Озеро призраков - Любопытнов Юрий Николаевич (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
На крыльцо выбежала девочка.
— Мама приехала. Ма-а-ма-а! — радостно закричала она и повисла на шее у женщины.
Климов повернулся и медленнео зашагал к себе. Придя домой, поставил в сенях бадейку, прислонил в угол удочку и прошёл к зеркалу. Живя в деревне, он никогда не обращал внимания на свои наряды, а сегодня почему-то посмотрел на себя со стороны и засмущался, и задумался. Конец этого дня (Климов чувствовал это) не был похож на прожитые. Что-то светлое, тонкое и радостное окружило его. Он чувствовал лёгкость и приподнятость.
Вечером, не найдя покоя в доме, он вышел на улицу. Было уже поздно, но в июне и ночь, как вечер. Небо на западе светлое, звёзды еле проглядывались. На фоне неба, как вырезанные из тёмной жести отпечатывались редкие листья деревьев. На пригорки неторпопливо вползал туман. Был он тёплый и состоял из нескольких тонких слоёв.
Климов спустился к реке. Вода текла, журча на мелких местах, будто кто-то тонкими стёклышками ударял о толстые, и они звенели, но звон не уходил далеко. Вызванный к жизни, он быстро затихал и угасал.
Побродив по берегу, Климов вернулся в деревню. В доме под ветлой горел свет. За ветками яблонь светились жёлтые прямоугольники окон.
«Интересно, что она делает сейчас, — думал он, глядя на светящиеся окна. — Пьёт чай, может, или дочке чего-то рассказывает, или платьице ей гладит? А впрочем, какое до всего этого мне дело?» — поймал себя на мысли Климов и, хлопнув калиткой, пошёл в дом.
3
Эта женщина живёт в доме под ветлой уже несколько дней. Ходит с девочкой гулять на реку, в берёзовую рощу, к песчаному карьеру. Климов украдкой наблюдает за нею. У него не идёт рыбалка, не клюёт рыба. Он ложится спать очень рано, стараясь как можно быстрее приблизить следующий день, чтобы снова увидеть её.
Она всё чем-то напоминает о себе: то створка окна стукнет, то мелодия приёмника вcколыхнёт ломкую тишину ночи, то дымок из трубы проложит извилистую тропинку в небо, то ветер донесёт запах свежевыстиранного белья, развешанного для просушки. Она скрыта листвой деревьев, акварельными сумерками, но он видит её. То она идёт под яблонями, то расчёсывает длинные волосы, стоя перед зеркалом, то звонко смеётся утреннней заре. Ему кажется, что она притаилась в бревенчатом доме, сама ему не показывается, но следит за каждым его шагом и всё о нём знает и как-нибудь росным ранним утром пробежит мимо него с кручи, разметав по плечам волосы, и крикнет:
— Кли-и-имов! А я о тебе знаю всё! Ты от меня никуда не уйдёшь! Не уйдё-ё-ёшь!
Он забывался в этих сладких грёзах, на его лице стала блуждать странная улыбка, на вопросы отвечал невпопад, что дало повод Сухонину при встрече заметить:
- А не втрескался ли ты в дочку этой барыни, что приехала? — И посверлил острым взглядом.
Климов ничего не ответил, отвернулся от Фёдора и безразлично стал смотреть в небо.
— А она одна, — продолжал Сухонин. — Мужа у неё нету…
— Откуда знаешь? — Климов нарочито зевнул.
— В деревне всё знают, — усмехнулся Фёдор и почесал лоб.
И в этот вечер Климов опять не знал покоя. Везде, куда бы он не смотрел, он видел эту женщину с удивительными глазами: они смотрели на него с бока чайника, из которого он наливал кипяток, из зеркала, мимо которого проходил, отражались в стекле окна. Она была везде. Он крутил ручку транзистора и ворочался на старом диване.
4
С неделю была скверная погода: шли дожди, солнце не показывалось на сером, скучном небе. Было холодно. Выходить на улицу Климова заставляла только необходимость: принести дров, чтобы протопить печь, сходить по воду. Соседей он не видел. Они, очевидно, тоже не выходили из дома.
Но вот погода переменилась. Потеплело.
