Я убиваю - Фалетти Джорджо (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗

Он чувствует, что эти сильные мужчины в зеленой одежде боятся его и всячески избегают его взгляда. Он почти что ощущает запах их страха. И все же им следовало бы знать, что время борьбы окончилось. Он уже не раз повторял это человеку в очках, которого встречает в комнате, куда его отводят, – тому, кто хочет говорить с ним, хочет знать, хочет понять.

Он и ему не раз говорил, что понимать нечего.

Надо только принять происходящее и то, что будет происходить, принять точно так же равнодушно, как принимает он свое заключение во всей этой белизне – до тех пор, пока сам не станет ее частью.

Нет, одиночество его не тяготит.

Единственное, чего ему недостает, это музыки.

Он знает, что ему никогда не позволят слушать музыку, и поэтому, закрывая глаза, воображает ее. Он столько исполнял, столько слушал и столько дышал ею, что теперь, когда она нужна ему, легко находит ее целой и нетронутой, совсем как в тот момент, когда она впервые пленила его. Воспоминания, состоящие из каких-то образов и слов, жалких, выцветших красок и хриплых, бессмысленных звуков, больше не интересуют его. В заточении память служит ему только для того, чтобы отыскивать сокровища музыки, какими он владеет. Это единственное наследство, оставленное ему человеком, когда-то присвоившим себе право называться «отцом», пока он решил перестать быть его сыном и отнял у него это право вместе с жизнью.

Если хорошо сосредоточится, можно услышать, как бегут по струнам гибкие пальцы, неистовое соло электрогитары, ускоряющееся, возносящееся все выше и выше, словно по лестнице, и кажется, ему не будет конца.

Он слышит шуршание щеток на фоне барабанного грохота или влажное и горячее дыхание музыканта в изогнутой воронке саксофона, слышит голос печали, пронзительно сожалеющий о чем-то прекрасном, что разрушено временем, рассыпалось в руках.

Он будто сидит посреди группы струнных и наблюдает из-за плеча за быстрым и легким движением смычка первой скрипки или незаметно проникает в закоулки гобоя, рассматривает пальцы с ухоженными ногтями, нервно двигающиеся по струнам арфы, словно когти дикой рыси, царапающей прутья клетки.

Он может включать и выключать эту музыку когда угодно. Как все воображаемое, она исполнена совершенства. В ней есть все, что ему необходимо, все его прошлое, все его настоящее, все его будущее.

Музыки с избытком хватает, чтобы одолеть одиночество. Музыка – это единственное выполненное обещание, единственный выигранный спор. Он говорил кому-то однажды, что музыка – это все, начало и конец жизни, музыка – сама жизнь. Его выслушали, но ему не поверили. С другой стороны, чего ждать от тех, кто исполняет музыку и слушает ее, но не дышит ею?

Нет, он нисколько не боится одиночества.

К тому же он не один.

Никогда, даже теперь.

Никто не понял его до сих пор и, наверное, никогда уже не поймет и потом.

Вот причина, почему они искали так далеко то, что было у них перед глазами, – как делают все, как делают всегда. Вот причина, почему ему удавалось так долго прятаться среди этих торопливых глаз, – подобно тому, как черный цвет скрывается среди других красок. Никто из них не мог бы смириться с ослепляющим белым цветом вот этого помещения – и не завопить.

Он не чувствует в этом необходимости. Он не ощущает необходимости даже говорить.

Он прислоняет голову к стене и закрывает глаза. Лишь на несколько мгновений прячет их от ослепительной белизны этой комнаты – не потому, что боится ее, а потому что уважает.

Он улыбается. И слышит в своем сознании громкий отчетливый голос.

Ты здесь, Вибо?

Благодарности

Когда подходишь к концу такой работы как эта, благодарность оказывается не только долгом, но и личным удовольствием. Вот почему я хочу поблагодарить посольство Соединенных Штатов в Риме, Федеральное Бюро Расследований и Службу безопасности Княжества Монако за помощь, оказанную человеку, который представлялся им как писатель, но который в тот момент был таковым лишь в собственном воображении.

Спасибо Джанни Рабаккину, ассистенту Государственной полиции в Асти, и фельдфебелю Пинна из Службы Карабинеров в Каполивери, которые при своих именах и званиях еще и мои друзья.

То же относится к доктору Джанни Мирольо и к доктору Агостино Гальо, которые среди заправил этого мира настоящие джентльмены от медицины. К ним присоединяю профессора Винченцо Мастронарди, клинического психиатра-криминолога, заведующего кафедрой судебной психопатологии медицинского факультета римского университета Ла Сапьенца, который, несмотря на свои многочисленные обязанности, сумел найти время для драгоценной, как и его дружба, консультации.

Приветствую и благодарю Альберто Хазана и коллектив «Радио Монте-Карло», особенно Алена Гаспара, который вынес и стерпел мои налеты с поистине заслуживающей похвалы обходительностью. И хвала небу за его итальянский, который намного лучше моего французского…

Приветствую и благодарю моего друга Джеффри Дивеа, который показал мне без прикрас, как великий писатель может обитать в одном теле с простым и хорошим человеком.

Что же касается книг, то спасибо Клавдии и Альберто Дзаппа за книги, которые, может быть, оставлю «в долг» навсегда…

Сердечное спасибо помощникам – команде так называемых обязательных читателей – Доретте Фреилино, Мауро Вакканео, Лауре Ниеро, Энрико Биаши и Роби Фачини, которые снабдили меня топливом и резиной во время моих частых и наверное мучительных пит-стопов.

Спасибо Роберте за то, что есть и всегда появлялась рядом: как и где, с вашего позволения, это исключительно наше дело.

Спасибо Пьерджорджо Николаццини, моему литературному агенту, который согласился заняться начинающим писателем практически просто «по доверию». За это же спасибо Алессандро Далаи, Еудженио Роньони и всему издательству Бальдини & Кастольди и особенно моему редактору Пьеро Джелли за его ценные советы которые помогли мне выйти из «Синдрома Матараццо», [94] и Паоле Финци, героическому редактору, которая сумела выдержать один из моих нервных кризисов, повторяющихся с периодичностью високосных годов.

Если я забыл кого-то, пусть знает, что если его нет в этом перечне, то это вовсе не значит, что его нет в моем сердце.

Что касается меня самого, боюсь, что я позволил себе кое-где некоторые литературные и географические вольности. И пока это единственное, что меня сближает с некоторыми великими писателями, в какой-то мере ответственными за появление этого тома в книжных магазинах. Уточнение «пока» – это не всплеск самомнения, но лишь некоторый скромный оптимизм, какой я позволяю себе. Полезно, кроме того, вспомнить, где необходимо, что события, о которых повествует этот роман, – чистый вымысел, и что персонажи его не существуют в реальности.

Может, и автор тоже…