Плоть молитвенных подушек - Ирвин Роберт (книга регистрации .TXT) 📗
Она осторожно перевернула Орхана. Он попытался заговорить, но не смог. Попытался встать, но тяжело повалился вперед, уронив голову на массивную грудь Перизады. Она вновь уложила его на солому. Ее массивные груди колыхались над самым его лицом.
— Вот видишь, от меня не так-то просто отделаться. Я — судьба твоя.
— Перизада, прошу тебя, помоги мне, — произнес он, задыхаясь в своих оковах.
— Кажется, я знаю, что придаст тебе бодрости. Твою гадюку наверняка мучит жажда, не правда ли? — заботливо поинтересовалась она, после чего, не дожидаясь ответа, задрала юбку и села на Орхана верхом, опустив ему на лицо свои полные, округлые бедра. И вновь томимая жаждой гадюка вползла внутрь, дабы вдоволь напиться в «Таверне парфюмеров».
Потом Перизада поднялась с Орханова лица и принялась искать его халат и ключ от кандалов. Когда Орхан пришел в себя и оделся, она взяла его за руку.
— Мы никому не расскажем всей правды о том, что произошло, — даже Анадиль. Императорским наложницам не пристало знать о подобных вещах. Однако тебя необходимо привести в порядок. Пора отправляться в баню.
Глава шестая
Козни фей
Один великий философ однажды заметил, что связь с хорошенькой наложницей подобна урокам истории. И то, и другое доставляет бесконечное наслаждение, но ни то, ни другое ничему не учит. За дверью ждала Анадиль. Она была в розовом платье и перчатках, а в руке держала зонтик от солнца.
Едва Орхан оказался в пределах слышимости, как она заговорила:
— Вот и ты наконец! Ты что, резвился с одной из служительниц зоопарка? Все принцы одинаковы. Те тоже были похожи на животных, а когда выходили из Клетки, думали только о том, как бы потереться плотью о плоть. Я полагаю, что мы, девушки Гарема, призваны обучать вас, мужчин, искусству более возвышенной любви.
И она протянула ему свою затянутую в перчатку руку для поцелуя.
— И не поднимай голову. Не люблю, когда на меня постоянно смотрят. Если мы идем рядом, ты должен говорить о том, какая я привлекательная, а можешь и скромно предлагать мне свои услуги.
Идя рядом с Анадиль, Орхан чувствовал, как его окутывает запах ее духов. Она сказала ему, что это «иланг-иланг». Он решил, что духи пахнут смертью — надгробными плитами, толстыми коврами, похоронными песнями и горящими курильницами, — пахнут горько и зловеще. Перизада, шедшая впереди, сказала, что кратчайшая дорога к бане пролегает через конюшни, но Анадиль не послушалась ее совета, заявив, что путь Перизады только заведет их еще дальше в глубь зоопарка. Так что Анадиль показывала дорогу, попутно читая Орхану наставления по поводу тренировки взгляда и о том, как ему продвинуться из мирской сферы секса в священную сферу любви. Слушал Орхан вполуха. Он любовался округлыми бедрами Перизады и ее вихляющей походкой.
Свободной ладонью Анадиль похлопала его по руке:
— Надеюсь, ты насладился сексом со служительницей зоопарка. Отныне и до самого твоего смертного часа больше никакого секса не будет… А что, та девушка была так же привлекательна, как я?
— Нет.
— Ответ неправильный. Ты должен указать, в каких именно отношениях она не так привлекательна, как я.
Дабы угодить Анадиль, Орхан покорно составил перечень комплиментов, но взгляд его был устремлен на Перизаду, а мысли вновь витали где-то далеко. Что-то из сказанного Рокселаной будило в нем дурные предчувствия, но он не мог вспомнить, что именно. Впрочем, уже все будило в нем дурные предчувствия — духи Анадиль, ее упоминание о его смертном часе, запустение в Гареме. Вдалеке послышалось жутковатое пение евнухов. Но путь, которым они шли, — по узким коридорам, тянувшимся между заброшенными гостиными и чуланами, — был совершенно безлюден. Идя там вместе с Анадиль и Перизадой, Орхан думал о той манере, в которой женщины выставляли перед ним напоказ свои тела, и о неумолимой череде соитий и телесных наказаний… Ему казалось, будто Гарем — всего лишь плод воображения принцев из Клетки. Будто Гарем был создан из чего-то не более материального, нежели сексуальные фантазии мужчин, ставших его узниками.
Они дошли до узкого Прохода Карликов, по обе стороны которого стояли домики для придворных карликов, напоминавшие собачьи будки. Анадиль заглянула в несколько будок, чтобы посмотреть, нет ли дома карликов или членов их семей, но комнаты их тоже были безлюдны, да и вокруг не было ни души и некому было показать им дорогу. Хотя Перизада уже когда-то бывала в этом месте, она никак не могла вспомнить, как добраться оттуда до бани. Было уже совершенно очевидно, что они безнадежно заблудились, и Орхан не смог скрыть раздражения.
