Андреевский кавалер - Козлов Вильям Федорович (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Он стащил с нее пальто, повесил на вешалку у порога, подсунул под голову подушку, посветил фонариком в лицо. Казалось, задушенная с ужасом смотрела на него. Он брезгливо пальцами закрыл ей глаза, поправил половик, аккуратно поставил шлепанцы под кровать, так, чтобы оттуда торчали задники, накрыл покойницу одеялом.
Вернувшись к себе, набросал на листке ровную колонку цифр, передал в эфир, принял ответ. Рука его с механическим карандашом привычно бегала по блокноту, записывая цифры. Расшифровав принятое сообщение, он долго сидел, задумчиво глядя на бумажку. Потом спрятал рацию, сжег листки в душнике оштукатуренной печки. Этот душник был приспособлен для самоварной трубы.
Первое желание было взять рацию, вещи и бежать из этого дома. Поразмыслив, решил не пороть горячку: как бы не сделать себе хуже – подозрение тогда сразу падет на него. Станут разыскивать, приметы его известны, придется паспорт менять… Хозяйка часто жаловалась на астму, значит, могла умереть и естественной смертью. Так все и подумают. Главное – не паниковать!..
Как ни странно, он довольно быстро заснул и утром, заглянув в комнату хозяйки, к своему удивлению обнаружил, что лицо ее за ночь разгладилось, застывшего ужаса на нем больше не было, как и никаких следов насильственной смерти, покойница как покойница. На всякий случай достал из аптечки пузырьки с лекарствами, порошки и все это расставил на тумбочке у изголовья. Выждав до десяти утра, он поспешил к ближайшей соседке, с которой хозяйка поддерживала хорошие отношения.
Скоро в доме захлопали двери, зашаркали торопливые шаги, вокруг покойницы захлопотали женщины, прибыли врач и молоденький парнишка в гражданской одежде с протезом левой кисти, выяснилось, что он следователь из милиции. Макар Иванович ответил на все его вопросы: да, она уже несколько дней страдала от астмы, особенно к вечеру, дышала с хрипами, жаловалась на боли за грудиной, он хотел вчера сходить за доктором, но больная отговорила, мол, это от перемены погоды, само собой пройдет…
Врач с усталым лицом равнодушно перебрала на тумбочке пузырьки, пакетики с порошками, пожала плечами, но ничего не сказала.
– Я вечером заглянул к ней, – нашел нужным пояснить Макар Иванович. – Поинтересовался, не надо ли чего. Попросила какой-то порошок, я в этом мало смыслю, выложил ей все лекарства, что нашел в шкафчике.
– Борисова на астму давно жаловалась, – сказала врач, усаживаясь за обеденный стол, накрытый Кружевной скатертью, и что-то стала заполнять, очевидно справку о смерти.
– Куда ее? – взглянул следователь на врача. – В морг?
Та, заканчивая писать, пожала плечами:
– Разве у нее нет тут родственников?
– У меня еще ограбление продовольственного склада, – озабоченно взглянул следователь на большие белые часы на запястье.
– Смотрю, хозяйка долго не встает, – ни к кому в частности не обращаясь, со вздохом проговорил Макар Иванович. – Заглянул в комнату, а она уже холодная… Вот как бывает: живет-живет человек – и на тебе!
– Есть у нее близкие родственники? – спросил следователь. Левую руку в новой кожаной перчатке он почему-то держал за спиной.
– Покойница-то со дня на день ждала свояченицу, – сообщила соседка. – Может, нынче к вечеру приедет, она тут недалече, в Монастырском, живет.
Соседку звали Марией, у нее было круглое розовое лицо и живые карие глаза. Не было дня, чтобы она не забегала к Борисовой. Макар Иванович внутренне опасался, как бы она не ляпнула, что Пелагея Никифоровна еще вчера была здорова и ни на что не жаловалась. Круглая, проворная, она то колобком подкатывалась к кровати и, сложив полные руки на животе, скорбно качала головой, ахала, подолгу всматривалась в лицо покойницы, то бросалась к дверям встречать очередного посетителя, то, прислонившись к комоду, концом черного платка – уже успела надеть! – вытирала глаза.
– Ей бы еще жить да жить, – всхлипывала она. – По сыновьям сильно убивалась, вот себя и не сберегла…
– А мне что делать? – обратился к следователю Макар Иванович. – С квартиры съезжать или как?
– Живите, – пошевелил тот рукой с протезом, – пока наследники не найдутся.
