Бортовой журнал 6 - Покровский Александр Михайлович (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
А по этой самой молодости в русском языке нет однозначного толкования тех или иных слов, что, безусловно, очень выгодно для поэзии и для законотворчества.
То есть тут у нас одно и то же слово или понятие можно толковать на свой лад.
То есть надо пользоваться тем, что в понятие «любить Родину» каждый вкладывает свой собственный, выстраданный неоднократно смысл, и как только он начнет прививать этот смысл кому-либо другому, то тут-то и выяснится, что под одним и тем же они понимают совсем не то, и тогда победит сильнейший.
Замечательная уловка красноречия состоит в том, чтобы не называть вещи своими именами.
Лучше всего вообще все путать.
Вот я, например, все время, путаю петтинг с путингом, а также с пудингом, патингом, паркингом.
И что за нелепая причуда обижаться на весь мир и надувать губки? Детки малые. Это все от детства. Школьные страхи все еще не прошли. И эти губки надувают за нас. Они-то знают, что все это чушь, но нам демонстрируют это как отчаянное благодеяние. Они нас считают идиотами.
Хорошо бы все время иметь аргумент при себе. Только повстречал противника, как сейчас же выхватил из-под мантии аргумент и предъявил. Все это говорит, конечно, об упадке красноречия, ведь, будь оно у нас в расцвете, кто бы молча выхватывал из-под мантии аргумент, но здесь я хочу говорить не об этом. Здесь я хочу говорить о качестве материи.
И потом, залезать в штаны, рыться в них с гримасой, а потом извлекать на свет Божий совсем не то – это же погубить весь эффект, как я считаю.
Меня спросили о том, что я думаю о будущих войнах на море.
Военно-морской флот – дорогая игрушка. И он всегда был и будет очень затратным делом.
Сегодня в России корабли строятся по десять и более лет. За это время война и мир сильно меняются. Это вечная погоня вооружения за тактикой. Задачи определяют оружие. Никто не создает оружие просто так, его создают под тактику боя, а она меняется быстрее, чем сегодня в России успевают построить очередной корабль.
Строится, к примеру, ракетный подводный крейсер стратегического назначения, но как только он входит в состав ВМФ, вдруг оказывается, что запустить баллистическую ракету по противнику вам никто не даст: война начнется до этого запуска, ракетоносец уничтожат у пирса.
Можно, конечно, заранее выйти на позиции, но любой выход подводной лодки очень лихо отслеживается, и просто так выйти незамеченным год от года становится все сложнее.
То есть мы хотим построить, к примеру, восемь подводных лодок проекта «Борей», но пока они сойдут со стапелей, окажется, что произвести им боевые залпы никто не позволит – противоракетные системы отреагируют до того, как придет команда «Залп».
С 70-х годов прошлого века занятие района боевого патрулирования для ракетных подводных лодок было большой проблемой. Уже в те же времена было очевидно, что скрытное продвижение лодок к районам предполагаемых боевых действий проблематично, не только из-за их большой шумности, но и из-за того, что крадущуюся на глубине сто метров подводную лодку видно из космоса, примерно так же, как мы видим рыбу, плещущуюся на глубине в бассейне, наблюдая за всеми ее передвижениями с небольшого мостика, перекинутого через этот бассейн.
Все это приводит к тому, что кроме ракетных подводных лодок стратегического назначения нужны еще и многоцелевые лодки, а потом и дизельные лодки с повышенной автономностью.
Так и возникает очередная гонка вооружений.
Гонка, в необходимости которой все уверены так же, как и в ее бесполезности.
Мы вынуждены делать абсолютно бесполезное дело – вооружение проигрывает времени.
Мир разрастается настолько стремительно, что применение хотя бы одной баллистической ракеты скажется на всем земном шаре.
То есть пустивший ракету пустит ее прежде всего в себя.
До этой мысли политики еще не добрались, поэтому ракетные подводные крейсера, как и прочие корабли, будут создаваться еще очень долго.
Сегодня уже не нужны торпеды, которые, взрываясь под днищем подводного корабля, убирают взрывом из-под него всю воду, в результате чего водяное давление просто переламывает корабль пополам.
Задачи изменились. Войны будущего вообще представляются мне некой шахматной партией, когда один противник говорит другому: «Вам мат в три хода!» – и если его не понимают, показывает все эти ходы без применения оружия.
Что же касается торпед, то, как мне кажется, их создатели скоро пойдут по пути уменьшения боевого заряда в пользу точности.
И подводные лодки будущего, на мой взгляд, – это очень небольшие подводные аппараты, полностью автоматические. И вооружены они одной, максимум двумя-тре-мя торпедами.
Сами лодочки прячутся внутри судна-матки, которое представляет собой обычный контейнеровоз или же танкер. Причем под перевозку этих малюток может быть приспособлен любой контейнеровоз и любой танкер.
Базироваться же такие малютки не должны в какой-то определенной базе. Они должны разъезжать по всей стране на спецпоездах, замаскированных под обычные вагоны. Доставка их в базу, погрузка и выход в море должны быть делом одного дня.
Вот тогда они смогут скрытно выйти в море, не опасаясь превентивного удара, потому что, чтоб перекрыть этот выход, придется перекрыть все движение водного транспорта, а это год от года будет сделать все сложнее.
Разворачивание подводных сил на позициях в этом случае может быть осуществлено очень быстро.
Цели для противника будут очень малы и многочисленны, что затруднит их обнаружение и уничтожение, а вот торпеды, выпущенные из таких подводных лодок одновременно, цели найдут. Каждая свою.
Взрыв такой торпеды не уничтожит корабль противника. Он всего лишь оторвет ему, скажем, винты или нанесет какое-либо другое повреждение, которое сведет на нет выполнение им боевой задачи.
Подводная лодка, к примеру, у которой оторвало винты, будет заниматься не подготовкой к ракетной стрельбе, а борьбой за собственную живучесть.
Находясь под водой, она вынуждена будет всплыть, а на поверхности ее уже будет ожидать авиация противника – этот самый опасный враг подводных лодок на все времена.
Вот такой мне представляется будущая война на море.
О вчерашнем посещении Магадана высшими силами.
В район Сомали пошлют наш эсминец. Как-то я говорил с одним представителем.
Прочитал воспоминания Алена Польца о том, как советские войска освобождали Венгрию. Насиловали и убивали. Множество женщин в районе боевых действий были изнасилованы и не один раз. Расстрелы на месте. То есть немцы и наши – это примерно одно и то же. Когда войска шли, насилие было минимальным, как только остановились, так и началось.
Я впервые услышал об этом лет двадцать пять назад от ветеранов той войны. Они рассказывали. Скупо, но рассказывали. Я тогда испытал шок. Меня воспитывали, воспитывали на том, что мы освобождали Европу, но забыли сказать как. Я отказывался верить, но рассказчики усмехались и говорили, что это правда.
