Дона Флор и ее два мужа - Амаду Жоржи (книги бесплатно .txt) 📗

Наконец годы эмиграции позади. Возвращение на родную землю в 1956 году вызвало у певца народа Бразилии бурный прилив творческих сил. Мысленно оглядывая произведения писателя, легко представить себе, насколько огромен и плодотворен его литературный труд, — в рамках статьи нет возможности рассмотреть каждое из них. Все же вспомним романы, появившиеся за последние десятилетия: «Габриэла» (1958), «Пастыри ночи» (1964), «Дона Флор и два ее мужа» (1966), «Лавка чудес» (1969), «Тереза Батиста, уставшая воевать» (1972), «Тиета из Агресте, или Возвращение блудной дочери» (1976), «Военный китель, академический мундир, ночная рубашка» (1979), да еще повести «Необычайная кончина Кинкаса Сгинь Вода» и «Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган», составивших сборник «Старые моряки» (1961), да еще сказку для взрослых «История любви Полосатого Кота и сеньориты Ласточки» (1976); не считая последнего романа «Великая Западня: мрачный облик», напечатанного в конце 1984 года в Рио-де-Жанейро, все — подчеркиваю, все! — эти произведения переведены на русский язык, опубликованы в Советском Союзе и, несомненно, сохранились в памяти наших читателей, высоко оценивших творчество бразильского романиста, близко познакомившего нас со своей родиной, открывшего нам сердце своих соотечественников.

Высокая оценка, популярность романов Амаду вполне оправданны, отдельные критические замечания — при всей их справедливости — неизбежно отходят на второй план, и нет надобности на них в данном случае останавливаться.

Бесспорно, нет такого произведения, в котором писатель не отражал бы мысли, чаяния, веру в будущее народных масс Бразилии. Нет такого произведения, в котором писатель не выступал бы в защиту эксплуатируемых, лишенных прав, жертв капиталистического мира, выявляя и среди оказавшихся «на дне», деклассированных, подлинные ценности человеческой души. Нет такого произведения, в котором писатель не изобличал бы антинародную сущность эксплуататорских классов, не открывал бы огонь против реакции, фашизма, империализма. Нет такого произведения, в котором писатель не откликался бы на животрепещущие вопросы жизни бразильского народа своей страны, на актуальные проблемы, волнующие все человечество. И для каждого произведения, как и для каждого персонажа, писатель находит свежие, неповторимые краски на своей богатейшей палитре.

«Основные достоинства Жоржи Амаду как художника — богатство воображения, высокое мастерство повествования, оригинальный стиль, сочетающий в себе народный и литературный язык…» [62] — так в предисловии к «Старым морякам» охарактеризовал творчество автора этой книги, уже ставшего всемирно известным романистом, в 1961 году избранного в члены Бразильской академии литературы, видный писатель-коммунист Педро Мотта Лима. А за три десятка лет до этого он одним из первых оказал содействие безвестному тогда семнадцатилетнему баиянцу, добравшемуся до Рио-де-Жанейро, предложив ему сотрудничать в газете «А маньян». По суждению другого бразильского литератора, «дарование Амаду позволяет ему выступать и эпиком, и лириком… А за лиричнейшим Жоржи Амаду открываешь тень Максима Горького». [63] И сам Амаду свидетельствовал, что в числе мировых классиков «Толстой и Горький научили меня секретам романа и гуманизму». [64] Горьковские слова «Человек — это звучит гордо» поставлены им эпиграфом к «Пастырям ночи».

