Мир глазами кота Боба. Новые приключения человека и его рыжего друга - Боуэн Джеймс (книга бесплатный формат txt) 📗
А теперь мне оставалось только сидеть и ждать, какой выбор сделает Боб. Если он останется со мной, это будет его решение. И только его.
Я чувствовал, что очень скоро получу ответы на все свои вопросы.
Когда пришли результаты последних анализов, врачи сказали, что лекарство не сработало из-за низкой дозировки. Они собирались исправить ошибку и попросили меня задержаться в больнице, чтобы проверить, подействует ли оно теперь.
– Всего на пару дней, мистер Боуэн. Нам нужно убедиться, что лекарство работает и не дает побочных эффектов.
Бэлль пришла меня навестить, занесла несколько книг, комиксы и свежие новости о Бобе:
– С ним все в порядке. Кажется, он очаровал еще кого-то из соседей, и теперь его подкармливают уже несколько человек. Шесть ужинов для него не предел!
Врачи наконец подобрали нужную дозировку; отек начал спадать, ужасный багровый оттенок постепенно исчезал. Медсестры и доктора видели, что я иду на поправку, и не давали мне валяться без дела.
– Если будете лежать целый день, только хуже сделаете, – не уставали повторять они.
Поэтому я вставал и бродил по больничным коридорам. Мне было в радость не морщиться от боли при каждом шаге, так что я не сопротивлялся. Когда я переносил вес тела на ногу, мне больше не казалось, что меня бьет током. Боль не исчезла совсем, но стала гораздо тише.
Верные своему слову, доктора выписали меня ровно через неделю. Я поспешил написать об этом Бэлль. Она пообещала во второй половине дня зайти за мной в больницу.
Времени на оформление всяких бумаг потребовалось больше, чем я рассчитывал, поэтому освободился я только к вечеру. Снял уже поднадоевшую пижаму, переоделся, собрал вещи и направился к выходу. Костыли я на всякий случай взял с собой, хотя больше в них не нуждался. Нога работала отлично.
Бэлль написала, что будет ждать меня снаружи. «Не могу зайти в больницу. Объясню, когда увидимся».
Мы договорились встретиться у печально известной скульптуры, украшавшей главный вход. Я слышал, как люди обсуждают этот образец современного искусства – огромный гладкий камень весом шесть тонн. Судя по всему, больница заплатила за него несколько десятков тысяч; предполагалось, что скульптура будет радовать пациентов клиники и их близких. Меня она не слишком вдохновляла, но, выйдя на свежий воздух, я определенно почувствовал себя лучше. Минуту или две я стоял у входа, наслаждаясь вечерней прохладой и переводя дух после путешествия по коридорам больницы.
Бэлль нигде не было видно. Судя по всему, она задерживалась, что неудивительно, если учесть пробки. Я смирился с тем, что придется ее подождать, но вдруг увидел, как Бэлль перебегает дорогу и направляется к больнице. В руках у нее была большая хозяйственная сумка. Сначала я подумал, что она принесла мне свежую одежду и куртку, а потом заметил, как из сумки выглядывает знакомый рыжий хвост.
Когда Бэлль подошла ко входу, Боб высунул голову наружу.
– Привет! – радостно воскликнул я.
Едва услышав мой голос, Боб рванулся из сумки. Через секунду он уже стоял на ней, упираясь лапами в руку Бэлль. А когда до меня оставалось всего пара метров, он спрыгнул на землю и побежал навстречу. Никогда прежде Боб не совершал таких прыжков в длину. Это о многом говорило.
– Ну-ну, дружок, – улыбнулся я, подхватывая кота и прижимая его к груди. Он прилип ко мне, как моллюск к скале посреди бурного моря. Потом зарылся носом в шею и стал тереться об меня щеками.
– Надеюсь, ты не против, что я привела его сюда. Он вынудил меня! – с улыбкой сказала Бэлль. – Увидел, как я собираю твои вещи, и словно с цепи сорвался. Кажется, он понял, что я иду к тебе.
Какие бы сомнения по поводу нашей дальнейшей жизни вместе меня ни мучили, они испарились в ту же секунду. По дороге домой Боб в буквальном смысле от меня не отрывался. Вместо того чтобы дремать на соседнем сиденье, он забрался ко мне на колени, положил передние лапы на грудь и радостно замурчал.
У него был такой вид, будто он больше никогда меня не отпустит. И я чувствовал то же самое.
