Толераниум - Огородникова Татьяна Андреевна (книги онлайн читать бесплатно TXT, FB2) 📗
14
В универ Миша явился бодрым и сияющим. Особенно сияла его голова, прилизанная специальным гелем для укладки вьющихся волос, а на переносице сияли новые супермодные очки, подаренные Бергаузом по случаю начала учебного года. Миша не собирался красоваться – после Игнатьевского отпала необходимость доказывать, что он растет и становится значимым. Даже родственные узы, которые раньше накрепко опутывали и сковывали мысли, вроде, ослабели. Хотя мама по-прежнему орала в приказном порядке: «Завтракать!», а Лаура стала еще более напряженной и даже подглядывала в окно, когда он выходил из подъезда, Миша не испытывал ни малейшего желания подчиняться или объясняться. Выходные он провел у Агаты. С ней было проще. Не зыркает подозрительно, не следит за каждым шагом, не повышает голос и не язвит по любому поводу. Просто восхищается и угождает.
На ступеньках перед входом в универ было пусто. Первой Мише на глаза попалась Землякова.
Староста выглядела менее собранной, чем обычно, и даже не всегда пересчитывала деньги, пожертвованные, как выяснилось, на цветы для Дашки Черепановой.
– Распишись, Асин, – глухо сказала староста, протягивая Мише ведомость.
– А что за траур? – поинтересовался Миша, сдавая сто рублей. – Кого поддерживаем?
– Черепанову поддерживаем, – сухо ответила староста.
– С чего вдруг? – спросил Миша, стараясь казаться равнодушным.
Глаза старосты внезапно налились слезами, и она зашептала прерывисто:
– С того! Дашка в психушке!
– Ого. Не думал, что все так плохо…
Землякова «по секрету» сообщила Мише, что до сих пор как наяву слышит приглушенный голос черепановской матери, которая слишком спокойным и ровным голосом сообщила по телефону: «Дашенька в больнице, в психиатрической. Она теперь хочет, чтобы я называла ее Юля, имя просит поменять в паспорте и все время требует пластического хирурга вызвать…» У Миши учащенно забилось сердце. Он вспомнил слова Виктора: «Скоро вы ее не узнаете». Землякова продолжала что-то бубнить про то, как уверяла черепановскую мать, что Даша скоро поправится, и вообще – все будет хорошо.
– Да уж, тебя послушать – для выздоровления Черепановой только и нужно, что собрать денег на букет в психушку, – сказал Миша и удалился.
Землякова горько вздохнула. Может, в любой другой день она придумала бы более действенную поддержку для ополоумевшей сокурсницы, но у нее самой проблем хватало. Ее любимый Масик, кажется, приболел. Он третий день валялся на диване и смотрел на Наташу странным отсутствующим взглядом. Иногда он оживлялся, чтобы справить нужду, и тогда надолго задерживался в туалете и периодически коротко стонал. Наташа не знала что и думать.
Долгие задержки Масика были связаны вовсе не с плохим самочувствием, а с критической оценкой своего отражения. Масик, рассматривая себя в зеркале с дополнительной подсветкой, стонал от безысходности. «Чистая горилла», – скорбно констатировал он. Мутноватые поросячьи глазки неопределенного цвета, широкий мясистый нос, огромная челюсть, бычья шея, переходящая в мощную, украшенную татуировками грудную клетку, и огромные ручищи с толстыми, как сардельки, пальцами.
Раньше Масик был уверен, что нормальному мужику нужна не красота, а сила и здоровье. Дизайнеры со стилистами семью и Родину не защитят. Мужик должен отслужить, отгулять и жениться вовремя, чтобы успеть поставить на ноги детей и смириться с присутствием жены как неизбежного обременения. Без нее детей не выйдет. Пускай она будет сварливой хозяйственной стервой, которая начнет наводить свои порядки в его доме, пилить его за рыбалку, за друзей, за то, что он разбрасывает носки и снимает свитер, стоя под люстрой. Ничего, он привыкнет.
