Доклад Юкио Мисимы императору - Аппиньянези Ричард (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
– И что же вы узнали?
– То, что она действительно находится в женском монастыре секты Хоссо, но не вблизи Киото, как вы сказали, а в Гессудзё, около Нары.
– И из этого вы заключили, что у меня есть дочь, которая, возможно, воспитывается где-то в Наре или в Киото?
– Возможно.
– Коюми сослана в монастырь по причине, которая ей хорошо известна и которая касается не ребенка, умершего в прошлом, а ребенка, который еще только должен родиться.
Прежде чем я успел удивиться столь странному объяснению, Кейко воскликнула:
– Посмотрите, это абиса-хо!
Из храма вышла толпа одетых в белое паломников, они распевали буддийские молитвы и стучали своеобразными кастаньетами, называемыми боккен. По преданию, этот деревянный инструмент освобождает человека от грехов. Паломники окружали плотной толпой абиса-хо – мальчика и девочку с выкрашенными белой краской лицами.
– Эти дети прошли в горах трудные испытания, и теперь они – камигакари, владеющие духом, – сказала Кейко.
И действительно, они казались настоящими призраками, явившимися из мира мертвых. Пустынная страшная черная гора как будто выпила из них все жизненные соки. От толпы отделился мальчик и приблизился к Кейко.
Он дернул ее за рукав кимоно и поздоровался, назвав Кейко икигами, а затем повернулся ко мне и показал язык. Его выходка сразу же разрушила атмосферу таинственности, от которой холодок пробегал у меня по спине. Дерзкий красный язык красноречиво свидетельствовал о том, что передо мной шаловливый ребенок, а не призрак. Я рассмеялся, однако никто, кроме меня, похоже, не находил выходку мальчика смешной. Пение стихло, боккен умолкли, и мальчик сильнее вцепился в рукав кимоно икигами.
– Плохое предзнаменование, – сказала Кейко. Паломники стали повторять сутру Лотоса, которая помогала избавиться от зла, и бить в плоские барабаны.
Так началось мое знакомство с миром священных гор. Раньше я знал о нем только понаслышке или по легендам. Кейко все лето возила меня по священным горным местностям Японии, о существовании которых я прежде даже не подозревал. Безупречно белый монашеский наряд Кейко, аскетическая бледность ее лица после многих дней поста и воздержания контрастировали с черными вечнозелеными лесами гор и покрытыми лавой вершинами. Эти контрасты и крайности присутствовали и в нашей жизни. От полного самоотречения и аскетической практики Кейко вдруг на следующий день переходила к разгулу, пила и занималась со мной сексом в маленьких гостиницах у подножия гор. Как говорила Кейко, спустившись со священных гор и попав в замкнутое пространство тесного гостиничного номера, мы оказывались в состоянии священной беременности.
– Я путешествую с погребальной табличкой, она лежит в мешочке, висящем у меня на шее, – сказала Кейко однажды августовской ночью, когда мы вместе лежали на циновке в гостиничном номере в деревне Одаки, расположенной в предгорьях Онтакэ. – Вот она, пощупайте. Но я не могу назвать вам мое посмертное буддийское имя, которое написано на табличке.
Затем она быстро разделась и, спрятав мешочек с табличкой под одежду, зажгла свечу. Мерцающее пламя освещало наши слитые в муке тела. Мы были похожи на двух альпинистов, которые, выбиваясь из сил, карабкаются вверх по отвесной скале, до первых предрассветных сумерек. Кейко была неутомима и превосходила меня в выносливости. Она упорно шла вперед в своих неуклюжих гета.
Поднимаясь к вершине Онтакэ, мы миновали несколько зон, прошли леса из вечнозеленых сосен и криптомерии и водопады. В шестой, высокогорной зоне росли карликовые сосны и простиралась тундра. А затем началась безжизненная зона лишенных растительности скал и лавы. В августе, когда стоит высокая влажность, очень трудно преодолевать крутые горные подъемы. Однако Кейко легко справлялась с ними. Чтобы не испортить цвет лица, она надвигала на лоб платок. Казалось, пыль и грязь не пристают к ее безупречно белой одежде. Даже таби, носки, оставались белоснежными, несмотря на то, что мы шагали по вулканическому пеплу.
