Щепотка перца в манной каше - Шугаев Аркадий Анатольевич (электронная книга TXT) 📗
— Коллекцию кактусов я привез, Саня, буду теперь ботаником, — перебил я Ингу.
— Почем они? — заинтересовался практичный Македон.
— Копейки! — радостно воскликнул я.
— А здесь сколько они будут стоить?
— Не знаю даже…
— Ты меня поражаешь, Аркаша, надо узнать.
Мгновенная коммерческая реакция Урмаца меня всегда восхищала.
Утром, в восемь часов Македон уже стучал в дверь.
— Шугаев, вставай, пора делом заниматься! — орал он на всю общагу.
Я с трудом продрал глаза, открыл ему дверь.
— Одевайся, я пока кофе сварю, — Македон схватил чайник и убежал на кухню.
Я оперативно собрался, глотнули мы кофейку и поскакали по рынкам изучать цены на кактусы. В первой же торговой точке, продающей интересующий нас товар, мы были приятно удивлены. Разница между ценой в Крыму и стоимостью кактусов в Питере была космической. У нас даже голова закружилась в предвкушении сказочных барышей.
— А ведь мы знаем только магазинную цену, в питомнике они будут стоить еще дешевле, — восхищенно шептал я на ухо Македону.
У эстонца засверкали глаза, он потирал уже ладони, предчувствуя удачу.
— Нужно немедленно вылетать в Крым! — решительно заявил Македонский.
Поехали в кассы «Аэрофлота», заскочив по дороге в общагу, где хранился наш стратегический денежный запас.
— Саня, а ведь вдвоем мы много не увезем, надо еще кого-то с собой брать, — пришло мне в голову.
— Совершенно с тобой согласен, — ответил Македон.
Чтобы побольше увезти кактусов, мы решили привлечь к делу Володю Завгороднего. Он возьмет на себя транспортировку двух дополнительных коробок, а две большие полные коробки — это сто пятьдесят-сто восемьдесят кактусов.
Уговаривать Володю долго не пришлось, да и кто откажется на халяву прокатиться в Крым, окунуться в Черном море. Тем более что Завгородний никогда на море не был.
— Вылетаем завтра, с собой не берем ничего, только деньги. Вова, не забудь паспорт, — распорядился я как руководитель этого проекта.
Рано утром мы уже сидели в комфортабельном самолете ИЛ-86. Он величественно двигался по взлетке, мигая проблесковыми огнями. Вдруг остановился, словно прицеливаясь. Страшно взревели мощные двигатели, и железная птица начала свой разбег, за доли секунды набирая бешеную скорость. За окном мелькали полосатые столбики. Самолет мягко оторвался от земли и почти тут же в иллюминатор я увидел мгновенно измельчавший город, с высоты полета похожий на топографическую карту в школьном учебнике.
В салоне появились миловидные стюардессы, предлагающие пассажирам напитки. И самолет, и нарядные бортпроводницы — все было для Владимира Завгороднего впервые. Он сидел, вылупив глаза на девушек в униформе. Тут я заметил, что этот скромный юноша покраснел, и у него возникла эрекция. Володя резко поднялся с кресла и удалился в туалет. Появился он через несколько минут, уже спокойный.
— Ну, вздрочнул? — поинтересовался бесцеремонный Македон.
— Да, — спокойно ответил Вова.
— Пора бы тебе бабу найти, — посоветовал эстонец.
— Не, я думаю, не стоит. Это сопряжено со множеством неудобств. Женщины — требовательные, капризные создания, на них нужно тратить много времени и, самое главное, денег. А ведь я собираюсь стать ученым, так что, скорее всего, у меня не будет ни того, ни другого. Надо будет много учиться, — спокойно рассуждал Завгородний.
— Что же ты так и будешь онанировать? — мне тоже сделалось интересно.
— Да. Я занимаюсь этим с двенадцати лет и прекрасно себя чувствую. Выручает моя богатая фантазия и высококачественная печатная продукция. Так что остается масса времени для занятий медициной, и денег на удовлетворение физиологических потребностей я почти не трачу, если не считать покупку журналов. Так что в онанизме я вижу одни только плюсы.
Вова все четко аргументировал, спорить было не о чем, каждый выбирает для себя то, что ему нравится. Мы уютно расположились в креслах и задремали. Самолет парил легко, ровно. Такому гиганту, как ИЛ-86, никакие воздушные ямы не страшны.
Проснулись мы, только когда авиалайнер пошел на посадку.