Однако женился Максим с радостью и по любви. Шустрая, крепкая, складная, с ямочками на щеках и задорной улыбкой, Наташка заняла в его жизни положенную половину. Уют, порядок и вкусная еда как будто сами собой воцарились в доме. Даже бабушка, которая давно махнула на внука рукой, удивлялась, как этому непутевому удалось отхватить себе такую правильную девку. Когда его спрашивали про жену, он с гордостью и некоторым смущением сообщал, что она студентка университета, общественница и даже староста какого-то потока… Оставалось совсем немного: дождаться, когда она закончит бакалавриат, и семейство начнет приумножаться.
Мог ли он подумать, что какая-то инопланетянка, залетевшая на вечеринку поиграть на рояле, станет причиной его душевных переживаний. Грубое, примитивное существо, отраженное в белом трюмо, и правда расстраивало его до головной боли. Вообще, он любил женщин поплотнее. Как можно обниматься с дверным косяком – неизменно шутил он, рассматривая фотографии моделей в глянцевых журналах. Но эта была другой. Он не мог ни понять, ни осознать, ни объяснить происходящего с ним. Неземное создание захватило его целиком. Когда инструмент умолк и девушка удалилась, Масику показалось, что она растворяется в воздухе, как мираж, оставляя за собой щемящую тоску и зовущий аромат духов. Сцена опустела, звуки затихли. В голове продолжала звучать музыка, и алое марево стелилось по полу, медленно рассеиваясь… Потрясенный начальник ЧОПа оглох и онемел. У него кружилась голова, и хотелось плакать.
15
Наташе тоже хотелось плакать, но терять самообладание ей было нельзя. Врачей Масик на дух не переносил, родным никогда не жаловался. Единственным доверенным лицом, с которым можно было посоветоваться, был Наташин старший брат Василий. Он и познакомил в свое время Максима Землякова с Наташкой. Васька – мелкий, предприимчивый и шустрый – с детства любил рисовать. В полной мере художественный талант Василия проявился в тюрьме, куда он угодил случайно по пьяной драке. Оберегать себя от неприятностей Вася умел только с помощью острого языка и творческого предназначения. Татуировки талантливого живописца пользовались спросом, и вскоре Васю перестали называть по имени. Вася был не против. Прозвище Художник ему нравилось, к тому же придавало статус неприкасаемого. Васю тюремная жизнь не напрягала, к тому же подарила ему лучшего друга. Тоже неприкасаемого, но по другим причинам. Огромный, спокойный и справедливый богатырь Максим Земляков тоже случайно оказался в тюрьме из любви к дворовой справедливости. Надзиратели приземленно называли этот благородный порыв гнусным словом «мордобой».
Ходку Максима Художник увековечил изображением свирепого быка на правой грудной мышце. На левой благодаря Васиным стараниям притаился не менее опасный тигр. Мини-зоопарк символизировал силу, независимость и готовность бороться до последнего. Так говорил Художник. Максим верил Василию. Тем более что на воле Василий обещал познакомить Макса с сестрой Наташкой и даже показал ее фотографию.
– Отличница! – немногословно отрекомендовал сестру Художник. – Нудная она, конечно, но для жены – в самый раз! Меня тоже невеста ждет, – по секрету сообщил Василий. – Выйду – сразу свадьбу устроим! Верка – огонь! – Художник мечтательно закатил глаза.
Из тюрьмы приятели вышли с разницей в месяц, и сразу же состоялось знакомство Максима с Наташкой. Невеста Художника Верка почему-то на праздник не явилась и на связь не выходила. Наташка долго мялась, но потом по секрету сообщила Василию, что Верка сошлась с Васиным бывшим одноклассником по фамилии Греков и кличке Грек. Кстати, шнобель у Грека был под стать фамилии: огромный, горбатый и властный. Василий – со времен школы маленький, худой и задиристый – подшучивал:
– Слышь, Грек, а правду говорят, что каков нос, такое и достоинство у мужика? Повезет же кому-то – горбатый член!
Грек презрительно отмалчивался, но обиду затаил и подлейшим образом увел Васину невесту. Василий делал вид, что ему все равно, но верный соратник Максим рвался в бой с вероломным похитителем невест.
– Да чего там, Масик, – мялся Художник, – я сам за себя отвечу. Ты вон Наташку теперь защищай!
