Бракованные амбиции - Исаева Анастасия (читать книги полностью txt) 📗
— Ну нет, танцмейстер, не отмазывайся. Я лишь подкину немного деньжат, а дальше все зависит от вас. Не будете окупаться — сверну лавочку. Мое слово тут что-то решает? Надеюсь, ты возьмешь вон ту рыжую.
Девушка лет двадцати идеально попадала в такт. В движениях чувствовалась крепкая база. Не взять ее строго из вредности было бы глупостью. У них не такой шикарный каст, чтобы пренебрегать кандидатками в ведущие танцовщицы. Обладательница яркой внешности, она будет великолепно смотреться на промо. Вдруг Лира вспомнила слова бывшего, что оглянуться не успеешь, а вокруг молодые и талантливые.
По итогу прослушивания они с Жанной отобрали шестнадцать человек, среди которых оказались та рыжая и тот хам, встретившийся у входа. Оставалась мелочь — составить расписание и найти зал для занятий. Договорились, что основные задачи и репетиции на столичной штучке, а Жанна на подхвате. Ей пока не говорили, что Лира — временный руководитель. Хотелось в чистых условиях присмотреться к потенциальной замене.
* * *
— Это никуда не годится! С тобой мальчик совсем от рук отбился!
Лира отняла телефон от уха и проверила, точно ли ей звонит Ольга Федоровна. В прошлое воскресенье пришлось в последний момент поставить бабушку перед фактом, что они не смогут приехать на обед. Ее с трудом уговорили не навещать внука, у которого «неожиданно поднялась температура». Прошло несколько дней, казалось, что инцидент забыт.
— Что случилось? — заволновалась девушка, приваливаясь к стене в коридоре училища.
Им с луна-парком невероятно повезло, что Татьяна Петровна не восприняла как личную обиду то, что Лира вышла из тени, но не для рекламы школы танцев. Несмотря на учебный график, директор сдала им танцевальный зал. Это решение устраивало большинство. Многие ребята не так давно выпустились отсюда и вернулись в заведение своего детства в новой роли. Хореограф радовалась, что дневные репетиции проходят там же, где и ее вечерние занятия с учениками-любителями.
— Что случилось?! — буянила в трубку бабушка. — Он тебе не рассказал, так? Ты все танцами занимаешься, совсем ребенку внимания не уделяешь!
— Ольга Федоровна…
— Лёва отказывается навещать родителей на сорок дней!
Лопатки вдавились в холодную поверхность. Когда прошло столько времени? Что значит «навестить»?
— В-вы хотели бы поехать прямо туда? З-зимой?
— Конечно! Так положено! Это воскресенье, нужно свечку зажечь…
— Но Лёва…
— Да что Лёва! Поправится к концу недели! — неожиданно раздраженно сказала бабушка.
Заживление носа неизбежно проходило стадию пугающих синяков, расползающихся по лицу. Лира настояла, чтобы постреленок на учебу и домой ездил на такси. Лёва криво улыбался, страшно гордый свидетельствами своей смелости, но каждое утро послушно вызывал машину. А сестра ломала голову, как бы уберечь бабушку от подобного зрелища.
— Думаю, не стоит его заставлять.
— Пренебрегать традициями?! Что вы за поколение такое? Своего не построили, от прошлого отказываетесь. Не вами придумано — не вам и отменять. Забыть отца и мать!
— Прошу, не расстраивайтесь из-за нас. У вас ведь давление! Поймите, просто мы немного другие. У Лёвы характер такой, все в себе переживает. Правда, он их никогда не забудет. Оставьте его. Если вы позволите, я поеду с вами в воскресенье.
Высказав это на одном дыхании, девушка вдруг поняла, что нисколько не покривила душой. Она не умела жить, как спрашивала с них Ольга Федоровна. Мама не молилась Богу, не учила своих детей просить его о милости, никогда не водила их в церковь. До школьных уроков истории Лира не видела разницы между религией и мифами о греческих богах. Даже во взрослом возрасте гигантское сообщество верующих оставалось для нее загадкой. С молодых ногтей ей говорили, что есть одна дорога — труд. Позднее Москва внесла свои коррективы в представление о том, как устроен мир, но в общем и целом она всегда рассчитывала только на себя.