Крым. Симферополь.
Здесь мы сядем на троллейбус и поедем в Ялту по горной живописной дороге.
Троллейбусы здесь не такие, как в Питере. У нас в городе эти неповоротливые коробки едва переползают от остановки к остановке. Тут же электрические машины летают, 100 км/час для них не предел. «Водилы» самоуверенные, наглые даже. Гоняют лихо, смело идут на обгон. Вот это троллейбусы!
По обеим сторонам шоссе обступают густо поросшие зеленью горы. Богатая южная природа радует глаз. Вот и море показалось, мелькнуло в окне сочным синим пятном. Пейзаж еще больше оживился. Медведь-гора. Артек.
— Следующая — Ботанический сад, — объявил в микрофон водитель.
— Готовьтесь к выходу, — дал я команду своим спутникам.
Через десять минут троллейбус раскрыл свою пасть с резиновыми губами, и мы вылезли через нее в раскаленный пряный воздух ботанического сада. Закурили и осмотрелись.
Внизу, широко и мощно лежало Черное море, к нему, через плантацию лаванды вела асфальтированная дорога, по ней мы и двинулись. Я здесь уже бывал неоднократно и теперь с удовольствием комментировал и разъяснял своим компаньонам окружающий нас пейзаж. Называл имена не привычных для северного уха растений. Их здесь произрастало с избытком, была представлена флора всего мира — ботанический сад, как-никак.
У дороги, на повороте, высилось живописное дерево с крупными, причудливо вырезанными листьями, оно все было усыпано фиолетовыми плодами.
— Аркадий, а это что за фрукт? — заметил его Володя.
— А это инжир, она же смоковница, оно же фиговое дерево, — определил я.
— Листьями этого дерева еще Адам прикрывал свои яйца, — добавил Македон, большой знаток Ветхого Завета.
Сорвали мы несколько мягких, спелых плодов, кинули в сумку. Тут же рядом росло лимонное дерево. Пару лимонов туда же отправили.
— Все, больше ничего трогать не будем, это варварство, — остановил я своих ненасытных спутников.
Вова все равно, гад, сорвал еще несколько лимонов.
По пальмовой аллее мы дошли до искусственного озера с небольшим, тоже рукотворным водопадом. Там, к безмерному восторгу Володи, плавали настоящие золотые рыбки, лениво шевеля лохматыми, непомерно большими плавниками.
— Почем, интересно, в Питере они продаются? — Македон заинтересовался и потянулся к ним рукой, пытаясь поймать.
— Саня, прекрати! Что вы, как дикари, в самом деле! — я чувствовал себя ответственным за людей, которых привез в это райское место.
— Я просто поинтересовался, не психуй, — миролюбиво ответил Македон, хотя сам, наверное, обдумывал план эвакуации золотых рыбок в Питер.
Тем временем мы пересекли бамбуковую рощу, миновали отдельно стоящие эвкалипты и магнолии и вышли к цветочному магазину. Зашли, изучили ассортимент. При взгляде на ценники глаза Македонского стали сверкать и лучиться.
Я приветствовал знакомую уже продавщицу, которая оказалась к тому же заведующей этой торговой точкой. Узнав, что мы собираемся совершить с ботаническим садом крупную оптовую сделку, она стала еще любезнее, даже предложила нам выпить чая с вареньем из местного фейхоа. Мы вежливо отказались, тем самым еще более порадовав заведующую. Она села к телефонному аппарату и связалась с кактусовым питомником. Через минуту мы получили добро на его посещение.
Питомником служила огромная теплица, находящаяся метрах в трехстах от цветочного магазина, по соседству с розарием.
Старшим по кактусам оказался мужчина лет сорока, типичный ботаник в мягкой, потерявшей форму шляпе и непременных очках. Шорты и стоптанные сандалеты довершали портрет. Македон, способный вести многочасовую беседу на любую незнакомую тему, взял хозяина питомника под руку и они пошли осматривать так интересующие нас кактусы. Мы с Володей присели отдохнуть на скамеечке у входа. Македонскому во время деловых переговоров лучше не мешать. Через четверть часа он вернулся вместе с ботаником, Македон продолжал интимно поддерживать растениевода под локоток. Они интеллигентно спорили. Причем Урмац уверенно оперировал латинскими названиями и ботаническими терминами. Талантливый парень, не устаю я повторять, ведь еще несколько минут назад он не знал ни одного определения, связанного с наукой о растениях.