Говорят, слепы те, кто не хочет видеть. Выписавшись из больницы, я понял, что не хотел или не мог разглядеть то, что бросалось в глаза. Боб и не думал меня бросать, напротив, он отчаянно пытался помочь мне и старался облегчить боль. Он не тревожил меня без нужды, но при этом постоянно обо мне заботился.
Бэлль призналась, что, когда я спал, Боб периодически заглядывал в комнату и проверял, все ли со мной в порядке.
– Иногда он просто ложился к тебе на грудь, а иногда шлепал лапой по лбу и ждал, пока ты отреагируешь. Думаю, он хотел убедиться, что ты все еще с нами, – с улыбкой рассказывала она.
Еще Боб оборачивался вокруг моей больной ноги, как компресс, словно пытался оттянуть боль.
– Но ты все время ворочался во сне, поэтому он уходил.
Так или иначе, Боб точно знал, что именно у меня болит, и пытался помочь мне, как мог. Я же ничего этого не видел. Хуже того, если Боб пытался поддержать меня, когда я не спал, я прогонял его. Я полностью сосредоточился на своих страданиях. А Боб любил меня и нуждался во мне ничуть не меньше, чем я в нем. И я этого никогда не забуду.
Пока я лежал в кровати, я думал не только о разлуке с Бобом и о том, какой я бестолковый хозяин. Через несколько недель после выхода из больницы я сделал, наверное, самый важный шаг за последние годы. А быть может, и за всю жизнь.
До меня не сразу дошло, что именно сказал мне врач из клиники лечения от наркотической зависимости.
– Думаю, ты подошел к финишной черте, Джеймс.
– Что, простите?
– Я выпишу тебе последний рецепт. Еще несколько дней на субутексе – и ты чист.
На тот момент я был пациентом клиники уже несколько лет. Я попал туда в ужасном состоянии – я кололся героином и был на полпути к могиле. Благодаря прекрасным специалистам и медсестрам я собрал себя буквально по кусочкам. Сначала я перешел с героина на метадон, а потом на субутекс. Последний препарат помогал мне медленно, но верно слезать с опиатов. Я принимал его пять месяцев.
Субутекс называют чудом. Для меня он действительно оказался чудодейственным средством. Субутекс постепенно освобождал меня от тяги к наркотикам: я не страдал от боли и снижал дозировку. Сначала я принимал восемь миллиграммов в день, потом шесть. Затем четыре, два, и, наконец, счет пошел на десятые доли. Вопреки ожиданиям, все прошло гладко.
И я сам не понял, почему в то утро слова доктора вызвали у меня такой страх. Я должен был радоваться. Пришло время для мягкой посадки. Но еще два дня меня не покидала тревога.
В первую ночь я проснулся от того, что сердце колотится как сумасшедшее. Меня бросило в жар. Ничего страшного, в особенности если сравнивать с тем, что я испытал после отказа от метадона полгода назад. Вот тогда мне было действительно плохо! И теперь я боялся испытать нечто подобное.
И абсолютно зря. Я чувствовал себя прекрасно.
Боб, как обычно, без труда уловил мое настроение. Он почувствовал, что хозяин нуждается в повышенной заботе и большой дозе мурлыкающей любви. Теперь ему не нужно было прислушиваться к моему дыханию и проверять, жив ли я, когда я слишком много спал. Хватало того, что он лежал рядом со мной на диване и чаще, чем обычно, терся головой о мою шею.
Жизнь возвращалась в привычное русло. Мы переехали обратно в Тоттенхэм, и я наслаждался такими простыми радостями, как возможность ходить без костылей или велосипедная прогулка с котом на плечах.
А потом наступил небольшой спад. Через пять или шесть дней после того, как мне выписали последний рецепт, я вытащил блистер из пачки субутекса и увидел, что в нем осталась всего одна таблетка. Выдавив капсулу, я положил ее под язык, дождался, пока она растворится, и запил лекарство водой.
Потом скатал фольгу в шарик и бросил на пол. Боб с радостью погнался за новой игрушкой.
– Веселись, друг! Это последняя.
Я ложился спать с нехорошими предчувствиями. Боялся, что не смогу уснуть, что тело будет мстить за отсутствие наркотиков. Я ждал, что меня скрутит и вывернет наизнанку, что начнутся кошмары и галлюцинации. И снова ничего. Может, я измотал себя тревогами и переживаниями, но я отключился, едва голова коснулась подушки.