Как-то утром Климов вышел из дома. Солнце в молоке поднималось над лесом, над рекой, плескал на дома, сады, заросли ивняка на берегу свой свет. Голосисто пели, восседая на тыне, крутогрудые петухи. Избы стояли радостные, по-новому белели наличники, светились стёкла окон, казалось, на цыпочках застыли деревья, потянувшись к солнцу. Всё жило ожиданием жаркого дня, всем наскучила прохладная погода, когда термометр не показывал выше восемнадцати градусов тепла.
Щурясь от обилия солнечного света, Климов спускался по извилистой тропинке к реке. На мостике, сколоченном из неровных берёзовых жёрдочек, выступавшим над водой, он увидел её, полоскавшую бельё. На ней были брюки и просторная полотняная кофточка. Волосы мешали ей, и левой рукой она ежеминутно откидывала их со лба…
Климов остановился в нерешительности, не зная, идти вперёд или вернуться. Женщина поднялась, встряхнула выжатый жгут и положила его в корзину. Подняла с мостика узкую ленту, перевязала волосы у затылка и, повернувшись, увидела Климова.
— Давайте я вам помогу, — сказал он и, сбежав с бугра, взял корзину.
Она взглянула на неожиданного помощника. Климов увидел её глаза, в которых отражались тёплые солнечные блики. Они искрились и переливались, как светлые пятнышки на воде в утренний или вечерний час, когда солнце цепляется за верхушки деревьев на горизонте.
Они прошли шагов тридцать. Климов еле взбирался с тяжёлой корзиной в гору.
— Давайте понесём вместе, — предложила огна. — Вам одному тяжело.
Он возразил:
— Вдвоём неудобно идти. Тропинка узкая…
— Тогда передохните. Я бы одна не донесла. Столько белья!
Они остановились, и Климов поставил корзину на землю. Его спутница широко распахнутыми глазами глядела на речную в весёлой зелени долину. Руки её теребили застёжку у рубахи, и Климов заметил, что они насквозь простиранные, с белой набухшей кожей на кончиках пальцев.
— Красиво здесь, — она перевела дыхание.
— Да, — согласился он. — Красота изумительная.
Внизу, над лугом, над кудрявыми, ровными, будто постриженными кустами бредника, курился туман. Его ровные пряди прижимались к траве, стекали в пологие низины, растекались по ним и пропадали, растворялись в нагретом воздухе.
— Надолго в наши края? — спросил Климов.
— До сентября.
— У вас отпуск?
— Да, я в отпуску. До переезда к маме жила и работала на Севере, отпуска не использовала…
Климов спросил:
— Вы ведёте уединённый образ жизни. Не скучно?
— Да нет, — она наклонила голову. — Я с дочкой. Мама у нас. Нам весело втроём.
Климов взял корзину, и они пошли дальше.
— Мы уже с вами несколько раз встречаемся, живём в одной деревне, почти напротив, а до сих пор не знаем, как друг друга зовут, — сказал он.
— Марина, — ответила она. — А вас?
— Марина — красивое имя. В нём нечто от моря, от вольного ветра, — сказал Климов, а потом добавил: — А меня зовут Саша.
— И давно вы здесь живёте?
— Давно, — ответил он и стал рассказывать про село, про его историю. Сказал, что километрах в трёх сохранилась барская усадьба, с большим парком, с прудами, постройками. Там очень красиво, теперь в ней музей и дом отдыха.
Марина заинтересовалась старинной усадьбой.
— Это очень интересно. Я здесь живу уже больше недели и ничего совершенно не знаю.
Она спросила, кто там жил и как туда пройти.
— Я могу вас проводить, — предложил Климов. — Если, конечно, вы не против.
Она согласилась:
— О, нисколько не против!
— Тогда я предлагаю завтра встретиться часов в шесть.
— Не утра ли? — тихо рассмеялась Марина.
— Почему утра? — не понял Климов.
— Не обижайтесь. Я просто видела вас раза два, как вы с удочкой бежали на речку. Это было очень рано.
— И вы подумали, что я всем назначаю свидания на восходе солнца. Не так ли?
Она улыбнулась.
— Об этом я не думала, но подумала, что человек вы увлечённый.
— Смотря чем.
— Хотя бы рыбалкой.
Климов посмотрел на неё, она на Климова и проговорила, больше отвечая на свои мысли, чем ему:
— Я люблю увлечённых людей.
— За что?
— Они добрые… Вот мы и пришли, — весело сказалда она. — Спасибо вам. До свидания!»