– Макар Иванович, вы ведь на все руки мастер, – сказала Мария, – сколотите гроб рабе божьей Пелагее Никифоровне, царствие ей небесное…
– Как получится, – вздохнул Семченков. – Чего-чего, а гробов мне еще не доводилось делать.
– Як ней вчера утром забегала, – говорила соседка. – Кажись, и не жаловалась на свою хворобу…
– Ей обычно к вечеру становилось трудно дышать, – вставил Семченков.
– Астма – такая зараза, в любой момент может задушить человека, – вступила в разговор другая женщина.
– Тоскливо мне тут будет одному, – сказал Семченков. – Пожалуй, поищу я другую квартиру.
– Дело ваше, – рассеянно ответил следователь, строча протокол. – Только, пожалуйста, дом заприте на замок и отдайте ключи… – Он обвел глазами присутствующих: – Кто тут рядом живет?
– Я за всем пригляжу, – колобком подкатилась к нему Мария. – Может, свояченица тут будет жить. Дом-то справный, дров на зиму запасено. Вообще-то они не ладили, ну а теперь чего уж там…
– А вы кто будете Борисовой? – уже собираясь уходить, обратился к Семченкову следователь.
– Никто, – ответил тот. – Эвакуированный я.
– Батюшка, можно покойницу обмывать и обряжать? – спросила следователя Мария.
– Бога ради, – ответил тот, пряча бумаги в полевую сумку. – Передайте этой… свояченице, чтобы по всем правилам оформила в жилищном управлении свидетельство о смерти. Завещания в ее бумагах я не обнаружил.
Врач и следователь ушли, соседки захлопотали на кухне: затопили русскую печку, принесли из сеней эмалированный таз. Разговаривали шепотом, будто покойница могла их услышать.
Макар Иванович вышел на двор, снял со стены в сарае ножовку, отобрал доски, потемневшие от времени, и принялся мастерить гроб.
Кажется, пронесло… Впрочем, Макар Иванович не оставил никаких следов. Этому его тоже научили в разведшколе…
На фронте погибали тысячи и тысячи людей, смерть пожилой больной женщины в собственном доме вряд ли кого могла навести на мысль, что здесь произошло убийство. Потому и не отправили тело в морг для вскрытия.
В тот вечер, покончив с Борисовой, Семченков обо всем поставил в известность свое начальство. Ответ был краткий и категорический: ему приказывалось немедленно покинуть Ярославль и перебраться в Подмосковье, где была заранее подготовлена явочная квартира. Инструкции он получит позже. Вместо него в Ярославле будет действовать «капитан» Ложкин, ему передать рацию, шифр, оружие и взрывчатку.
Макар Иванович решил покинуть надоевший ему до чертиков Ярославль, как говорится, с музыкой. Встретившись вечером с «капитаном» на условленном месте, Семченков сообщил ему, где спрятана рация и взрывчатка. Хотя Ложкин и сделал вид, что ему жаль расставаться с Семченковым, явно был рад, что остается за главного. Точнее, становится резидентом. За эти полгода с его помощью Макар Иванович завербовал двух человек – речного матроса с грузовой баржи и железнодорожника. Железнодорожник был ценным приобретением, через него Макар Иванович узнавал о проходящих через станцию эшелонах, военных грузах, формировании составов.
– Что за грузы ожидаются в порту? – поинтересовался он.
– Пока не известно, но две баржи с сырьем для шинного завода стоят на разгрузке, – сообщил «капитан».
– Это тысячи колес для автомашин, пушек, самоходок…
– И для тяжелых танков резиновые ролики делают, – вставил Ложкин.
– По-моему, сырая резина великолепно горит, не так ли, капитан?
– Заполыхает – водой не зальешь… – начиная соображать, к чему тот клонит, подтвердил Ложкин.
Они сидели на деревянных кладях на берегу Которосли, прямо перед ними возвышалась полуразрушенная башня монастыря, крикливые галки облепили кирпичные стены. Задувал порывистый холодный ветер, «капитан» ежился в матросском бушлате, из-под которого выглядывала грязная тельняшка. Семченков был в теплом пальто и сапогах, на голове светлая кепка. Он уже побывал на эвакуационном пункте, оформил проездные документы в соседний с нужным ему подмосковный город. На работу он в Ярославле так и не устроился, поэтому ему не нужно было разрешение. Дежурному по эвакуационному пункту объяснил свое решение уехать из Ярославля тем, что подходящей работы здесь для него не нашлось, – он ведь инвалид, – а там, в Подмосковье, у него дальний родственник, который нашел работу и пообещал обеспечить жильем. Заготовленное заранее письмо дежурная читать не стала, как не стала и чинить никаких препятствий для выезда.