В церковь отправились вместе с бабушкой и теткой Лёвы. От своих спутниц девушка получила тычок за брюки в божьем доме, но удостоилась одобрительного взгляда за покрытую широким шарфом голову. Внутри Лире не понравилось: много свечей, мало кислорода, людно и скорбно. На нее не снизошло умиротворение, написанное на одухотворенных лицах прихожан. В какой-то момент от смеси вздохов, шепота и напевного голоса батюшки стало казаться, что ее здесь нет, и она смотрит на себя со стороны.
На могилах было еще хуже. Бабушка дала волю слезам и, несмотря на ледяной ветер, долго стояла и говорила с сыном и невесткой, словно они на самом деле могли ее услышать. Лира шмыгнула пару раз, но разреветься не смогла, хотя и терла сухие глаза в надежде, что комок из невыраженных эмоций перестанет давить на грудь. Ничего не помогло, домой она вернулась в совершенно разбитом состоянии.
— Ну как? — поинтересовался брат, пряча виноватые глаза. Бабушка не разговаривала с ним уже три дня.
Лира прошла на кухню, чтобы согреться горячим чаем после промозглого кладбища. Она не сердилась и в душе поддерживала его протест. Задействовав весь талант переговорщика, получилось донести до родственников, что не стоит собираться. Она пообещала, что сегодня на их столе будут блины. Купленные в ближайшей кулинарии солнца простояли пару дней, но никто не притронулся к ним.
— Нормально.
— Когда мы разгребем кабинет? Зря ты уволила домработницу, там пыли дофигища.
Третья комната оставалась закрытой с момента их переезда. Какой-то блок, вроде того, что не давал ей расплакаться, удерживал Лиру в стороне от материного кабинета. Не хотелось трогать те предметы, тем самым «присваивая» их, пусть они немного постоят, покинутые, но хранящие тонкую связь с Милой. А при мысли о том, что кроме этой комнаты у них на очереди целая квартира, опускались руки и ничего не хотелось делать.
— Не сегодня. У меня репетиция после обеда. Если хочешь, сам разгребай.
— Нет, — поспешно отказался Лёва. — А домработницу вернешь?
— Нет.
Лёва с ворчанием покинул кухню, оставив сестру наедине с чашкой ассама и размышлениями. Она не понимала, зачем им домработница, если они не готовят, носят немнущиеся вещи, а пол в квартире чистит жужжащий диск.
* * *
После репетиции Лира не поехала домой. Ей требовалось время на себя, что-то радостное, и она постаралась найти это в торговом центре. Прогуляв по магазинам до самого закрытия и купив лишь мелочевку вроде косметических расходников, она поехала в «Деним» — увольняться. На каждую встречу с ребятами из луна-парка она шла с воодушевлением, и ей хотелось сберечь позитив. Прокрадываясь на сцену «Денима», Ли рисковала всякий раз. Да и совесть окончательно замучила, убивая терапевтический эффект на корню. Кроме того, стоило признать, что в ее ситуации три работы — это слишком.
После второго выхода Лира почувствовала, что заболевает. Ветра, что хлестали их с Ольгой Федоровной, выдули остатки сил, и какая-то дремавшая инфекция развернула в организме боевой лагерь. Неподатливые мышцы плохо слушались, мерцающие лампы резали глаза и ход времени изменился. Она только присела передохнуть, как напарница в расплывающемся салатовом ореоле потянула ее за руку.
— Пора менять девчонок!
Тесная гримерка в ночном клубе видала всякое. Женские драчки, хищение ценностей, примеры истинной дружбы и проглоченные таблетки. Оттого ее обитательницы не удивлялись новенькой, весь перерыв глядящей в одну точку. У всех есть проблемы, каждый решает их как может. Или не решает.
«Всего тридцать минут. Потом я получу расчет и скажу Дэну, что больше не приду».
Внутренние часы подсказывали, что осталось совсем немного, когда случилось непредвиденное. Подвыпивший посетитель забрался на сцену к танцовщицам. На этот случай у девушек была инструкция: если гость не проявляет агрессии, не суетиться и позволить секьюрити делать свою работу. Но в тот момент, когда Лира надеялась, что обойдется без приключений, спроваживаемый мужчина сдернул ее на пол. Приземление с полутораметровой высоты напомнило о неудачных поддержках. Их учили группироваться при падении, чтобы минимизировать травмы: не выставлять кисти, завалиться на бок, не вставать сразу, оценивая состояние. Переведя дух, девушка успела немного порадоваться: никого не зашибла и сама цела.
