Возвращение домой.Том 1 - Пилчер (Пильчер) Розамунд (версия книг .TXT) 📗
— Разве у каждого человека не должно быть собственного дома?
— Только на острове Утопия, которого, увы, не существует.
Джудит умолкла. Они уже выехали на шоссе, сбегающее с холма к деревне Роузмаллион. Деревья отбрасывали на гудрон темные крапчатые тени, и деревня, пристроившаяся у прозрачной речки с желтыми от цветущего курослепа берегами, дремала на солнцепеке. В голове все еще вертелись мысли о Филлис, потом Джудит подумала: как все-таки странно, что она говорит о ней с Эдвардом, человеком, которого любит больше всех на свете и которого не видела с того самого вечера, когда Билли Фосетт был с позором отправлен в порткеррисскую придорожную канаву. Но она не только удивлялась, но и радовалась — значит, кроме любви, у них есть и другие, более глубокие темы для разговора. И говорить с ним об этих вещах было легко и естественно, ведь она так давно его знала, он был частью ее жизни задолго до того, как стал для нее всем.
Она вернулась к разговору о Филлис:
— Как ты думаешь, это когда-нибудь станет реальностью? Я говорю об Утопии. Настанет ли когда-нибудь справедливость для всех?
— Нет.
— А равенство?
— Такой вещи, как равенство, не существует… И с чего это мы с тобой погрузились в такие серьезные вопросы? Давай говорить о чем-нибудь исключительно веселом, тогда мы придем в Дауэр-Хаус с сияющими лицами, и все, включая Изобель и сиделку, будут счастливы нас видеть.
Так оно и вышло. Изобель открыла им дверь как раз в тот момент, когда сиделка спускалась по лестнице, неся от тети Лавинии поднос с остатками обеда. Несмотря на теплый день, сестра милосердия была в полном облачении: крахмальный передник, белый монашеский платок на голове, плотные черные чулки. Ее внушительная фигура производила грозное впечатление, и Джудит порадовалась, что не сама она лежит наверху в постели, находясь под присмотром этого воплощенного милосердия — от одной только мысли об этом бросало в дрожь. Впрочем, тетя Лавиния в жизни ни перед кем не робела, даже перед такой гарпией.
Звали эту особу сестра Велланоуат. Знакомя сестру с Джудит, Эдвард насилу выговорил ее имя, Джудит, пожимая сиделке руку, еле удержалась от неприличного хохота. Когда они с Эдвардом оказались наверху, вне пределов слышимости, она хлопнула его кулаком по плечу.
— Почему ты не сказал мне, что ее так зовут?! — прошептала она свирепо.
— Хотел преподнести тебе приятный сюрприз.
— Ее не могут звать Ве-лла-но-у-ат!
— Но именно так ее зовут. — Он и сам сотрясался от смеха.
Спальня тети Лавинии была полна солнца, цветов, сверкающего серебра и хрусталя, фотографий и книг. Она полулежала в постели, обложенная белоснежными кружевными подушками, плечи ее были укутаны тончайшей шерстяной шалью, седые волосы тщательно уложены. Когда гости появились на пороге открытой двери, она сняла очки и радостно раскинула руки.
— Ах, дорогие мои, я так ждала этого! Так волновалась, что насилу могла отобедать… Была сваренная на пару рыба и заварной крем из яиц — а я так хочу баранинки! Идите сюда, поцелуемся. Милая Джудит, как давно я с тобой не виделась…
Она похудела. Вернее сказать, исхудала. Скулы туго обтянулись кожей, глаза ввалились. И все же эти глаза не потеряли своего всегдашнего блеска, а углы губ морщинились, будто не могли перестать улыбаться.
Джудит наклонилась и поцеловала ее.
— Я чувствую себя виноватой, потому что не принесла вам подарка, — сказала она.
— Мне не нужны подарки, мне нужна ты. И Эдвард. Мальчик мой, какой ты милый, что пришел. Я прекрасно знаю, что в такой день вы просто изнываете от желания пойти на пляж и броситься в море.
Эдвард засмеялся:
— Ты ясновидящая, тётя Лавиния. Но не переживай, море подождет. Остальные отправятся на пляж, как только Лавди и Мэри Милливей соберут еду для пикника, а мы с Джудит присоединимся к ним позже.
