Письма в древний Китай - Розендорфер Герберт (читать книги без регистрации txt) 📗

Господин Ши-ми схватился за живот от смеха. Смеялся он не надо мной, а над моим (с его точки зрения весьма нелепым) желанием купить именно это. Он несколько раз принимался объяснять мне, что это такое, но смех мешал ему, и я так ничего и не понял. И поскольку я упорствовал в своем решении, ему ничего не оставалось, как сопроводить меня внутрь этой огромной лавки или торгового дома.

Там, внутри, царило необычайное оживление. Толпы большеносых двигались во всех направлениях, бесцеремонно толкая друг друга и даже не думая о соблюдении хотя бы малейших форм вежливости. Во время наводнения, случившегося, если ты помнишь, в год смерти вице-канцлера Ян-цзи, когда народ, живший в домах у берега, бросился, ища спасения, в верхние кварталы города, впрочем, что я тебе напоминаю, ведь ты сам был тогда главным начальником пожарной стражи и знаешь, что в то же самое время жители верхних кварталов, спасаясь от внезапно вспыхнувшего пожара, кинулись вниз, к реке, так что два встречных потока этих несчастных столкнулись на середине, и возникла страшная давка, равной которой не упомнят не только старики, но даже самые древние хроники, да и позже никто не слыхал о подобном кошмаре, в котором бы все кругом так нещадно толкали друг друга, затаптывая упавших, – так вот, никто и никогда не видел больше такой огромной и отчаянной толпы народа, кроме как в этом торговом доме города Минхэня, куда меня занесла одна лишь любознательность. При этом учти, любезный друг Цзи-гу, что тогда, в год смерти вице-канцлера Ян-цзи, пожар и наводнение вызвали сумятицу все-таки среди обыкновенных людей, тогда как здесь, в этой сумасшедшей толпе, сталкивались между собой тяжелотелые, большеносые великаны, заполнявшие своими низкими, громкими голосами все огромное пространство торгового дома. Мне показалось, что я попал в ад. Однако я по-прежнему держался своего плана, твердя себе: ты прибыл сюда с научной целью, а ученый, желающий познать истину, не должен поддаваться страху, даже когда перед ним разверзнутся врата ада.

Не следует забывать также, что в этом аду у меня был верный проводник, отважный и самоотверженный господин Ши-ми: он встал впереди, взял меня за руку и бесстрашно повел, раздвигая толпы большеносых, в ту часть торгового дома, где я мог приобрести желаемое.

Название у этого предмета довольно длинное, я запомнил только «Нань Ло»; с одной стороны он желтого, с другой – синего цвета и довольно велик размером. Из чего он сделан, я не понял: материал грубый, но довольно гибкий. Нань Ло может пребывать в двух состояниях. Первое походит на сложенный во много раз шатер или великанский плащ. Посредством на удивление разумно устроенного насоса торговец напустил в Нань Ло воздуху, и оно перешло в другое свое состояние, превратившись в кольцеобразную подушку необычайной толщины. Сдерживая смех, господин Ши-ми спросил, по-прежнему ли я хочу приобрести эту вещь? Честно говоря, тогда я хотел уже только одного: поскорее выбраться из этого ада. Но мне показалось невежливым отказываться от покупки после того, как торговец, хотя он всего лишь прислуга, так старательно надул для меня это Нань Ло. Поэтому я протянул ему несколько моих денежных бумажек, и – смотри-ка! – торговец покорно принял их, отвесив мне (я внимательно следил) семь восьмых поклона. Вообще-то ему после этого следовало бы отрубить голову, как последнему нечестивцу, потому что при нашей с ним разнице в рангах он обязан был отблагодарить меня по меньшей мере полным кэ-тоу [17], сопроводив его двумя трехчетвертными поклонами – да и то если я, оказав ему честь, предположу, что он и есть владелец всего заведения. Если же этот надуватель Нань Ло – всего лишь слуга настоящего владельца, то он должен был бы с полу подбирать мои бумажные деньги... Впрочем, ладно. В конце концов, я прибыл сюда не для того, чтобы кичиться своим рангом, а чтобы изучать ожидающее нас будущее.

Затем торговец вынул из Нань Ло маленькую затычку, и воздух вышел – со страшным шумом и свистом, как здесь водится. Нань Ло покрылся морщинами; торговец сложил его и завернул в бумагу.

