Женщины - Буковски Чарльз (читать книги без сокращений txt) 📗
8
Я вернулся, несколько раз трахнул Лидию, подрался с ней и одним поздним утром вылетел из международного аэропорта Лос-Анжелеса на чтения в Арканзасе. Довольно повезло – весь ряд достался мне одному. Командир представился, если я правильно расслышал, как Капитан Пьянчуга. Когда мимо проходила стюардесса, я заказал выпить.
Я был уверен, что знаю одну из стюардесс. Она жила на Лонг-Биче, прочла несколько моих книжек, написала мне письмо, приложив свое фото и номер телефона. Я узнал ее по фотографии. Мне так никогда и не довелось с нею встретиться, но я звонил ей несколько раз, и одной пьяной ночью мы орали друг на друга по телефону.
Она стояла прямо, пытаясь не замечать, как я вылупился на ее зад, ляжки и груди.
Мы пообедали, посмотрели «Игру Недели», послеобеденное винище жгло глотку, и я заказал пару «Кровавых Мэри».
Когда мы добрались до Арканзаса, я пересел на маленькую двухмоторную дрянь. Стоило пропеллерам завертеться, как крылья задрожали и затряслись. Похоже было, что они вот-вот отвалятся. Мы оторвались от земли, и стюардесса спросила, не хочет ли кто выпить. К тому времени выпить надо было уже всем. Она спотыкалась и колыхалась в проходе, продавая напитки. Потом объявила, громко:
– ДОПИВАЙТЕ! СЕЙЧАС ПРИЗЕМЛИМСЯ!
Мы допили и приземлились. Через пятнадцать минут мы снова поднялись в воздух. Стюардесса спросила, не хочет ли кто выпить. К тому времени выпить надо было уже всем. Потом она объявила, громко:
– ДОПИВАЙТЕ! СЕЙЧАС ПРИЗЕМЛИМСЯ!
Меня встречали профессор Питер Джеймс и его жена Сельма. Сельма походила на кинозвездочку, только в ней было больше класса.
– Ты здорово выглядишь, – сказал Пит.
– Это твоя жена здорово выглядит.
– У тебя есть два часа до выступления.
Пит привез меня к ним. У них был двухэтажный дом с комнатой для гостей на нижнем уровне. Мне показали мою спальню, внизу.
– Есть хочешь? – спросил Пит.
– Нет, меня блевать тянет.
Мы поднялись наверх.
За сценой, незадолго до начала, Питер наполнил графин для воды водкой с апельсиновым соком.
– Чтениями заправляет одна старушка. У нее бы в трусиках все скисло, если б она узнала, что ты пьющий. Она неплохая старушенция, но до сих пор считает, что поэзия – это про закаты и голубок в полете.
Я вышел и стал читать. Аншлаг. Удача моя держалась. Они походили на любую другую публику: не знали, как относиться к некоторым хорошим стихам, а во время других смеялись не там, где нужно. Я продолжал читать и подливал себе из графина.
– Что это вы пьете?
– Это, – ответил я, – апельсиновый сок пополам с жизнью.
– У вас есть подруга?
– Я девственник.
– Почему вы захотели стать писателем?
– Следующий вопрос, пожалуйста.
Я почитал им еще немного. Рассказал, что прилетел сюда с Капитаном Пьянчугой и посмотрел «Игру Недели». Рассказал, что когда я в хорошей духовной форме, то могу съесть всё с одной тарелки и сразу же после этого вымыть ее. Почитал еще немного стихов. Я читал, пока графин не опустел. Тогда я сказал, что чтения закончились. Последовало немного раздачи автографов, и мы отправились на пьянку к Питу домой…
Я исполнил свой индейский танец, свой танец живота и свой танец «Не-Можешь-Срать-Не-Мучай-Жопу». Тяжело пить, когда танцуешь. И тяжело танцевать, когда пьешь. Питер знал, что делал. Он выстроил кушетки и стулья так, чтобы отделить танцующих от пьющих. Каждый мог заниматься своим делом, не беспокоя остальных.
Подошел Пит. Он оглядел всех женщин в комнате.
– Какую хочешь? – спросил он.
– Что, вот так просто?
– Это наше южное гостеприимство.
Приметил я там одну, постарше остальных, с выступавшими зубами.
Но зубы выступали у нее безупречно – расталкивая губы, как открытый страстный цветок. Я хотел почувствовать свой рот на этом рте. На ней была короткая юбка, а колготки являли миру хорошие ноги, которые постоянно скрещивались и раскрещивались, когда она смеялась, пила, одергивала юбку, никак не хотевшую их прикрывать. Я подсел к ней.
– Я… – начал было я.
– Я знаю, кто вы. Я была на вашем чтении.
– Спасибо. Мне бы хотелось съесть вам пизду. Я на этом деле уже собаку съел. Я сведу вас с ума.
– Что вы думаете об Аллене Гинзберге?
– Послушайте, не сбивайте меня. Я хочу вашего рта, ваших ног, вашего зада.
– Хорошо, – ответила она.
– Тогда до скорого. Я в спальне внизу.
Я встал, покинул ее, выпил еще. Молодой парень – по меньшей мере, 6 футов и 6 дюймов ростом – подошел ко мне:
– Послушайте, Чинаски, я не верю во все это говно по поводу того, что вы живете на банухе, знаете всех торговцев наркотой, сутенеров, блядей, торчков, игроков, драчунов и пьянчуг…
– Отчасти это правда.
– Чушь собачья, – изрек он и отошел. Литературный критик.
Потом подошла эта блондиночка, лет 19, в очках без оправы и с улыбкой на лице. Улыбка с него не сползала.
– Я хочу вас выебать, – заявила она. – Все дело в вашем лице.
– Что у меня с лицом?
– Оно величественно. Я хочу уничтожить ваше лицо своей пиздой.
– Может и наоборот получиться.
– Не будьте так уверены.
– Вы правы. Пизды неуничтожимы.
Я вернулся к кушетке и начал заигрывать с ножками той, в короткой юбке и с влажными лепестками губ, ее звали Лиллиан.
Вечеринка закончилась, и я спустился с Лилли вниз. Мы разделись и сели, подпершись подушками, пить водку и водочный коктейль. У нас было радио, и радио играло. Лилли рассказала, что работала много лет для того, чтобы ее муж смог закончить колледж, а когда он получил преподавательскую должность, то развелся с ней.
– Это невежливо, – сказал я.
– Вы были женаты?
– Да.
– Что произошло?
– «Ментальная жестокость», судя по тому, что записано в свидетельстве о разводе.
– И это правда? – спросила она.
– Конечно – с обеих сторон.
Я поцеловал Лилли. Это было так хорошо, как я себе и представлял. Цветок рта раскрылся. Мы сцепились, я всосался ей в зубы. Мы разъединились.
– Я думаю, что вы, – сказала она, глядя на меня широко раскрытыми и прекрасными глазами, – один из двух-трех лучших писателей на сегодняшний день.
