Люди и Я - Хейг Мэтт (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗

Люди также поняли кое-что насчет распределения простых чисел. Тут как с воздухом на Земле: чем выше поднимаешься, тем их меньше. К примеру, в промежутке от 0 до 100 помещается 25 простых чисел, от 100 до 200 уже только 21 простое число, а от 1000 до 1100 всего 16. Однако в отличие от земного воздуха, как бы высоко мы ни взобрались по числовой оси, поблизости все равно окажутся простые числа. Например, 2097593 — простое число, и между ним и, скажем, 4314398832739895727932419750374600193 их найдутся еще миллионы.

Тем не менее человек искал закономерность в на первый взгляд произвольном порядке распределения простых чисел. Ясно, что их частота уменьшается, но почему? Человечество билось над этой задачей, сознавая, что, решив ее, оно сделает огромный шаг вперед, поскольку простые числа суть основа математики, а математика есть основа знания.

Люди постигли и другие явления. Атомы, например. У них есть машина под названием спектрометр, позволяющая им видеть атомы, из которых состоит молекула. Но они не понимали простых чисел так, как понимали атомы. И чувствовали, что не поймут, пока не разберутся, почему простые числа распределяются так, а не иначе.

И вот в 1859 году угасающий от тяжелой болезни Бернхард Риман представил Берлинской академии наук гипотезу, которой суждено было стать самой изучаемой и знаменитой в мировой математической науке. В его работе утверждалось, что закономерность существует, или по меньшей мере она существует для первой сотни тысяч простых чисел. Формулировка была прекрасной, чистой и основывалась на так называемой дзета-функции — своего рода логической машине, сложного вида кривой, с помощью которой удобно исследовать свойства простых чисел. Подставляешь в нее числа, и те выстраиваются в порядок, которого раньше никто не замечал. Итак, закономерность. Простые числа распределяются не наобум.

Зал ахнул, когда Риман — в приступе невероятного волнения — объявил об этом своим элегантно одетым бородатым коллегам. Люди искренне поверили, что выходят на финишную прямую и еще при их жизни появится доказательство, работающее для всех простых чисел. Однако Риман только нащупал замок, но ключа не нашел, а вскоре после выступления умер от туберкулеза.

Чем больше проходило времени, тем отчаяннее велись поиски решения. Другие математические головоломки — такие как Великая теорема Ферма и гипотеза Пуанкаре — решились своим чередом; доказательство гипотезы давно почившего немца осталось последней и самой трудной задачей. Задачей, равносильной тому, чтобы увидеть атомы в молекулах или создать периодическую систему элементов. Задачей, которая в конечном итоге даст людям суперкомпьютеры, объяснит квантовую физику и сделает возможными межзвездные перемещения.

Разобравшись со всем этим, я проштудировал страницы с цифрами, графиками и математическими символами. Для меня это был фактически новый язык, но только легче и правильнее устроенный по сравнению с тем, которым я овладел с помощью «Космополитена».

К концу изучения, пережив несколько моментов смертельного ужаса, я не находил себе места. Решительный знак бесконечности в конце не оставил ни малейших сомнений, что доказательство найдено и ключ в судьбоносном замке повернут.

Ни секунды не задумываясь, я удалил документ, ощущая короткий прилив гордости.

— Вот так, — сказал я себе. — Возможно, ты только что спас Вселенную.

Но, разумеется, ничто не может быть настолько просто, даже на Земле.

Момент, смертельного ужаса

Распределение простых чисел

Я просмотрел электронные письма Эндрю Мартина, особенно последнее в папке «Отправленные». В теме значилось: «153 года спустя…», а рядом стоял маленький красный восклицательный знак. Само послание было простым: «Я доказал гипотезу Римана, правда же? Не мог не сообщить тебе первому. Пожалуйста, Дэниел, просмотри на досуге. Сам понимаешь, другим этого видеть не надо. Пока доказательство не получило огласки. Что скажешь? Человечество уже никогда не будет прежним? Самая важная новость с 1905 года? См. прикрепленный файл».

Прикрепленным файлом был документ, который я только что прочел и удалил, поэтому я не стал тратить на него много времени. Вместо этого я занялся получателем: [email protected]

Быстро выяснилось, что Дэниел Рассел занимает престижную должность — Лукасовского профессора математики в Кембриджском университете. Ему шестьдесят три года. Автор четырнадцати книг, почти все стали мировыми бестселлерами. Если верить Интернету, Дэниел Рассел успел поработать во всех англоговорящих университетах с пафосной репутацией — в том числе в Кембридже (где он преподает сейчас), Оксфорде, Гарварде, Принстонском и Йельском университетах — и снискал многочисленные награды и звания. Они с Эндрю Мартином написали немало совместных научных трудов, но, насколько я понял из своего короткого расследования, их связывали скорее рабочие, чем дружеские отношения.

Я посмотрел на часы. Минут через двадцать моя «жена» вернется домой и увидит, что меня нет. Чем меньше подозрений на данной стадии, тем лучше. В конце концов, существует последовательность действий. И ею необходимо руководствоваться.

Первое действие следовало завершить немедленно, поэтому я удалил письмо вместе с вложением. Потом на всякий случай быстренько сочинил вирус — да, не без помощи простых чисел, — чтобы на этом компьютере ничего не осталось в первозданном виде.

Перед уходом я перебрал бумаги на столе. Ничего подозрительного: маловажные письма, расписания, просто чистые листы… на одном из них телефонный номер: 07865542187. Я положил листок в карман, и одновременно взгляд мой остановился на одной из фотографий в рамке. Изабель, Эндрю и мальчик, предположительно Гулливера. Темноволосый и единственный из троих не улыбается, большие глаза серьезно смотрят из-под длинной челки. Мальчик явно сознает безобразие своего вида лучше большинства. По крайней мере, не радуется тому, что он человек. А это уже кое-что.

Прошла еще одна минута. Пора уходить.

Мы довольны твоими успехами. Но теперь пришло время настоящей работы.

Да.

Одно дело — удалять документы с компьютера, и совсем другое — удалять жизни. Даже человеческие жизни.

Я понимаю.

Простое число сильное. Оно не зависит от других. Оно чистое, цельное и никогда не слабеет. Ты должен брать с него пример. Не слабеть, держать дистанцию и не поддаваться влиянию. Ты должен оставаться неделимым.

Да. Так и будет.

Хорошо. Продолжай.

Слава

Когда я вернулся домой, Изабель еще не было, поэтому я продолжил собирать информацию. Изабель ведь не математик. Она историк.

Для землян это существенное различие, потому что на историю тут не смотрят как на раздел математики, коим она, безусловно, является. Кроме того, я обнаружил, что Изабель, как и ее муж, считается очень умной по меркам своего вида. Я понял это, потому на полке среди других стояла ее книга «Темные века» — такая же, какую я видел в книжном магазине. А теперь я заметил на обложке цитату из «Нью-Йорк Таймс», с определением «очень умная». В книге было 1253 страницы.

Внизу открылась дверь. До меня донесся тихий звук металлических ключей, опустившихся на деревянный комод. Изабель поднялась ко мне. Первым делом.

— Как ты? — спросила она.

— Смотрел твою книгу. О темных веках.

Она рассмеялась.

— Чему ты смеешься?

— Все лучше, чем плакать.

— Скажи, — спросил я, — ты знаешь, где живет Дэниел Рассел?