— На твоем месте я бы так не торопилась достичь места своего назначения, — печально молвила Перизада.
— Перизада права, — сказала Анадиль. — Дыши воздухом и наслаждайся сменой обстановки. Мы совершаем приятную прогулку.
Однако, сделав еще несколько шагов по Проходу, они обнаружили, что путь им преграждает гигантская фигура, возвышающаяся над будками карликов, — черная, в черных халате и тюрбане, с ятаганом в руке. Человек одарил их чудовищной улыбкой:
— Анадиль, дорогая!
— Мы спасены! — воскликнула она. — Это Эмеральд.
— Ты припасла для меня шоколадные конфеты? — спросил Эмеральд.
— Не сегодня, Эмеральд. Не будем сейчас об этом. Вот твой новый господин, султан Орхан, а это моя прачка, Перизада. Мы все направляемся в баню, Эмеральд. Ты можешь показать нам дорогу.
Он поклонился:
— Слушать — значит повиноваться. Но сначала вы, быть может, окажете мне честь, зайдя ко мне выпить кофе?
Обстановка в покоях Кисляр Аги, или Старшего Черного Евнуха, радовала глаз. Они сидели на низких, мягких скамейках и пили кофе. Полки у них над головами были уставлены аквариумами с золотыми рыбками. Появился и вскочил к Эмеральду на колени голубовато-серый кот.
— Азраил, названный так в честь своего деда, Ангела Смерти.
Эмеральд закурил кальян и в ходе беседы то попыхивал им, то пил маленькими глотками кофе. Однако вскоре он отложил мундштук кальяна и, повернувшись к Орхану, задумчиво посмотрел на него.
— Я не был рожден евнухом, — сказал он.
Орхан дал понять, что он так и предполагал.
— Рос я принцем в сердце Африки. Все женщины в нашем племени были моими, стоило лишь захотеть. Только брату моему, царю племени, отдавалось предпочтение передо мной. В частности, была там красавица по имени Рася. Помню, ляжки у нее были не хуже, чем у прекраснейших представительниц нашего рогатого скота. Мучимый завистью к брату, проводившему ночи с Расей, я лежал не смыкая глаз. Но однажды к брату явились старейшины племени и обвинили его в том, что из-за женщины, вскружившей ему голову, он забросил государственные дела. Человек не столь благородный, выслушав подобное наставление от своих советников, мог бы прогневаться, но брат мой был великим монархом. Поэтому он велел рабам позвать Расю. Тогда она поспешно явилась к нему, величавая и прекрасная в своем лучшем наряде, и, представ перед моим братом, устремила на него любящий взгляд. Он попросил старейшин полюбоваться ею, и, один за другим, все признались, что, осчастливь их такая красивая дама в постели, они тоже забросили бы государственные дела. Тогда брат мой, царь, кивнул и попросил Расю приблизиться. Она сделала как было велено, и он тотчас перерезал ей горло своим кинжалом, обагрив себя ее кровью. «Я не только господин племени моего, но и сам себе господин!» — сказал он и с этими словами отпустил старейшин.
Разумеется, эта сцена произвела на меня огромное впечатление. Но вскоре место Раси заняла другая очень красивая женщина. Кажется, ее звали Макала. Она оставалась в живых всего несколько месяцев. На сей раз советники даже не успели выразить недовольство, прежде чем брат мой, опасаясь, как бы не попасть в зависимое от нее положение, убил ее. Но потом появилась еще одна женщина… и еще одна. Я удалился поразмышлять. Будучи очень похож на брата, я тоже боялся стать одержимым страстью к женщине — или к женщинам. И это было проблемой не только для нас с братом. Секс приводил в исступление всех мужчин в нашем племени. К тому же привлекательных женщин на всех не хватало. Положение было столь безвыходным, что мужчины нашего племени ходили к реке в надежде на секс с крокодилами. (Это кажется нелепым, но тогда мы все были молоды.) Вам, конечно, известно, что самка крокодила, готовясь к спариванию, переворачивается на спину, дабы самец мог на нее взобраться. Всякий раз, когда мужчины моего племени видели, что это происходит, они выбегали из дома и убивали или по крайней мере прогоняли самца. Самке очень трудно вернуться в нормальное положение, и поэтому, пока она беспомощно металась, мы по очереди на нее взбирались. Я дважды вступал в половую связь с крокодилами. Помню, как нелепо они выглядели, когда я поглаживал их по горлу. Считалось, что такое поглаживание приносит удачу — предвещает блестящее будущее, и в моем случае так и вышло, ибо ныне я — Старший Евнух оттоманского Гарема.
