Двадцать первый: Книга фантазмов - Османли Томислав (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
— Спасибо, я не пью, — механически произнес Гордан.
Мужичок оставил сумку в покое и заметил:
— Вот в этом и состоит ваша ошибка. Не пьете, а наркотиками балуетесь…
— Что?
— Лучше быть пьяницей, чем наркоманом, — добавил железнодорожник и счел необходимым объяснить: — Это как поговорка — «лучше биться, чем так мириться». А вообще-то, эта ракия не для угощения. Для продажи.
— А, ну, понятно, — отозвался Гордан растерянно, только чтобы хоть что-то сказать, никак не ожидая от мужичка такой словоохотливости.
Тип в фуражке железнодорожника равнодушно отвернулся и закурил дешевую сигарету, а Гордан направился к лестнице, ведущей на перрон, когда его остановил голос женщины.
— А вы куда едете, молодой человек?
— Ох, — сказал Гордан, — не близко…
— Да уж это наверняка. Если бежать, то бежать далеко! — снова неожиданно раздался за спиной Гордана громкий голос мужчины. — Все вы бежите! Скоро ни одного человека в стране не останется, кто бы мог ее защитить!
Гордан взглянул на него, но оставил эти слова без комментария и обратился к женщине:
— Могу я спросить, а куда направляетесь вы?
Вместо нее ответил нарушитель спокойствия в железнодорожной фуражке.
— К границе. Еду повидаться с сыном. Он — резервист, границу там охраняет. Если продам ракию, отвезу ему деньги. Если нет, отдам ему, пусть поделится с солдатами. А ты-то где собираешься удачу ловить?
Гордан решил и дальше вести себя учтиво, поэтому ответил, обращаясь больше к женщине:
— Еду в… Парамарибо.
— В Марибор? Там у тебя родственники или прихватил словенку какую на отдыхе?
— Не в Марибор…
— Теперь братство и единство укрепляется на базе секса…
— Парамарибо, господин. Парамарибо — так называется это место. Оно не на Балканах…
— И они теперь так говорят… — настаивал на своем мужичок в годах.
Женщина повернулась к железнодорожнику.
— Словенцы теперь нас любят.
— Очень сильно нас любят! Говорят, что их мучает ностальгия. Теперь, когда они одни. А раньше, когда мы были вместе? Тогда они были против всех. Так им и надо!
— Ну, не знаю, я их всегда уважала, — возразила дама в цветастом платье. — Они — цивилизованный народ. Организованный, культурный… Я была в Словении много раз и каждый раз убеждалась в этом снова и снова.
— Хотели самостоятельности?! Пожалуйста, вот вам самостоятельность. Хотели в Европу? Получите и ее! — раздраженно сказал мужичок и добавил: — Да что говорить — обычные конюхи!
— Мы всегда найдем, чем себя утешить, — сказала женщина.
— Если у нас дело не идет, значит, другие виноваты, — заметил Гордан, который больше не мог терпеть грубости железнодорожника.
28
Майя поселилась в одном старом частном пансионе в центре города, в котором было с десяток тесных продолговатых комнатушек с окном в глубине — рядом с дверью в туалет и напротив входной двери. Посередине комнаты у стены стояла кровать с подушкой, лежавшей ближе к окну. Майя положила ее наоборот — ближе к дверям, потому что подумала, что, когда лежишь, уж лучше смотреть в окно, чем на дверь в туалет. Комната Майи находилась на втором этаже и выходила на небольшую улицу с несколькими посаженными в ряд деревьями, точнее — на ветвистую крону одного из них. В первое же утро девушка проснулась в своей длинной и узкой комнатушке оттого, что по ее лицу весело бегали тени этого дерева. Майя выглянула в окно и увидела, что большую часть неба над кроной с первыми пожелтевшими листьями занимают силуэты двух высоченных зданий Всемирного торгового центра. В голове у нее пронеслась мысль, что пока она здесь, ей не будет видно в окно солнца, и это ее огорчило, но она быстро утешила себя тем, что, находясь в Скопье, она аккумулировала солнца столько, что его хватит на целый год.
В пансионе был телефон-автомат, висевший на стене внизу, прямо у входной двери. Майя во второй раз бросила монетку в аппарат и набрала номер в Скопье.
— Алло! — услышала она издалека женский голос.
