Невыносимые противоречия (СИ) - Stochastic Аноним (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Ливи невесело усмехнулся и потер щеку. Машина впереди тронулась и снова замигала фарами тормозов. Водитель автобуса высунул из окна руку с сигаретой.
- Если бы я знал, - пробормотал Ливи.
Осмелевший Генри схватился за ручку двери. И тут же получил за это локтем в солнечное сплетение.
- Я же сказал, не дергайся, - прошипел Ливи. - Куда ты пойдешь? У тебя нет денег, нет знакомых. Что будешь жрать? Где будеь спать? Ты даже защитить себя не можешь. Все кончится тем, что снова окажешься в тюрьме. Или в канаве, потому что кто-то рассмотрит в тебе иностранца и развлечения ради или от тоски пырнёт ножом.
- Я хочу уйти, - повторил Генри, сжимаясь в ожидании удара.
- Куда? И почему это не может подождать, пока я разберусь со всем этим дерьмом? - Ливи повернул к дому, опутанному строительными лесами. Занавес из брезента скрывал первый этаж, железные опоры и деревянные мостки жались к неоштукатуренным стенам и пустым проёмам окон. То ли стройка, то ли реставрация, то ли близится к завершению, то ли давно заброшена.
- Я должен встретиться с Францем Варгасом.
- Вот как, - крякнул Ливи.
Вырулив на тротуар, он заглушил мотор и уставился на Генри.
- И зачем?
Генри сжал зубы. Разве он может сказать Ливи правду? Сказать, что он собирается предупредить Франца о готовящемся на его отца покушении. О покушение, которое готовит Лонарди. Но если он теперь мертв, что будет дальше? Ливи продолжит его дело?
- То есть мы с Лонарди вытащили тебя из тюрьмы, а ты собираешься туда вернуться? - Ливи кивнул на лицо Генри. - Мало тебе, что Франц сломал тебе пальцы, порезал морду, ты хочешь, чтобы он тебе отрезал яйца?
- Это был не Франц, - Генри замотал головой.
- Что? - Ливи хлопнул себе по бедру. - Ты сейчас это серьезно? У тебя что крыша поехала?
Генри снова покачал головой.
- Если это не Франц, то кто тебя так разукрасил?
- Анхель.
- Какой, к херам, Анхель?
- Один из людей Нандо.
- Твою мать, - выдохнул Ливи.
Несколько минут он потирал подбородок и рассматривал строительные леса и прохожих.
- Послушай, Генри, - заговорил он наконец. - Я не знаю, кто такой Анхель, но я знаю, что произошло. Лонарди отдал тебя Францу, а Франц, узнав, что ты отравил его отца, сорвался с цепи. Не знаю, о чем Альбер думал, отдавая тебя, но видимо, где-то здесь скрыта причина, по которой он освободил тебя. Сожалел он или почувствовал угрызения совести или хотел разозлить Франца, мы теперь не узнаем, - Ливи вздохнул. - Не узнаем, потому что Альбер мертв.
- Нет, - прошептал Генри.
Последнюю половину речи он пропустил. Единственное что его волновало - почему Ливи ему врет. Зачем обманывает, будто он убил отца Франца, если Генри хочет предупредить Франца о готовящемся покушении? Этот обман часть плана? Попытка манипулировать им?
- Подумай сам, зачем мне тебе врать, - продолжал Ливи. - Я всего лишь выполнял приказ Лонарди. Теперь я не знаю, что с тобой делать. Но и отпустить тебя сейчас на все четыре стороны я не могу. Не хочу, чтобы то, что задумал Альбер пропало вместе с ним. Даже если я не знаю, чего он хотел. Короче, мне нужно подумать.
Что он несёт? Зачем морочит Генри голову?
- Я не убивал отца Франца.
- Убил, еще как убил. Отравил. Заменил его таблетки пилюлями с ядом.
- Так президент умер?
- Около месяца назад. Ты действительно ни черта не помнишь?
Он помнил похищение, плен в джунглях. Помнил, как вернулся в город вместе с Лонарди, Ливи и Луизой. Помнил, как встретился с Францем. Как Франц помог ему получить паспорт. Помог пережить смерть Шеннон. "Она заперла тебя в клинике, потому что хотела защитить", - сказал Франц. Этот момент стал самым важным в жизни Генри. Ни секс с Францем, ни его доверие, ни его нежность, но его слова о Шеннон позволили Генри снова стать самим собой. Выйти из лабиринта чувства вины: она умерла, потому что я ненавидел её. Франц убедил Генри, что ему не за что было её ненавидеть. И каким-то иррациональным образом это стало освобождением: если я не ненавидел её, значит я не виноват в её смерти.
- Послушай, Генри, я не желаю тебе зла, - Ливи повернулся к нему всем телом. - Просто давай подумаем. Вместе. Но сначала мне нужно решить пару проблем. Потом, обещаю, мы сядем и обсудим, что с тобой делать дальше.
- Если я убил президента, как меня поймали? - с вызовом спросил Генри.
- А что ты помнишь?
- Мы жили с Францем в отеле ... Я вышел на улицу и меня арестовали. Анхель работал с тайной полицией.
- Нет. Ты жил во дворце. Отравил президента и сбежал к Луизе. Она привезла тебя в трущобы. К Лонарди. Я был там. Помнишь, привез вам минералку?
Генри уставился в одну точку. Смотрел на дыру в сиденье, торчащий из нее поролон. Такой же поролон торчал из матраса, на котором он спал в трущобах. Там он постоянно страдал от жажды. Рядом валялись пустые бутылки. Этикетка точно такая же как на той, что валялась на заднем сиденье машины Ливи.
- Как называлась эта минералка?
Ливи назвал источник, слишком длинно и сложно, чтобы Генри мог повторить.
- Я раза три навещал вас в трущобах. Я был там, когда Лонарди позвонил Диего и приказал привезти тебя в телецентр. Потом Лонарди мне объяснил, что отдал тебя Францу. Некоторое время о тебе никто ничего не слышал, пока Луиза не подружилась с Францем и не замутила вместе с ним охоту на Касто.
- Луиза поймала Касто? - спросил Генри.
- Да, - закивал Ливи. Он будто радовался тому, что Генри вернулся на землю и проявил интерес к реальным событиям. - Они выследили его и убили.
- Вместе с Францем? - Генри вжал затылок в спинку сиденья, будто боялся столкновения.
- Да. Вместе. После совместной охоты Франц проникся к ней доверием и пригласил её и Лонарди посмотреть на тебя. Насколько я понимаю, Лонарди это не понравилось.
Генри закрыл глаза. Ливи говорил правду. Но как же мало он знал. Ни Ливи, ни Луиза, ни Лонарди не знали какие бессмысленные вопросы задавал Франц, когда ломал Генри пальцы. Спрашивал, смотрел в глаза, выгибал палец, потом прижимал его голову к своей груди, будто хотел утешить.
Воспоминание причинило невыносимую боль - казалось, сердце Генри вот-вот остановится, а голова взорвется. Невозможно жить, осознавая, что Франц прав: Генри получил то, что заслужил. Он ничтожество: убил мать и предал единственного человека, которому было не насрать на него.
