Большая книга перемен - Слаповский Алексей Иванович (книги txt) 📗

Этим обстоятельством некоторые и воспользовались: например, к Сергею Ногайцеву, пресс-секретарю губернатора, приехал его друг по учебе во ВГИКе Саша Сокольков. Сам Сергей, закончив это славное заведение, работал и третьим помощником второго режиссера, и рабочим на съемочной площадке, и вообще мотался без дела. Вернулся в Сарынск, сделал карьеру на административной почве – однако в области, не чуждой его гуманитарной жилке. Саша же в свою звезду верит, снимает рекламу и сериалы, но не оставляет надежды сделать Большое Кино. Он и в Сарынск приехал для осмотра натуры.

– Локейшен [12] колоритный требуется, – сказал Саша.

Жена Сергея приболела и вообще была не в настроении куда-либо идти, поэтому Сергей и взял друга:

– Посмотришь, каков наш провинциальный народ. А то что ты там видишь в своей столице?

– Да то же самое, – заверил Сокольков.

Поскольку голова его всегда работала над замыслами будущих гениальных фильмов, он и тут не просто сидел за столом, он сидел творчески.

Снимая рекламу и мыльные стосерийники, Сокольков считал себя режиссером авторского кино. На телевидении можно делать что угодно, в Большом же Кино необходимо дебютировать чем-то значимым. А дебютировать пора, хоть возраст у него для режиссера еще юношеский – тридцать восемь лет. По нашему времени многие свои первые фильмы и в пятьдесят снимают.

Вот было бы славно, думал Сокольков, снять фильм о свадьбе, но не так, как снимали раньше. Свадеб в кино – тысячи, но они являются частью сюжета, его кульминацией, финалом и тому подобное. Нет, свадьба – как самоценное действие, ничего, кроме свадьбы. Никаких выходов за пределы свадебного пространства, и даже, возможно, никакого монтажа. То есть монтаж будет, но чтобы никто не заметил. Свадьба субъективной камерой, глазами пьяного съемщика, которого пригласили из какого-нибудь бюро ритуальных услуг. Съемщик то слишком долго задерживается на чьем-то лице, то куда-то идет. Попадает в кухню, блуждает, не может выбраться, оказывается в спальне, а там кто-то кого-то уже наяривает. Не исключено, что невесту, но не жених.

Это будет чисто авторское, фестивальное кино. Никакой заманухи, все честно. Вон там какой-то гость то ли налимонился в течение нескольких минут, то ли уже пришел пьяным и пытается петь. Снимать так долго, как поет. В реальном времени.

Саша увлекся, начал мысленно разрабатывать структуру сценария. Гениально ведь то, что свадьба – метафора искусственного объединения совершенно разных людей. А вся жизнь, если задуматься, есть столкновение чужих и чуждых людей. Ты садишься в такси к чужому человеку, слушаешь его музыку, которая тебе неинтересна. Его треп, от которого тебя мутит… Просишь выключить музыку и заткнуться. Но во многих случаях этого сделать нельзя. Любой коллектив – дикое нагромождение не сочетаемых характеров. Любая супружеская пара – два антагонистических мира. К тому же свадьба – атавизм, в сущности, этот обряд мало чем отличается от ритуальных плясок у костра каких-нибудь диких племен, если они остались. Кстати, будет здорово время от времени в параллель показать такое действо. Здесь – европейцы в костюмах и платьях, все чинно, стол, фужеры, вилки, салфетки, а там – мясо антилопы на банановых листьях, на черных телах пальмовые юбочки, а выражения лиц – похожи! И смысл один: девичество (условное) приносится в жертву социуму. Так и назвать – «Жертвоприношение».

Почувствовав, что уцепил что-то прямо-таки эпохальное, Саша даже слегка взволновался и выпил водочки.