— Здравствуйте, тетя Станка, — проговорила Майя немного смущенно. — Извините, могу я поговорить с Горданом?
— Майя, это ты? Как ты, девочка? — услышала она голос матери Гордана и едва его узнала, он в первый раз был таким ласковым.
— Я звоню из Америки. У меня все хорошо. Дома ли Гордан? Позовите, пожалуйста. Я звоню с таксофона… У меня больше нет мелких монет.
— Гордан только что ууу… — Майя не расслышала последние слова из-за плохой связи.
— Уехал?!
— Да, милая. И он уехал. Сейчас уже, верно, в поезде на Вену…
— Скажите ему, чтобы позвонил мне, как только доберется до места… — прокричала Майя в трубку.
— Он сказал, что… — только и успела услышать Майя, как связь оборвалась.
В трубке раздались прерывистые гудки.
29
— Мы-то боремся! — орал мужичок в фуражке железнодорожника. — Всю жизнь боремся. Разве мы виноваты, что у нас столько врагов. Все, кто извне, все ополчились против нашей маленькой страны.
— А внутри, что — все за? — со своей стороны заметил Гордан, не сердясь на него, но все же решив на этом закончить бесполезный разговор. Ему захотелось выйти на перрон, откуда в здание вокзала проникал все еще жаркий июльский воздух.
Спокойный ответ привел ерепенившегося человека в недоумение. В ответ на свое вызывающее поведение он ожидал чего-то другого, спора, может, даже применения силы. Но на это не было даже намека. Из-за этого ли или потому, что его вновь охватила злоба, мужичок подлил масла в разожженный им же огонь.
— Это уже не важно, — громогласно заявил старик, ударив фуражкой по лавке, и замахал руками. — Сейчас речь идет о защите государства, будущих поколений. — Он бросил красноречивый взгляд на Гордана. — Только вот не все защищают страну. Сын мой ее обороняет, а некоторые бегут. Бегут в Европу, в Марибор. Вместо того, чтобы быть защитниками, конюхами предпочитают стать! — он привалился к сиденью, нахлобучил на глаза железнодорожную фуражку, словно желая показать, что хочет устраниться от разговора и подремать.
— Извините, юноша, — снова подала голос женщина и сделала Гордану знак не обращать внимания на задиристого гражданина. — Меня интересует, почему вы едете в… именно в то место? Как вы сказали…
— Парамарибо… — миролюбиво ответил Гордан.
— Это место… Пар… Это место, оно действительно существует, или это ваша фантазия?
Мужичок, которого звали Кирилл, убрал с лица фуражку, снова выпрямился, достал из сумки, стоявшей рядом, фляжку, отвинтил крышку и отпил крепкого напитка, причмокивая губами и втягивая в себя ракию так, что на его дряблых щеках появлялись ямки. Делая вид, что она ничего этого не замечает, женщина в цветастом платье продолжала мирно беседовать с Горданом.
— Парамарибо? Да, существует. Находится на Карибах. Город на другом континенте, а выглядит, будто он на другой планете…
— Вы и марсианами станете, черт вас подери, только бы свалить отсюда, — огорченно пробормотал старик, проводя рукой по поседевшим, торчащим в разные стороны неухоженным волосам. Держа фляжку с ракией в другой руке, он снова громко проговорил: — Алло, не хочет ли кто-нибудь глоточек?..
Гордан смотрел на невротичного старика, не зная, что делать.
— Не обращайте на него внимания, — сказала ему женщина. — Меня интересует, почему вы именно туда едете? Молодежь обычно предпочитает развитые страны…
Железнодорожник тем временем снова приложился к фляжке.
— Сначала я хотел уехать в Америку… — ответил Гордан.
Старик сплюнул и сдавленным голосом проговорил:
— Конечно, в Америку. Куда тебе еще ехать?!
— …потом мои планы изменились. Хотя меня все еще влечет в Америку… — добавил Гордан и снова сделал вид, что не слышал, что сказал скандальный мужичок.
— Почему никому не приходит в голову поехать в Россию? — не удержался старик. — Страна науки и техники. Зациклились все на Америке: «Америка то, Америка сё…» И так из поколения в поколение. Вместо того, чтобы ехать на учебу, мы едем на заработки. Поэтому и докатились, дальше некуда. Один Миладинов[11] поехал в Россию. И все.
