Ожидание Соломеи - Липскеров Дмитрий Михайлович (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Адвокат пригласил всех нас садиться на специальные места, а сам встал перед нами, вытащил из кармана бумагу, развернул и прочел ее содержание, состоящее всего из нескольких строк:
«Сегодня вы становитесь гражданами новой страны. Страна эта называется Миомия. Надеюсь, что с этой минуты вы будете честно служить своей новой родине, будете готовы отдать за нее свою жизнь. Поздравляю вас, первых граждан Миомии. Президент Миомии Миома Дулович».
После зачитанных адвокатом слов Миома открыл шкатулку, вытащил из нее три черные книжечки и вручил их нам. Мы стали гражданами Миомии. По этому случаю было вскрыто шампанское, позволившее врачу от своего похмелья избавиться.
После окончания церемонии адвокат повел нас с физиком показать дома, в которых нам отныне предстояло жить.
Долговязому юноше достался одноэтажный домик с пристройкой, в которой находилась лаборатория, обставленная самым современным оборудованием. Юноша очень бурно радовался и долго тряс адвокату руку, как будто это он построил этот дом.
Оставив юношу восторгаться одного, адвокат повел меня в сторону океана. Метрах в пятидесяти от пляжа стоял небольшой домик с двумя окошками, возле него, гнувшись, росли пальмы.
В домике было всего три комнатки, обставленные лишь самым необходимым. Мне, привыкшему вести спартанский образ жизни, это понравилось, и я попросил адвоката поблагодарить за меня Миому.
— Давайте зайдем в чулан, — предложил адвокат.
Я кивнул головой, он отпер дверь, и мы вошли в небольшую, без окон, комнату. Адвокат зажег свет, и я увидел нечто напоминающее склад рыболовного магазина. Чего в нем только не было: и наборные удилища от одного до пяти колен, и спиннинги с различными катушками, от вида которых у российского рыболова свело бы скулы; также несколько ящиков со снастями, сети мелко— и крупноячеистые. В углу чулана стояли два комплекта аквалангов, вызвавшие во мне ощущение свершившегося детского чуда, так что я немедля хотел сбросить с себя одежду, напялить акваланг, броситься в океан и лежать под водой, пока не кончится кислород…
— За домом есть небольшая пристань, — сказал адвокат. — Там вы найдете моторную лодку и цистерну с горючим.
— И лодка есть? — уже не удивляясь, спросил я.
— В дальнейшем вас никто беспокоить не будет. Если вам что-нибудь понадобится, вы знаете, как меня найти.
Адвокат ушел, я остался один и после бурных восторгов немного загрустил. Глядя на океан, я размышлял о Миоме, пытаясь понять, что он задумал. Пришло сомнение — не опрометчиво ли я поступил, что приехал на остров, бросив всю свою предыдущую жизнь. Но постепенно накатывающие волны меня успокоили, я стал фантазировать завтрашнюю свою рыбалку и думал о том, что все нормализуется, что дома мне делать абсолютно нечего и пусть все идет, как идет. Я положил голову на подоконник и задремал. Последней моей мыслью был вопрос: почему Миома не забрал к себе мать?..
Позже я узнал, что, после того как мы расселились, Миома вызвал к себе адвоката, и они два часа о чем-то совещались. На следующее утро в океан вышли с десяток баркасов, управляемых аборигенами. По всей окружности острова они расставили ограничительные буи с предупреждением, что за ними начинается частная территория, вход в которую без разрешения категорически запрещен.
Через четыре дня Миома вызвал к себе физика и поинтересовался у него, уверен ли он, что в запаянной ампуле действительно обогащенный уран. Юноша ответил, что уверен. Затем Миома спросил, знает ли он принцип устройства, способного произвести ядерный взрыв. Физик ответил, что знать-то он знает, но, чтобы создать такое устройство, необходимы астрономические затраты в масштабе целой страны, сотни одаренных ученых и как минимум лет пятнадцать работы. После ответа физика Миома задумался, а затем спросил, может ли он хотя бы нарисовать, как выглядит современная межконтинентальная ракета с ядерной боеголовкой. Юноша ответил утвердительно и пообещал сделать подробный рисунок к завтрашнему дню.