— В таком случае я не буду чувствовать себя эгоисткой, отнимающей у вас удовольствие. Садитесь, вот удобные стулья, и рассказывайте мне, чем занимались — все-все. Знаете, я всегда думала, что болеть — это такая скука, а оказалось — ничуть! За последнее время я повидала больше людей и старых друзей, чем за многие годы до этого. Попадались, правда, и зануды, которые ахали да охали, будто я вот-вот отдам концы, но большинство доставило мне удовольствие. Я и забыла, что у меня столько друзей…
Джудит придвинула стул к кровати, тетя Лавиния взяла ее руку и крепко сжала. Рука старушки, сухая, костлявая, унизанная кольцами, казалась Джудит драгоценной.
— Как ты отдохнула в Порткеррисе? И кто сейчас в Нанчерроу? Расскажите мне о молодом человеке Афины…
Они пробыли полчаса — дозволенный им срок, — и все это время говорили и смеялись. Тетя Лавиния была проинформирована обо всем, что произошло и должно было произойти, услышала о Руперте, о Джереми, о Гace…
— Гас. Твой друг, Эдвард? Твой отец открыл мне, что в глазах у Лавди наконец-то заиграл особый свет. Удивительное дело, как внезапно взрослеют девочки… Надеюсь, она не обожжется… А Диана, моя дорогая Диана? Как у нее дела?
Они рассказали о Диане, и тетя Лавиния очень расстроила, пришлось ее успокаивать:
— Просто устала. У нее было столько дел…
— Это я во всем виновата. Заставила всех понервничать. Она, душенька, вела себя как ангел, ежедневно являлась убедиться, ято все в идеальном порядке. И, разумеется, все было как надо. Раз уж Джереми в Нанчерроу, он за ней присмотрит.
Она не спросила, что делает Джереми в Нанчерроу, и Эдвард с Джудит, словно договорившись между собой заранее, умокли о том, что через несколько дней он уходит на военную службу. К чему понапрасну волновать старушку, она только будет тревожиться о Джереми и примется сетовать о том, что за дела творятся в мире. Нет, лучше избавить ее от этого, по крайней мере, в настоящий момент.
— Ты остаешься тут на все лето? — спросила она у Джудит.
— Нет. Попозже я еду в Девон к тете Бидди, Мы с ней хотим прокатиться в Лондон на несколько дней, чтобы купить мне коe-что из одежды для Сингапура.
— Для Сингапура! Я и забыла, что ты покидаешь нас. Когда ты отплываешь?
— В октябре.
— Сколько времени ты там пробудешь?
— Наверно, около года.
— Твоя мама будет вне себя от счастья! Какое чудесное воссоединение вас ждет! Я так рада за тебя, моя дорогая…
Время истекло. Эдвард незаметно взглянул на часы.
— По-моему, нам пора, тетя Лавиния… не хотим тебя утомлять.
— Вы нисколечко меня не утомили! Только порадовали.
— Может, тебе что-нибудь нужно? Что-нибудь принести или сделать?
— Нет, у меня все есть. — Но потом она вспомнила: —Хотя подожди. Есть одна вещь…
— Что такое?
Тетя Лавиния отпустила руку Джудит (она держала ее в сврей на протяжении всего их разговора) и, повернувшись в постели, потянулась к выдвижному ящику ночного столика. Выдвинув ящик, она пошарила внутри и извлекла ключ, к которому был прицеплен помятый ярлычок.
— Хижина, — произнесла она и протянула ключ Эдварду. Тот взял его.
— Что — хижина?
— О ней забочусь я сама. Регулярно проветриваю, очищаю от паутины и пауков, слежу за тем, чтобы там было тепло и сухо. Увы, с тех пор как я заболела, хижина оказалась без присмотра. Не могли бы вы с Джудит, прежде чем вернетесь в Нанчерроу, сходить туда и проверить, все ли в порядке? Я так боюсь, как бы кто из деревенских мальчишек ненароком не забрался ко мне в сад и не натворил чего-нибудь. Не со зла, конечно, просто из озорства. У меня такой груз с души свалится, если вы удостоверитесь, что все хорошо. Мне очень дорого это место, не могу я лежать тут и думать о том, что оно заброшено и никому не нужно.
Эдвард встал, смеясь.
— Тетя Лавиния, ты никогда не перестаешь меня удивлять. О хижине тебе в последнюю очередь надо волноваться.
— И все же я волнуюсь. Для меня это важно.
— Тогда обещаю, что мы с Джудит сходим туда, откроем все двери и окна, а если обнаружим мышь или хоть какую-нибудь букашку, то живо выпроводим их вон.
