Дурочка - Василенко Светлана (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗

Маша заснула на руках у Ганны. Ганна закутала ее в свой платок. Прижала к себе.

Ослепили вдруг фары. Дети вскочили. Подъехала машина.

Вышел шофер из машины:

— Беклемишевы?

— Мы, — сказал мальчик.

— Поехали.

— Картохи еще не спеклись. Подождите, — попросил мальчик.

— Некогда ждать. Там накормят.

Ганна стояла, Машу на руках держала. Мальчик сказал:

— Поехали с нами. Покатаешься.

Сели в машину, поехали. На дорогу смотрели.

— Здорово, да? — оглянулся на Ганну мальчик.

Та кивнула счастливо.

— Заяц, заяц! — закричал мальчик. — Быстро едем.

— За час доедем, — ответил шофер.

— А куда вы нас везете?

— А вы что, не знаете? В детдом. В соседнее село, где глухонемые.

Ганна стала стучать кулаком по стеклу.

— Ты чего? — спросил шофер. — На двор хочешь?

Остановились. Ганна в лесок побежала. Шофер и мальчик у колеса стояли, журчали. Разговаривали.

— А там хорошо, в детдоме? — спрашивал мальчик.

— Кормят там хорошо.

— Это главное, — сказал, как большой, мальчик.

Ганна бежала по полю. Убегала.

— Девочка! Вернись! Вернись! Поехали! — кричали ей.

Полоснули фарами. Перед Ганной ее огромная тень бежала.

Уехали.

Подошла к дому. Села на порог. Постучать не решилась. Долго сидела. Вышла хозяйка помои вылить. Увидела Ганну:

— Ох, напугала! Ты что тут, девочка, сидишь так поздно? Тут, девочка, сидеть нельзя.

Ганна встала, не уходила.

— Тебе ночевать негде? — догадалась женщина. — Ладно, переночуй пока в хлеву.

Услышала мужской голос, крикнула голосу:

— Сейчас приду!

Завела Ганну в хлев. Вылила помои свинье.

В темноте пошла Ганна на хлюпающий звук. Свинья, громко чавкая, ела из корыта помои. Ганна села рядом. Взяла из корыта корку, начала жевать. Потом выловила картофелину. Съела.

Утром Ганна таскала в поле снопы. Помогала хозяевам.

Хозяйка стояла на стогу, улыбаясь, сказала мужу:

— А хорошая девочка. Может, себе оставим?

Муж хмуро молчал. Потом сказал:

— Картошку пошли копать, болтаешь… Мне ночью на работу.

— Ночью? — встрепенулась хозяйка.

— Банда кулацкая в нашем районе объявилась. Лешка Орляк атаманом у них.

— Лешка? Он же такой тихоня был…

— Он и сейчас негромкий. Тихо убивает!

Ганна собирала в ведро картошку. Хозяин выкапывал. Хмуро, неотступно глядел на Ганну сверху. Ганна поднимала голову: видела шрам на его лице, — глаза испуганно опускала.

Вечером ужинали. Ганне налили молока, дали хлеба. Усталая, ела Ганна. Хозяин ушел за перегородку.

Вышел в форме НКВД. Ганна его узнала: он тетку Харыту арестовывал.

— Ну, я пошел.

— С Богом, — перекрестила его хозяйка. — А мы с девочкой спать будем укладываться.

— Девочку закроешь в хлеву, — строго сказал хозяин. — Нечего баловать.

Ночью, когда Ганна спала, открылась вдруг дверь. Ганна проснулась. Тихо, крадучись вошел в хлев хозяин. Невидяще шел, на ощупь. Ганна привстала, отползла. Хозяин оглянулся, пошел на шорох. Ганна встала, попятилась, забилась в угол. Спрятаться больше было негде. Хозяин подошел к ней.

— Вот ты где, — прошептал, — Ганна.

Ганна вздрогнула, имя свое услышав.

— Я тебя сразу узнал. Ты из детдома. Сегодня справки навел. Ты там делов наделала!

Ганна от его слов вздрагивала, как от ударов.

— Я тебя должен сдать.

Ганна от ужаса закрыла лицо руками.

— Но я не сдам тебя.

Ганна удивленно взглянула на него.

— Я не зверь! — закричал. — Я не зверь! Я не хочу быть зверем! Вы думаете, что мы звери? А мы люди, мы такие же, как вы! Люди мы! Люди! — Он вдруг заплакал. — Мы такие же люди!

Он плакал. Ганна гладила его, успокаивая.

Потом легко пошла к двери. Открыла. Встала на пороге. Он поднял глаза.

— Ты куда? Ты будешь жить с нами. Не в хлеву. В доме. У нас детей нет. Ты нам дочкой будешь. Хозяйка — матерью будет. Я — отцом.

Ганна покачала головой: нет.

— Гребуешь? Даже ты брезгуешь… — опустил он голову.

Ганна вышла и пошла по пустынной дороге.

— Стой! — закричал хозяин. — Вернись!

Она побежала.

Под утро Ганна у дороги легла, в теплой пыли, уснула.

По дороге верблюд шел. Шел — будто плыл, повозку вез. На козлах Канарейки сидели, муж и жена, — волос желт, лица конопаты, с утра — еще солнце не встало — уже пьянехоньки. Сидят в обнимку, песни поют.

Увидела Канарейка Ганну, крикнула верблюду:

— Тпр-р-ру! Стой, Сулеймен!!!

Верблюд не останавливался: не понимал по-русски.

— Тпр-р-ру! Я кому сказала! Який ты! Басурман! — натянула изо всех сил вожжи. — Стой! Дьявол!

Верблюд поглядел на нее бархатным басурманским глазом, встал.

Подошли к Ганне. Ганна крепко спала. Потрясли. Ганна не проснулась.

— Мертвая? — Канарейка мужа спросила.

— …ртвая… — лыка не вязал.

— Берись за ноги, я за руки. Кидай в повозку!

Закинули спящую Ганну в повозку. Дальше поехали.

Спит, не проснется Ганна, снится ей: лежит где-то, на мягком. Куда-то едет. Хорошо. Только запах сладкий душит, к горлу подступает.

Проснулась, голову повернула: мертвый мужик на нее — сидя — смотрит не мигая.

В другую сторону повернула: баба с синим лицом в платочке лежит, платочек чистый на ней, белый.

На белом платке ее сидела зеленая муха, потирая руки.

Поглядела Ганна: сама на трупах лежит — мужики, бабы, дети — все вперемешку. Запах стоял сладкий, тошнотворный.

Большие мухи, осатанев, летали зигзагами, зудели, садились на трупы, беспокойно и быстро ползли по ним и вдруг срывались вверх, взрываясь зудящим звуком: — з-з-з!!! — будто пилою душу распиливали.

— Тп-р-ру! Окаянный! — услышала Ганна.

Повозка остановилась на кладбище, у большой ямы.

Спрыгнули Канарейки с козел, подошли к трупам, потащили за ноги мертвого мужика.

Раскачали, бросили в яму.

Взялись за бабу. Раскачали бабу, бросили.

Ганна ни жива ни мертва в повозке лежала. Взяли Ганну за руки, за ноги. Стали над ямой раскачивать:

— И раз! — считала Канарейка. — И два!..

Забилась Ганна, вырываться стала. Бросили с испугу наземь.

— Гля! Живая! — наклонились оба над Ганной. — Не зашиблась?