На следующий день Миома получил рисунок и сообщил адвокату, что приступает к постройке модели межконтинентальной ракеты. Также он сказал, что, по его расчетам, это займет у него как минимум полтора года.
Со следующего дня Миома приступил к работе. Он нанял всех аборигенов, чтобы они вырыли шахту для будущей модели глубиною в двенадцать метров, и сам руководил работой, давая себе лишь час передышки в день. В перерыв он уходил в свой сад, сидел в шезлонге и смотрел на мраморную глыбу.
Как-то, когда Миома находился на строительной площадке, я зашел в сад и заметил, что поверхность ранее не отесанного камня выровнялась и приняла очертание будущей головы, как будто скульптор сделал заготовку.
Прошло два месяца с того момента, когда я приехал на остров. Меня никто не тревожил, я был предоставлен сам себе и в основном занимался рыбалкой. Вскоре вся территория вокруг моего дома была завешана вялящейся рыбой и стала похожа на территорию небольшого рыбного завода. Я не знал, что делать с таким количеством продукции, и по мере готовности рыбы просто сжигал ее частями. Вскоре я и вовсе перестал заниматься ловлей, а попросту плавал в акваланге и снимал камерой подводные пейзажи. Одиночество не беспокоило меня, я любил это состояние легкой грусти и целые часы проводил в размышлениях над бренностью существования.
Я предчувствовал, что скоро моя спокойная жизнь кончится, что на острове произойдут события, которые и меня не обойдут стороной. Просто так через океан на рыбалку не приглашают.
Иногда, сидя вечерами на прибрежном валуне, я видел одиноко бредущего по выложенным вокруг острова шпалам Миому. Он был погружен в свои думы и, проходя мимо, никогда меня не замечал. Руки его были всегда за спиной, искалеченная голова наклонена вперед, и похож он был на старого зверя, из последних сил стремящегося отомстить своему обидчику.
В такие минуты я замирал на своем валуне и внимательно следил за Миомой, пока он не скрывался из виду.
Оставленный опекать Гуасье, Харрис с удовольствием приступил к своим обязанностям. Эта новая работка представлялась ему не особо сложной, а потому он рассчитывал выкраивать нужное времечко для своих темных делишек.
Через месяц после отъезда Миомы Харрис отправился в один из самых дорогих и престижных колледжей, чтобы устроить свою воспитанницу.
Он встретился с директором колледжа, произведя на него неприятное впечатление, и сунул ему бумажку со своим прошением. Директор прочел его, обнаружив в десяти строках двадцать семь грамматических ошибок, и, как хороший актер, посетовал на то, что в колледже, к сожалению, мест нет. Директор начал было советовать поискать места в других учебных заведениях, но, заметив, что скособоченное лицо Харриса налилось черной кровью, решил поговорить с ним более осторожно и стал расспрашивать о ребенке, которого хотел устроить на учебу человек с уголовной мордой.
Харрис мычал что-то в ответ, затем жестом попросил чистый лист бумаги, потея, вывел на нем несколько каракулей и подвинул директору.
Хозяин колледжа никак не мог вникнуть в смысл написанного, автоматически подсчитывая ошибки, а когда наконец вник, то узнал, что имеет дело с представителем одного из самых богатых людей Америки. Его лицо расплылось в улыбке, он развел руками и, «само простодушие», спросил:
— Что же вы сразу не сказали?..
Физиономия Харриса вновь налилась бычьей кровью, он стал жестикулировать, пытаясь вдолбить в голову идиота директора, что он немой, но тот вдруг встал со своего кресла, подошел к уголовнику и приобнял его за плечи.
— Все будет в порядке! — затараторил директор; нажал на клавишу селектора, велел нести кофе, раскрыл перед Харрисом коробку с сигарами и сам, присев на край стола, по-свойски, как с приятелем, закурил, расхваливая свой колледж, словно тот был райской обителью.
Харрис было подумал, что все же хорошо работать на миллионера, к тебе самому относятся, как к богачу. Но также он подумал, что большей частью приходится иметь дело с идиотами и недоносками, которым, к сожалению, никак нельзя свернуть шею.
