Пожиратели звезд - Ромен Гари (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
– Прошу прощения, полковник, но, коль скоро речь идет о приказе такого значения, я предпочел бы получить подтверждение самого генерала.
– Делайте то, что вам говорят, Гарсиа. У генерала нет лишнего времени. В данный момент он занят более важными делами.
Капитан Гарсиа набрал в легкие воздуха. Еще раз глянул на жевавшую листья масталы матушку генерала, схватил стакан и залпом выпил.
– Более важные дела, полковник?
– Да.
Гарсиа вытер рукавом рот и лицо, на котором читалось почтение, смешанное со страхом.
– Полковник, если я должен расстрелять мать генерала, я хотел бы услышать этот приказ из его собственных уст.
– Генерал говорит по другому аппарату.
Теперь уже Гарсиа был, кажется, на грани слез.
– Ладно, хорошо, – сказал он. – В отношении матери генерала все ясно, раз уж он говорит по другому аппарату. Я исполню приказ. Расстреляю старуху. Прежде всего она его мать, значит, надо думать, тут нет проблем. Но как быть с американскими гражданами?
– Поставить к стенке и немедленно расстрелять. Понимаете, Гарсиа? Немедленно.
– Я сделаю это, полковник, будьте уверены, – кричал Гарсиа. – Не было еще приказа, который я отказался бы выполнить, вам это прекрасно известно. Только одно дело – расстрелять родную маму, и совсем другое – когда расстреливают американских граждан; это уже очень серьезно, и, прежде чем выполнить приказ такой национальной важности, я имею в виду: такой политический акт, как расстрел американских граждан, я хотел бы получить личное подтверждение генерала Альмайо.
– Гарсиа, у вас будут неприятности.
– В данный момент они у меня уже есть. Я не так уж много прошу. Мне будет достаточно одного слова генерала.
– Прекрасно, идиот вы этакий, но сейчас генерал говорит по другому телефону. Подождите минуту.
И Гарсиа стал ждать, с такой силой прижимая трубку к уху, что оно стало совсем белым.
Другой рукой он снова схватил бутылку и отпил прямо из горлышка.
– Лучшая телефонная сеть за пределами Соединенных Штатов, вот что мы сделали, – произнесла девушка совсем не соответствующим ее тонкому лицу пьяным голосом; теперь в глазах ее застыло отчаяние. – Я знаю, что говорю. Телефонная сеть – моя заслуга. Это я приказала провести ее. Я заставила его построить шоссе, и концертный зал, и публичную библиотеку, какой нет даже в Бразилии… А теперь… А теперь…
Голос ее сорвался. Полными слез глазами она смотрела на д-ра Хорвата, словно обращаясь к нему лично:
– Знаете, он ведь и в самом деле порядочная сволочь.
Теперь все стояли, и царила гробовая тишина. Даже кукла чревовещателя, казалось, утратила дар речи и не сводила с лица капитана Гарсиа своих неподвижных глаз. Вот тогда-то д-р Хорват и сорвался. Реакция его спутников доказывала, что он все прекрасно понял и что услышанное им возвещало одно из самых чудовищных за всю историю человечества преступлений, покорной и пассивной жертвой которого он решительно отказывался быть. И он с гневом принялся высказывать свое возмущение таким мощным голосом, что капитан Гарсиа испуганно отшатнулся и успокаивающе замахал руками.
– Тише, тише, – сказал он. – Мне ничего не слышно.
Чувство негодования всегда приводило д-ра Хорвата в прекрасную форму. Такие выражения, как «международное право», «преступление против человечества», «неслыханное зверство», «вся Америка», «чудовищные репрессии», «кастристский бандитизм», буквально водопадом полились из его уст, и он дошел даже до того, что допустил досадный плеоназм, сказав «нахальная наглость», такое случалось с ним крайне редко; Гарсиа сморщился и размахивал рукой, словно отгоняя муху. Марионетка Оле Йенсен, сидя на коленях чревовещателя, который нежно сжимал ее в объятиях, повернулась к хозяину.
– Этот человек поистине талантлив, – произнесла кукла. – Уверен, его ждет успех.
И снова повернула голову – теперь ее сигара была нацелена в сторону Чарли Куна.
