Клуб бессмертных - Лорченков Владимир Владимирович (лучшие книги TXT, FB2) 📗
– Я узнал тебя, – жарко шепчет он потрескавшимися губами в мой подбородок, – ты мессия нашего народа.
– Замолчи, – мне смешно, – ты святотатствуешь.
Но под утро, когда я покидаю дом парикмахера, который взял с меня за ночлег двойную цену, бросаю ему напоследок:
– Ты будешь отблагодарен за свое гостеприимство.
Его глаза выглядят, должно быть, так же, как и мои глаза тогда. Две тысячи лет назад. Он ничего не понял. Очень жаль. Что ж, если мы сумеем найти Прометея и с его помощью разрушить чары Молдавии, этот несчастный еврей будет мучиться от силы триста лет. Немного, учитывая срок моих странствий.
По дороге в Яссы мне встречается табор цыган. Четыре тощие лошади тянут повозку, в которой лежат дети и больная старуха. Остальные члены табора, – числом тридцать три человека – бредут пешком. Стоя по колено в канаве, я пропускаю мимо себя этот обоз и узнаю в каждом из этих цыган себя. Как? Разве я не говорил? Ах, да, конечно. Цыгане – народ, начало которому дал я. Это был первый и единственный раз, когда я изменил Нисе. В Александрии. Толпа разъяренных христиан как раз разгромила библиотеку и тащила по улице нескольких ее служителей. На улочках города полыхали книги. Самые благоразумные жители свитки не сжигали и брали домой: пергамент пригодится в хозяйстве. Меня поначалу приняли за язычника, но хозяйка гостиницы, в которой я остановился, именем Христа поклялась, что я – последователь их Бога. Поворчав, фанатики меня отпустили. В благодарность за это я остался в гостинице еще на одну ночь и лежал с хозяйкой – странной молодой еще женщиной – на одной постели.
– Как тебя зовут? – спросил я после всего.
– Разве тебе это важно? – улыбнулась хозяйка.
– Мне интересно имя женщины, в чреслах которой прорастает сейчас мое семя.
Она сказала, что ее зовут Елена. Позже я узнал, что у нее от меня родилось семь сыновей. Каждого из них она назвала Ром. Отсюда и пошли ромалы.
Пропустив своих потомков, я вновь вышел на дорогу в Яссы. Уже оттуда я прибыл в Кишинев как факир и покоритель публики по имени Джордеску. Обклеив весь город афишами, устроил в Благородном собрании вечер магии и чудес и дал понять публике, что что-то неладно с Молдавией. Увы, меня никто не понял. Кретины. Героев среди них не было. Я ободрал столбы, соскоблил с них остатки афиш, вымоченных дождями и слезами скучающих в провинциальной глуши девиц, и вновь отправился в путь. Но все это время я сидел в темной комнатушке, ожидая прихода Нисы.
Она не пришла.
Едва я пересек границу Молдавии – через Прут меня перевез лодочник Харон, – как сразу почувствовал смутную тревогу. Чувство недосказанности мучило меня в этой стране. Смещение времен, бесовщина, магия – если бы я верил в них, то мог бы смело сказать, что все это присутствует в Молдавии с лихвой. Едва попав в Молдавию, я понял, что пропал и мне никогда не вырваться из пленительных объятий этой малохольной страны. Так плохо мне не было даже в Иерусалиме. Даже во рву под Яссами, где меня расстреляли столетием спустя.
Сладкая росянка, вот что это за страна. А мы, привлеченные гибельной сладостью ее меланхолии, всего лишь жертвы. И как росянка не оставляет от насекомых даже панцирей, так и Молдавия растворяет нас в себе полностью. Здесь я даже почувствовал себя лишенным тела. Поэтому, странствуя по всему миру, я возвращался в Молдавию снова и снова.
Осенью 2004 года я вновь приехал в Молдавию: уже богатым туристом из Израиля. После таможни перекусил в ресторане у автозаправки и поехал в Кишинев. Километрах в двенадцати от границы я увидел повозку, в которую был запряжен Кентавр. Я никогда не видел его раньше, но узнал по описанию Дракулы. Кентавр стоял на дыбах. Сзади на него замахивался пьяный крестьянин, а чуть поодаль равнодушно курил плотный мужчина в потертых джинсах, с ярко-оранжевым рюкзаком. Я не придал ему никакого значения. Лишь грустно подумал о том, что и Кентавр пал жертвой Молдавии, и дал по газам.