В фильме будет три части. Неправда, что авторское кино предполагает бесформенность, у хорошего режиссера все по делу, ничего случайного. Часть первая – съезд гостей, приглядывание друг к другу двух миров – мира невесты и мира жениха. Внутри этих миров есть еще и свои внутренние миры: два человека со стороны невесты могут первый раз видеть друг друга. Но то, что они все-таки с одной стороны, их уже объединяет. Истомившиеся гости начинают есть и пить. Сначала покажем, как это все приготавливается. Медленно, подробно. Пожалуй, все же придется выйти за пределы дома. Вот гуляет овца, вот ее хватают, ведут, режут, снимают шкуру, отделяют от костей мясо, обрабатывают мясо, добавляют специи, тушат или жарят, все подробно и долго, минут десять или даже пятнадцать. И вот блюдо из овчины, то есть, тьфу, из баранины, попадает на стол. Кадры ускоряются: три секунды – нет овечки. Три года паслась, три дня везли, три дня обрабатывали и готовили, за три секунды съели. Красиво. Процесс еды после эпизода с овечкой показать тоже подробно. Жрут, жрут, жрут, не могут нажраться. Чистая физиология. Ну, и еще разговоры вокруг еды и о еде. Чтобы до отвращения, чтобы кто-то сдох от обжорства.

Итак, жратва. Крупно рты, зубы, подбородки, испачканные жиром, слюни, потом анимация, сделанная максимально реалистичной: пережеванная пища попадает в желудок, в кипящий ад желудочного сока!

Это финал первой части. Прелюдия. Интродукция. В нее войдут и портреты гостей – так, чтобы зритель, если не дурак, догадался об их характерах и отношениях. По взглядам и репликам. Вот невеста (Саша имел в виду конкретную невесту – Дашу). Глупенькая смазливая блондинка. В данном действе у нее роль добровольной жертвы, счастливой тем, что она жертва. Но при этом уже сейчас знает, что будет изменять направо и налево при первой возможности. Она осматривает гостей. Взгляд ее задерживается на молодых людях приятной внешности. И тут же кадры – она в постели с тем, другим, третьим. За пару минут она успевает мысленно трахнуться со всеми. Дофантазировавшись, она тут же, за столом, заполучает офигительный оргазм. Прикусит губу, глаза заволокутся сытной пеленой удовлетворенной похоти. Жених спросит:

– Что с тобой, моя девочка?

– Ничего, – улыбнется она.

Крупно: стекающая по ноге жидкость.

Да, к сожалению, от безмонтажного кино придется отказаться. Но камера все равно будет субъективной. Мы видим глазами мальчика, залезшего под подол свадебного платья. Он вылезет и: «Тетя, ты описалась?» Это смешно.

Жених – пожилой дядя с неотесанной мордой. Кто он, интересно? Можно спросить у Сергея, но Саша, считая себя знатоком людей, предпочитает догадываться сам. Скорее всего, он из бывших бандитов, а теперь легальный коммерсант. Очень богатый. Вряд ли прочел после школы хоть одну книжку. Да и в школе тоже. Он доволен молодой красивой женой, тем, что много еды, гостей, всего много.

Рядом с невестой, как водится, подруга (на самом деле там сидела Рада). Подруга мрачна, ест и пьет неохотно, неодобрительно посматривает на невесту и жениха. Видимо, она сама хочет замуж, но пока не получается. Неплохой поворот: жених до этого не видел ее. А девушка тоже красивая.

– Почему ты нас раньше не знакомила? – спрашивает жених.

– Боялась, отобьет! – шутит невеста.

И жених вдруг понимает, что прогадал, что подруга нравится ему гораздо больше. Потом, улучив момент, он зажмет ее в узком коридоре и скажет:

– Одно твое слово – и свадьбы не будет. Или я сдеру платье с этой дурочки и надену на тебя. И ты будешь невеста. И никто не пикнет.

Так-так-так… Что дальше? А дальше именно так: он сдирает с невесты платье, надевает на подругу, но никто, НИКТО – не замечает. Гениально! Всем все равно, кого выдают, это лишь повод напиться и нажраться. Не чересчур? Нормально. Это сюр чистой воды. Гиперреализм надоел. Хотя можно и сюр выразить в гиперреалистической форме. Так. Переодел, другая невеста. Крики «Горько!». Жених целует новую невесту и вдруг отталкивает ее. И кричит:

– К дантисту сходи!

И обратно переодевает прежнюю невесту.

Жениху нужен товар идеального качества. Никакого кариеса и пародонтита.

Так. Камера движется: лица, лица, лица… Вот неподалеку от жениха и невесты сидит скромненький человечишко с серенькой женушкой, безвкусно одетой. Он задумчиво накладывает на бутерброд с маслом красную икру – горкой.

– Рискуешь, – говорит женушка.