Гуманистическое отношение к людям помогло писателю создать полнокровные, жизненные художественные образы. Их так много, что почти неосуществимой кажется задача в данной статье остановиться на оценках всех более или менее значительных героев. Ведь по подсчетам Пауло Тавареса, исследователя творчества Амаду, лишь в романах последнего периода, начиная с «Габриэлы» (опять-таки не включая «Великую Западню: мрачный облик»), действует свыше двух тысяч представителей разных социальных слоев бразильского общества. [65] А коль скоро мы коснулись цифровых данных, то читателю романа «Дона Флор и два ее мужа», быть может, небезынтересно узнать, что из 304 персонажей книги выведены под своими именами 137 реальных лиц [66] — друзей и знакомых писателя, хотя бразильское издание этого произведения предварено авторским предупреждением: «Одно и то же — постоянно и монотонно — повторяется после публикации каждого нового романа автора: всякий раз находится некий комедиант (некая комедиантка), готовый влезть в шкуру того или иного персонажа и затеять громкий скандал на газетных колонках, сопутствуемый саморекламой, взрывами шутих и угрозами в адрес романиста — избить, отдать под суд, убить. Желая заранее предупредить такого рода деяния, автор извещает всех, что никто из живущих здесь, в данном произведении, не списан с натуры». [67] Предупреждение, вполне понятно, обращено к тем, кто между достаточно спорными либо негативными лицами, действующими в романе, обнаружит как в зеркале собственное отображение.

Был, впрочем, и такой случай: родственники некоей ильеусской горожанки пытались убить писателя Ж. Медауара, неосторожно высказавшего в печати предположение, что именно эта Лурдес Марон послужила прототипом для создания образа мулатки Габриэлы в одноименном романе Амаду. Совсем иное — личные друзья романиста, салвадорские поэты, художники, врачи, судьи, промышленники, журналисты, певцы, капоэйристы, профессора, «жрецы» кандомблэ, музыканты, кулинарши… — кого только не встретишь в книге «Дона Флор и два ее мужа»! Кстати, дона Норма, бывшая учительница и приятельница доны Флор, всегда ей помогавшая — в жизни Норма дос Гимараэнс Сампайо, — была ближайшим другом Зелии и Жоржи Амаду и незадолго до своей безвременной кончины сопровождала их в одной из поездок в Москву. Доне Норме, по словам писателя, «благороднейшему и человечнейшему созданию, память которой чтят все бедняки Баии», [68] он посвятил прочувствованные строки в «Баие Всех Святых». На страницах той же книги среди азартных игроков, завсегдатаев салвадорского кабаре «Табарис», впервые промелькнул некий Гуляка (у автора — Вадиньо), рожденный, очевидно, творческим вымыслом, но обогащенный чертами типичного характера, взятыми из реальной действительности, он и в «Баие Всех Святых» фигурирует в компании, знакомой нам по роману, — с Мирандоном (в жизни — Жозе Родригес де Миранда Фильо), с негром Аригофом (он же Исайас Карвальо) и прочими.

В бывшем рыбацком селении Рио Вермельо, ныне вошедшем в городскую черту Салвадора, где развертываются кое-какие события романа «Дона Флор и два ее мужа», живет Жоржи Амаду. Здесь он, работая над своим романом, каждодневно видел перед собой тех, кого включил в произведение, превратив в литературных героев.

А если на улице Алагоиньяс, в Рио Вермельо, соседи или случайные прохожие встречают неторопливо идущего коренастого, полного и седого человека, все они — негры, мулаты, кабокло — тепло его приветствуют, уважительно к нему обращаясь: «доутор» (доктор) или «мэстре» (мастер). То, что он писатель, не всякому ведомо, не каждый тут грамотен, чаще знают его как сведущего в таинствах кандомблэ либо капоэйры, даже доверенного мифических божеств афро-бразильского культа. Но, конечно, не за горами то время, когда все обитатели Рио Вермельо постигнут грамоту и раскроется перед ними многоцветное творчество их земляка, популярнейшего романиста бразильского народа.

Читая роман «Дона Флор и два ее мужа», невольно думаешь о том, что занимательную историю героини с ее невероятными приключениями рассказал нам все же не тот маститый, седовласый писатель, заседающий в Бразильской академия литературы в золотом расшитом парадном мундире с золотой цепью и шпагой, с окаймленной белоснежным плюмажем треуголкой — в торжественной традиционной форме «сорока бессмертных». Нет, не верится. Знакомству с доной Флор мы обязаны скорее тому юному и неимущему бунтарю из достопамятной салвадорской «Академии Мятежных» конца двадцатых годов, пылкому, неуемному фантазеру, которого звали просто Жоржи.