Сто чистых страниц - Массаротто Сирил (версия книг TXT) 📗
— Кларисса, послушай…
— Ты меня совсем не уважаешь… ты… ты…
Она не смогла закончить фразу. Ее голос задрожал, и она расплакалась. Как объяснить? Я встаю и пытаюсь обнять ее, но она отталкивает меня.
— Кларисса, не обижайся, я…
— Не трогай меня!
— Я мог бы объяснить, но ты все равно не поверишь. Я ничего не стирал. Скажи хотя бы, что там было написано?
— Ты правда хочешь знать? Там было написано: «Я люблю тебя…» Удивлен? А что еще я могла сделать? Снова наброситься на тебя, как в первый вечер? Я никогда прежде не осмеливалась так открыто демонстрировать мужчине свои чувства, и, поверь, это далось мне нелегко. Но прошло столько времени, а ты никак не ответил. Я пригласила тебя на ужин…
— Это был потрясающий вечер, честное слово!
— Не такой уж и потрясающий, раз ты не удостоил меня ответным приглашением. Очевидно, мне нет места в твоем мире!
— Все из-за того, что я сейчас живу не один!
— А, твой пресловутый кузен…
— Кларисса, все очень сложно…
— Напротив, все предельно просто! Я раскрылась перед тобой, а ты… ты ничего не сделал.
— Кларисса, я не осмеливался. Сам не знаю почему. Но я все обдумал и понял…
— Поздно. Моя любовь исчезла, как та запись в блокноте. Забавно, тебе не кажется?
— Кларисса… Я…
— Видишь, тебе даже нечего сказать… Отпусти мою руку и дай мне уйти. Дай мне уйти!
Я позволил ей уйти. Со своей нелепой правдой я выглядел бы идиотом. Как объяснить исчезновение этой записи? Признаться, что блокнот волшебный и только я могу писать в нем? Немыслимо. Значит, я снова один.
«Я тебя люблю». Кларисса написала: «Я тебя люблю». Не может быть. И мой чертов блокнот стер именно то, что я больше всего хотел увидеть.
Конечно, я понимаю Клариссу. Теперь моя задача — найти более-менее рациональное объяснение, выслушав которое она простит меня, а я смогу сказать ей то же самое. Сказать, глядя в глаза.
Джулии я постоянно признавался в любви. Причем всегда, когда мы занимались сексом. Я не замечал этого, пока однажды она прямо мне не сказала.
Я люблю тебя.Если бы люди не придумали эти три слова, половины фильмов и трех четвертей книг просто не существовало бы.
Пытаюсь вспомнить, от кого впервые услышал эти слова, но ничего не идет в голову. Может, от маленькой соседки? Когда мне было лет семь или восемь, она говорила бабушке с дедушкой, что влюблена в меня, а мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Да, думаю, от нее. Я помню ее косички и светлые волосы. Или темные… как-то я уже не уверен, что хорошо ее помню…
Меня гложет любопытство, и я решаю вновь пережить этот момент. Еще недавно я не осмеливался потратить лишнюю страницу блокнота, но теперь стал смотреть на вещи по-другому.
Буду использовать воспоминания как придется, вплоть до девяносто девятого. Неважно, потрачу я их за месяц или за несколько лет — главное, сохранить последнее на конец жизни, как я и задумывал.
Мне даже хочется быстрее дойти до предпоследней страницы! Тогда я спрячу блокнот в надежное место и перестану думать о нем. Больше не буду нервничать из-за того, что приходится постоянно носить его с собой, и смогу отделаться от страха, преследующего меня, как человека, выигравшего огромную сумму в лотерее. Я видел, что случилось с дедушкой, а в последнее время все замечают, что и я выгляжу странно: нервно тереблю блокнот, потом убираю в карман, через пять минут снова достаю и так далее. Даже Мик забеспокоился, решительно заявив: «Тут что-то роется!»
Кроется, Мик! Не роется, а кроется.
Решено. Буду использовать воспоминания как получится, но последнее оставлю на потом. Думаю, это правильное решение.
А начну я прямо сейчас. Очень уж хочется увидеть личико девочки, чье имя я позабыл, но которая, как я прекрасно помню, первой призналась мне в любви.