– Вам следовало бы подумать о контракте с ним, Чарли, – заключила она.
Лицо капитана Гарсиа перекосилось, небритая челюсть отвисла, обнажая желтые зубы, – огромной лапой прижимая трубку к уху, он все еще ждал, обводя тоскливым взглядом «высоких гостей» диктатора. Он прекрасно сознавал историческую важность предстоящего события, и его разрывали на части два чувства: нечто вроде восторженной патриотической гордости и боязнь непредвиденных последствий. Впервые в истории страны должны быть казнены американские граждане. Не просто убиты – такое уже бывало в те времена, когда в стране царила анархия и ездить по дорогам было небезопасно, – но официально расстреляны, казнены по всем правилам согласно приказу свыше. Конечно, во всем этом было что-то славное, героическое, что сделает его, безвестного капитанишку, важным лицом, имя которого станет известно всему миру. Но ведь речь вполне может идти и о каком-нибудь сраном политическом выпаде, предпринимаемом Дворцом с целью продемонстрировать третьему миру, кастристским и прокитайским элементам свою независимость от американских империалистов; причем в случае, если дело примет дурной оборот – как в Санто-Доминго, Гватемале или Боливии, – ответственность за содеянное вполне может быть свалена на личную инициативу подчиненного, действовавшего на свой страх и риск, в сговоре с «подрывными элементами», с целью спровоцировать разрыв отношений с Соединенными Штатами. Тогда он неминуемо будет расстрелян.
Капитан Гарсиа стоял на распутье: быть ему либо национальным героем – борцом за независимость, либо – козлом отпущения. Единственное, на что он был способен в столь важной исторической ситуации, так это напиться до абсолютно беспрецедентного в истории страны состояния. Лапа его уже тянулась к бару за новой бутылкой, но внезапно так и замерла на полпути, остановленная голосом, зазвучавшим в трубке.
Капитан вытянулся по стойке «смирно».
– Слушаю, генерал.
На этот раз не оставалось никаких сомнений: это был голос самого Альмайо.
– Слушайте меня внимательно, болван несчастный. Расстреляйте всех, причем немедленно.
Слышите, Гарсиа? Немедленно. Потом отвезите трупы в горы, но не слишком далеко. И не закапывайте их, как сказал Моралес. Я хочу, чтобы их нашли. Отвезите на пару километров в сторону от шоссе и положите так, чтобы их было видно. Затем явитесь и доложите мне.
Повторите.
– Есть, генерал, – рявкнул Гарсиа. – Я их сейчас же расстреливаю. Кладу трупы в паре километров от шоссе, в горах. Ясно, генерал. Да здравствует революция!
Он так и стоял, вытянувшись по стойке «смирно», до тех пор, пока не услышал сухой щелчок, означавший, что на противоположном конце линии повесили трубку. И лишь тогда, почтительно отставив в сторону мизинчик, осторожно положил трубку на рычаг. Затем провел рукавом по лбу и повернулся к присутствующим. Он был уже изрядно пьян, а роль, которую ему предстояло сейчас сыграть, вынуждала его, выражаясь языком, до сих пор принадлежавшим оппозиции, сделать первый шаг по пути к освобождению от ига американского империализма, и это опьяняло его еще больше, приводя в полное смятение, тем более что сам он получал деньги от американского военного атташе, которому время от времени сообщал понемножку конфиденциальные сведения о происходящем во Дворце. Он знал также, что Альмайо и все члены правительства помимо официальной помощи Соединенных Штатов, которая поступили прямо к ним в карман, получают по двадцать процентов дохода от каждой из сделок, заключенных американскими фирмами. Было ясно, что для этих сволочных янки пробил час расплаты за столь долгую деятельность по разложению и подкупу руководящих лиц страны. Это было естественно и логично, но тем не менее он был крайне ошеломлен тем фактом, что пламя патриотической борьбы вдруг коснулось его, да так скоро; когда же он наконец повернулся к американским империалистам лицом, то на нем застыло выражение уже совсем безграничного смятения. Но зрелище, представшее его глазам, заставило их буквально выкатиться из орбит, настолько оно оказалось неожиданным.