Из того, что я сижу сейчас и пишу тебе это письмо, мой любезный Цзи-гу, ты можешь заключить, что до дому я вместе с моим Нань Ло добрался вполне благополучно. Мало того: заботливый господин Ши-ми догадался захватить для меня и тот разумно устроенный насос, о чем я и не подумал. Я научился им пользоваться. На него надо нажимать ногой. Теперь Нань Ло стоит около моей постели во всей своей желто-синей красе, занимая почти всю комнату. Для чего оно нужно, господин Ши-ми так и не сумел мне объяснить. Он обещал мне потом показать, как им пользуются. Но, по-видимому, это все же не предмет культа.

Письмо мое получилось уже очень длинным. Пора идти к почтовому камню. Если бы у меня был талант художника, я бы нарисовал тебе это Нань Ло. Но такого таланта, как тебе известно, у меня нет. Пусть же иллюстрацией этого чуда станет стихотворение, пришедшее мне в голову при рассматривании Нань Ло:

Рассматривая лазорево-золотое Нань Ло

С сердечным приветом, твой далекий друг —

Гао-дай.

ПИСЬМО ДЕВЯТОЕ

(четверг, 12 августа)

Мой дорогой, далекий друг Цзи-гу,

луна сегодня вновь на ущербе, как и в тот день, когда я прибыл сюда. Прошло много дней с тех пор, как я писал тебе в последний раз. Надеюсь, что ты не слишком за меня волновался. У меня все хорошо – в той мере, в какой это позволяют обстоятельства. Дождь, казавшийся бесконечным, наконец прекратился. Однако настоящего лета в краю большеносых, видимо, так и не бывает, хотя стоит солнцу посветить дня два, как они с совершеннейшим бесстыдством раздеваются донага и укладываются загорать на всех лужайках. Но об этом позже.

Опять не знаю, как и с чего начать. Нового и непривычного все еще так много, что луне, вероятно, придется смениться не один раз, прежде чем я смогу освоиться здесь по-настоящему.

Прочитав мое последнее письмо, восьмое (оно получилось больше, чем все до сих пор полученные мной твои письма вместе взятые), ты наверняка скажешь, что эта история с бумажными деньгами для нас не так уж и нова.

Верно. Наши отцы еще помнят, как в злосчастные времена Пяти династий [18] эта бумажная чума распространилась и в Поднебесной. Но великий Сын Неба Тай-цзу, основатель династии Сун – да властвует она вечно! – державный отец нашего могущественного императора, вступив на престол, положил конец и этому злоупотреблению.

Вот мной и овладевает сомнение: не повредят ли открытия, сделанные мной в путешествии и по большей части уже изложенные в письмах, людям нашего времени, если мы опрометчиво поделимся ими со всеми?

Не заключит ли из моих писем наш министр финансов Гуан Дай-фан, этот жалкий шестипалый, которого я и без того не могу называть иначе, как бездарным мошенником, что и в отдаленном будущем бумажные деньги будут играть важнейшую роль? И не побежит ли он тут же к всемилостивейшему Сыну Неба – признанному мастеру в разведении пекинских собачек и непревзойденному знатоку обхождения с прекрасным полом, но, при всем моем к нему уважении, полному профану в вопросах финансов, – чтобы потребовать немедленного введения бумажных денег? Тогда будет довольно и двух неурожайных лет, чтобы стоимость этих денег упала ниже цены бумаги, из которой их делают.

Не лучше ли будет, сколь это ни тяжело, все же сохранить наши открытия в тайне? Ты можешь возразить, что мы обязаны по крайней мере доложить о них императору, представив ему отчет о моем путешествии, пусть даже, с учетом его скромных литературных познаний, достаточно простой и краткий. Но и тут у меня возникают сомнения. Выше, когда я писал о династии Сун: «да властвует она вечно», – кисть моя дрогнула, но я все же вывел эти слова, решив потом к ним вернуться, – и вот я к ним возвращаюсь. Увы, теперь я знаю, что славнейшая и достойнейшая династия Сун не будет властвовать вечно. Здесь, в будущем, всего тысячу лет спустя – слово «всего» я употребляю здесь по отношению к вечности, – никто давно и не помнит о ее существовании, и даже столь образованному человеку, как господин Ши-ми, имена наших императоров не говорят почти ничего, а ведь он сам учитель, как сообщил мне недавно. У них тут, по-видимому, вообще нет императора, не говоря уже о династии Сун. Разве можно написать такое в отчете, который мы собираемся представить Сыну Неба? А если мы умолчим, то это будет первое, о чем Его Величество сочтет нужным осведомиться. И что тогда делать? Ответ может стоить нам головы, а голова у каждого из нас всего одна.