Револьвер для Сержанта Пеппера - Алексей Парло (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗

Жорик, как настоящий деловой человек, не позволил сбить разговор с единственно важной, по его мнению, темы.

– Привезут куда скажете, через час после оплаты. Это вкупе будет стоить...

После того, как сумма была озвучена, обморок (или, по–научному, коллапс) можно было смело отнести к особо заразным инфекционным заболеваниям, ибо число подверженных ему особей чуть было не увеличилось втрое. Спокойным оставался только Макаров. Он подхватил с пола Шурин дипломат, легко набрал код на замке и вытащил из него пачку стодолларовых банкнот. Отделил от неё несколько, остальные протянул Гарику.

– Это по сегодняшнему курсу. Надеюсь, вы не против расчетов в СКВ [12]?

Гарик, не сводя глаз с пачки, отрицательно помотал головой. Было видно, что к такому способу оплаты он, несмотря на свой богатый опыт, пока не привык.

Макаров посмотрел задумчиво на оставшиеся банкноты и протянул их Жорику.

– А это – лично вам, в качестве благодарности за предприимчивость, осмотрительность и, самое главное, разумность. Думаю, мы поняли друг друга?

Гарик снова кивнул, преданно глядя на Макарова, а руки его уже рефлекторное делали привычную работу – прятали деньги в карманы, доставали записную книжку, набирали телефонный номер...

– Like a rolling stone... Like FBI... and a CIA... and BBC... B.B.King... – пробормотал Шура, не приходя в сознание. – Dig it... Dig it... Dig it...

– Beatles. Let it be. Песня Dig it. – машинально определил Алик.

– Организуйте нам машину, Гарик, – попросил Макаров.

– Жорик, – автоматически поправил его тот.

– Не будем спорить, нам нужно привести товарища в чувство. Ребята подскажут, куда доставить инструменты.

– Товарища в смысле «друга» или в смысле...? – почему–то заинтересовался Жорик.

– Не забивайте себе голову. – голос Макарова был холодным и жёстким.

И Гарик не стал забивать себе голову. Вызвал по телефону машину, потом кому–то объяснил, где живёт Миха, кому–то сказал в трубку: "Да. Всё тип–топ", в общем, занялся таким привычным и близким, и оттого спокойным, делом фарцовщика.

Бедный, бедный Жорик!.. Как часто играл я... впрочем нет, это не отсюда, это «Гамлет». Ну, почти. Так вот. Бедный Жорик! Как сильно напоминает он в этот момент насаженную на иглу бабочку, трепещущую, машущую крылышками в тщетной попытке убедить себя и окружающих в том, что она жива, и у неё, само собой, всё в порядке, а Смерть в это время уже занесла над ней свою косу и ждёт лишь потому, что с застарелым интересом вечного натуралиста наблюдает за ней. И на самом деле, она, бабочка, уже мертва, просто ей ещё не сообщили об этом.

Впрочем, пока что здесь, на этих страницах, идёт 1990–й год, и нет ещё рыночной экономики, а есть Союз; нет олигархов, есть номенклатура; нет Интернета, есть сплетни; нет понятий «заказать» и «купить», а есть всесильное «достать». Нет, купить что–то можно, но кто ж на это будет деньги тратить? Их ведь в обрез, денег–то. У всех (ну, почти...) зарплаты, а они небольшие. Ну, а хочешь жить – умей вертеться. Вот и вертится Гарик, он же Жорик, как может, чтобы было что на хлеб намазать, и не спит ночами, и...

Ну, хватит о нём, пожалуй. Тем более, что машина уже ждёт, и Шурика выводят из кабинета, позабыв при этом о дипломате, и Гарик чувствует уже, как чешется спина от пробивающихся крыльев строгого вороного цвета. Но тут возвращается Макаров и, укоризненно погрозив указательным пальцем, забирает кейс. Что ему до мучений Жорика! Что ему до спины, пронзаемой болью от прерванной финансовой эякуляции! Гарик глядит на закрывающуюся дверь и, тихо подвывая, плачет...

3. ТРЕУГОЛЬНАЯ ЯМКА.

– Так что давайте не будем рассуждать о знаковости или этапности их песен. – вернулся Яр к предыдущей теме. – Я читал где-то, они, когда писали «She's leaving home», о бананах думали. А потом Нэд Рорем [13] писал, что эта песня равна любой из когда-либо написанных Шубертом. Вот вам и вся знаковость.

– Так никто и не спорит! – я махнул рукой. – Им это было не нужно, они были заняты другим. Они писали песни. Ты можешь себе представить, как Джон Леннон приходит к Полу Маккартни и говорит: «Пол, дружище, давай напишем что-нибудь знаковое!», а?

– А Маккартни ему отвечает: «Ты что, забыл, Джон? Знаковое мы уже написали позавчера. Сегодня займёмся этапным»! – засмеялся Яр.

– И тем не менее, Яр, тем не менее…

Глава 12

Шурочке видятся сумерки. Бесконечные, свинцовые, покрытые жёлтой листвой и жирной грязью, продутые холодным ветром с запахом прелых листьев, усиленные безлюдностью улицы где–то на промышленной окраине города. Он бредёт по этой улице вдоль грязных заводских заборов. Ногам сыро, во рту – кисло, и хочется водки. Не пьянства ради окаянного, а токмо пользы для. Чтобы согреться. Чтобы почувствовать под диафрагмой тепло и уют. Но водки нет, и людей тоже нет. Даже машин – и тех нет.

Сырой холодный воздух, кажется, не задерживается в лёгких, а опускается ниже, заполняет всё его тело, и теперь он промок не только снаружи, но и изнутри. Внезапно заводской забор кончается, и Шурочка видит старую витую решетку из чугуна, за которой – запущенный садик из давно не стриженных кустов и деревьев, между которыми стоит грязно–белый двухэтажный особнячок прошлого века с эркером посредине. На стене дома табличка с надписью "ул. Бахметьева, 13". Букву "х" чья–то досужая рука зачеркнула и сверху красной масляной краской написала буквы "ф" и "о".

"Улица Бафометьева... Да уж, подходяще..." – пробормотал Шурочка, мгновенно вспомнив секретаршу главврача Ларису, пышную блондинку с бюстом, которая на почве нереализованный женственности и вопиющей экзальтированности вдруг увлеклась Папюсом [14] и прочей магической дребеденью, охотно делясь этой литературой с сотрудниками. В одно из спокойных, не насыщенных событиями ночных дежурств и пролистал Шура таковую брошюру, из которой и почерпнул одно из имён князя тьмы.

В доме горели два окна на втором этаже. Шура посмотрел туда и вдруг увидел, как дрогнула тюлевая занавеска, оттуда показалась изящная женская ручка и поманила его.

– Сейчас! Я сейчас! – воскликнул Шура – и пришёл в себя. Столкнулся взглядом с Макаровым и тут же из себя вышел...

– Сейчас! Я сейчас! –