Наш путь из деревни к вершине горы был обозначен мегалитами – своеобразными памятниками святым, обитавшим на горе Онтакэ. На камнях были вырезаны их посмертные имена и почетный титул, рейдзин. Их дух навсегда поселился на этих склонах, и преданные последователи могли вызывать его. Там, где кончалась зона растительности, памятники рейдзин уступали место каменным фигурам наводящих ужас буддийских божеств и бронзовым синтоистским свиньям с древками, торчащими в их задних частях. Здесь резко понижалась температура. От холодного высокогорного воздуха, похожего на дыхание призрака, меня бросало в дрожь.
Высота горы Онтакэ, расположенной в Центральном Хонсю, составляет 9 000 футов. Она выглядит не столь впечатляюще, как горы Фудзи или Мива, на которых мы побывали в июне во время праздника Сайгура. Вершина Онтакэ давно уже сглажена вулканическими взрывами, оставившими плато с пятью кратерами, которые со временем превратились в озера. По дороге мы встретили горики, носильщиков, которые несли на себе продовольствие для сотен паломников, поднимающихся на Онтакэ. Что касается нас, то Кейко заранее предупредила меня, что в течение двух дней, пока будет длиться наше посещение горы, мы не должны ни есть, ни пить. Белый туман окутывал скалы, но вот он рассеялся, и мы увидели святилище Кегамине, как будто парившее в вышине над нами. Из-за облаков вышло солнце, и его лучи отразились в озерax, вокруг которых стояли хижины и группы примитивных каменных статуй.
Одетые в белое паломники издавали странные крики и звонили в колокольчики. Этот шум должен был ввести медиумов в транс.
Мы с Кейко совершили восхождение в одиночестве, нас не сопровождали ко – члены клуба паломников, которые ежегодно посещали Онтакэ. Кейко не доверяла современным клубам. Она называла их членов «духовными туристами».
– Сейчас здесь проходит конгресс медиумов, – сказала она, когда мы проходили мимо каменного изваяния женщины-дракона и хижины, из которой распространялись соблазнительные запахи супа. У меня в животе заурчало от голода. – Среди собравшихся здесь людей есть и хорошие медиумы, но большинство плохих. Наша цель состоит в том, чтобы встретиться с настоящим духовидцем, сендацу Хирата Ансо, профессором древней истории из университета Васеда.
Мы перешли высохшее русло реки, которое было усыпано небольшими пирамидками камней, сайнокавара. По поверью, эти пирамидки сложили духи мертвых детей.
Целый день мы с Кейко ходили на медиумические сеансы, которые проводились то в больших группах, то парами. Я своими глазами видел, как медиумы впадали в транс и начинали вещать. Их била дрожь, глаза закатывались, по телу пробегали эпилептические конвульсии. Однако пророчества, которые они изрекали, носили банальный характер. Они говорили о том, какой урожай риса будет в этом году, делали прогнозы о предстоящих тайфунах, но главным образом предсказывали тривиальные повседневные события.
В конце дня мы поднялись к расположенному на самой высокой точке горы святилищу Сандзурокудодзи, «36 мальчиков». Оно было расположено на заснеженной скале. Я чувствовал слабость и головокружение от холода, голода и бесконечных криков паломников во время медиумических сеансов, и мне хотелось только одного – отдохнуть от неистового карнавала всех этих колдунов и ясновидцев.
Но мне было не суждено обрести покой. Мы с Кейко устроились на ночлег в переполненной людьми хижине и вынуждены были провести всю ночь, сидя спина к спине. Я не мог уснуть, как ни старался. Мне постоянно мешали звон колокольчиков, пение и новые люди, входившие в хижину. А на рассвете вновь раздались вопли одного из медиумов.
В такой обстановке мы, конечно же, не могли предаваться любовным утехам. Но тем не менее именно в эти часы между нами устанавливалась самая глубокая интимная связь. Прислонившись спиной к спине Кейко, я ощущал, как от ее тела исходят волны любви. Пряди ее волос падали мне на затылок. В набитой человеческими телами хижине Кейко говорила со мной по-английски. И эти слова, которые кроме нас никто не понимал, были похожи на шепот любовников в моменты наивысшего наслаждения.