Со мной случилось то, что часто случается с каждым из вас. Мы упускаем возможность взглянуть в лицо своей судьбе. И я ее упустил. А в дороге думал, когда же настанет тот час, что принесет – мне, графу, да и всем остальным членам ордена – освобождение. Потом стал думать о Прометее. И решил, что причина его экзистенциальной ярости заключалась в стране, где он жил.
Интересно, ненавидит ли этот, нынешний, герой страну, в которой живет? Так же, как ненавидел Аттику тот, греческий, Прометей?
А потом, подъезжая к Кишиневу, я снова вспомнил Иерусалим и то злосчастное утро, не позволившее мне умереть как обычному человеку. Точнее говоря, я просто снова очутился в том утре и глядел на пошатывающегося мужчину, уносящего от моего дома свой крест.
– Тебе воздастся за твою доброту, – снова бросает Он мне, даже не поворачивая головы.
И добавляет еще что-то. Несколько слов, которые я пытаюсь вспомнить вот уже два тысячелетия. Я их не расслышал тогда. И это мучило меня не меньше, чем потеря Нисы. Я отрываюсь от стены и бегу к Нему в надежде расслышать Его последние слова хотя бы на этот раз. И слышу:
– Мы будем похожи…
Поначалу я думал, что Он имел в виду: будем похожи Он и я. Он будет вечен, и я буду вечен. Вроде бы все сходится. Но это оказалось слишком масштабной трактовкой. Все оказалось гораздо проще. Сейчас-то я знаю, что Он хотел сказать, и плачу, положив руки на руль. Мужчина с рюкзаком, которого я мельком увидел у дороги только что, очень похож на мужчину с крестом, которого я видел у стены своего дома 2004 года назад. Я не признал в обоих посланников судьбы. И искупление близко. Ниса. И моя смерть близка. И Ниса. О, Ниса, любовь моя, Ниса…
Я так мало пожил!
Бог:
Ведовская карта… Что ж, неплохо. Вынужден признать, что волхвы успешнее всех приблизились к разгадке. И уж наверняка в их книгах и картах содержится куда больше точных данных, чем в Библии. Эта книга начала вызывать у меня раздражение уже после первых слов.
«И создал Он…»
Ложь, ложь, ложь. Ничего такого я не создавал. Неужели вы думаете, что божественной субстанции (мне) пришлось бы провозиться шесть суток, чтобы налепить на ось этот комок грязи – вашу Землю?! Да еще и отдыхать после этого? Да еще и создавать людей?
Ваша проблема в том, что, будучи существами крайне невежественными и ограниченными, вы, придумывая себе божество, не пытаетесь выйти за рамки своего узенького кругозора. Выдумываете, что Бог сотворил вас по образу и подобию своему, хотя это вы сотворили его по образу и подобию своему. Ну а потом уже перекладываете ответственность за этот нелепый поступок на Бога.
Или вот, к примеру, рай. Почему-то (почему?!) евангелисты и их предшественники (ну, о тех вообще разговор особый) решили поместить его между Тигром и Евфратом. Тигр… Вы можете представить себе Бога в здравом уме, который поместит рай на реке, у которой каждый день будут гибнуть люди? Вы скажете, что он тогда мог не знать о войне с Ираком. Но простите, Бог знает все. Все это я видел, потому что будущего для меня нет.
Вы полагаете, что ваша нынешняя жизнь такова, какой она вам кажется? Простаки. Я вижу все в совокупности. Неандерталец для меня – ваш современник. Он топчет землю вместе с вами, и пока вы стоите на остановке автобуса, прикрывшись от дождя зонтом, он, неандерталец, выглядывает рядом из-за огромного дерева, сжав в руке камень. Я мог бы еще добавить, что над всем этим парит космический корабль землян 3495 года (таких же, впрочем, самодовольных дураков, как и вы, и неандертальцы), но, боюсь, это совсем сведет вас с ума. Ведь вы не глядите по сторонам. В этом мире есть вы, вы и только вы.
Есть только вы. Для вас, разумеется.
Так вот, вы уже наверняка поняли, что истинный рай располагался вовсе не между Тигром и Евфратом. Вы поместили туда Эдем по старой плебейской привычке людей считать райским любое место, где есть река, условия для земледелия и возможность поохотиться.
Истинный же рай находится в Молдавии. Да-да, в Молдавии. В Кишиневе.