- 23 -
Первое признание мне в любви
Когда темнота рассеивается, я слегка удивляюсь. Перед глазами словно туман. Вначале я надеялся, что это пройдет, но воспоминание продолжается уже минут пять, а передо мной все та же дымка, сквозь которую я с трудом различаю люстру. Не уверен, но, по-моему, я лежу и широко открытыми глазами смотрю в потолок.
Ничего не происходит.
Может, я в больнице? Но вроде бы в детстве мне не приходилось серьезно болеть.
Тогда где я? Что это за воспоминание? Неужели блокнот не всемогущ?
Время тянется ужасно медленно, но наконец я чувствую, как внутри меня что-то происходит. В животе рождается комок энергии, она распространяется по всему телу и поднимается к лицу. Я поражаюсь силе этого ощущения. Странная энергия медленно концентрируется вокруг глаз и вдруг мощным потоком устремляется наружу.
Я плачу.
Детские слезы льются из тела, над которым я не властен. Наконец все становится ясно: я младенец. Это я, но совсем крошечный.
Рыдания длятся довольно долго, меня захлестывает чудовищное чувство незащищенности. Вокруг пустота, а мной правят два ощущения: испуг и ожидание.
Но вот надо мной склоняется лицо: чувство незащищенности мгновенно улетучивается, ему на смену приходит блаженство. Две огромные руки поднимают меня, как перышко, и картина перед глазами резко меняется.
Мы движемся.
Потом останавливаемся, и я снова вижу лицо. Оно все еще размыто, но мои глаза напрягаются, и его черты вырисовываются более четко. Думаю, это женщина. Да, никаких сомнений. Женщина, которую я никогда не видел.
— Ну, не плачь, мама с тобой.
Внутри этого тельца, такого спокойного, теплого и счастливого, — застывший от изумления мужчина.
Впервые в жизни я вижу свою мать. У нее такие же глаза, как у близняшек, и очень длинные волосы. Она напевает мелодичную песенку. Впервые в жизни я слышу ее голос.
Она укачивает меня, мурлыкая песенку, и я не могу понять, длится это пару минут или несколько часов.
— Маме надо уехать, дорогой. Мы с папой отправимся в длинное путешествие, увидим людей, которые живут совсем не так, как здесь. Но папа с мамой не могут взять с собой тебя и твоих сестренок, поэтому о вас позаботятся бабушка с дедушкой.
Женщина продолжает укачивать меня.
— Милая, нам пора, — раздается вдали мужской голос. — Ты ничего не забыла?
— Нет, все собрано. Я иду!
Это наверняка мой отец. Вернее, тот, кто меня зачал.
Картинка перед глазами снова меняется. Длинные руки кладут меня под люстру, туда, где я лежал вначале.
— Ну вот, я уезжаю.
Большое лицо приближается и целует меня в губы.
— До свидания, малыш. Я люблю тебя.
Она исчезает. Я-ребенок никак не реагирует, ничего не понимает. Я-взрослый осознает, что видел ее в последний раз. И обижается.
Снова наступает темнота.
Что же это такое? Она прощается со мной, выдавливая слова любви, чтобы не мучиться угрызениями совести? Если верить блокноту, она сказала это в первый раз. Три слова и один поцелуй — вот и все. С глаз долой, из сердца вон. Все вокруг было словно в тумане, но я бы наверняка заметил слезы на ее глазах.
Но нет, она не плакала.
Я нервничаю и в то же время чувствую облегчение. Кажется, я ничего не потерял. Мне даже повезло, что я жил с бабушкой и дедушкой. Какое счастье…
Первое признание мне в любви оказалось пустяком, сентиментальным обманом.
Но как бы мне хотелось подольше побыть в объятиях обманщицы…
Кларисса пропала больше двух месяцев назад. Я рассчитывал объясниться с ней через пару дней после ссоры, но она так и не вернулась на работу. Даже заявление об уходе прислала по почте и не стала забирать оставшиеся в кабинете вещи.
Конечно, я звонил, но все напрасно. Каждый раз оставлял сообщение и не получал ответа. Регулярно ходил к ее дому, подолгу стучал, но она не открывала.
Теперь я чувствую себя виноватым в том, чего не делал. Это худшее, что может случиться с человеком.
