Мой парень - псих - Квик Мэтью (е книги TXT) 📗
— Как думаешь, папа начнет разговаривать со мной вечерами, если «Иглз» победят «Джайентс»?
Мама хмурится и крепче сжимает руль.
— Самое грустное в том, Пэт, что он может. И вправду может, — отвечает она, и у меня появляется надежда.
Голова Тиффани качается на волнах
У Ронни вместительная машина, с тремя рядами сидений. Когда он заезжает за мной, Тиффани уже внутри, пристегнута рядом с сиденьицем Эмили, так что я забираюсь в самый дальний ряд, волоча за собой футбольный мяч и сумку, в которую мама уложила для меня полотенце, смену одежды и даже ланч, хоть я и сказал ей, что Ронни возьмет сэндвичи в местном магазинчике.
Конечно же, маме обязательно нужно стоять на крыльце и махать на прощание, как будто мне пять лет. Вероника, устроившаяся на переднем пассажирском сиденье, перегибается через Ронни и кричит ей:
— Спасибо за вино и цветы!
Мама воспринимает это как приглашение подойти к машине и вступить в разговор.
— Как вам наряд Пэта? Я сама все купила, — сообщает она, оказавшись рядом с окном Ронни.
Она наклоняется и бросает долгий взгляд на Тиффани, но та уже отвернулась, разглядывает в окно дом напротив.
Наряд на мне совершенно нелепый: ярко-оранжевая рубашка поло, ярко-зеленые пляжные шорты и шлепанцы. Я вовсе не хотел ничего из этого надевать, но понимал, что Вероника, скорее всего, рассердится, если я явлюсь в безрукавке и спортивных трусах. У них с мамой схожий вкус, так что я разрешил маме одеть себя, — к тому же это доставляет ей столько радости.
— Пэт выглядит замечательно, миссис Пиплз, — отвечает Вероника, а Ронни согласно кивает.
— Привет, Тиффани, — говорит мама, просовывая голову еще дальше в салон, но Тиффани не обращает внимания.
— Тиффани? — окликает Вероника, однако та продолжает упорно смотреть в окно.
— Вы уже встречались с Эмили? — спрашивает Ронни.
Мой друг выходит из машины, отстегивает девочку, поднимает ее с кресла и передает маме на руки. Она разговаривает с ребенком каким-то особенным сюсюкающим голоском, а Ронни и Вероника стоят рядом и улыбаются до ушей.
Так продолжается несколько минут, пока Тиффани не поворачивает голову:
— Я думала, мы сегодня на пляж собираемся?
— Извините, миссис Пиплз, — отзывается Вероника, — моя сестра иногда бывает резковата, но нам, пожалуй, и правда пора, если мы хотим пообедать на пляже.
Мама поспешно кивает:
— Хорошо тебе провести время, Пэт!
Ронни усаживает Эмили обратно в креслице. Мне снова пять лет.
По пути к побережью Ронни и Вероника обращаются к нам с Тиффани так же, как к Эмили: не ожидая ответа и говоря о пустяках.
— Скорей бы приехать!
— Вот уж оттянемся так оттянемся!
— Что сначала: поплаваем, прогуляемся или в мяч поиграем?
— Погодка-то какая выдалась, а?
— Ну как, весело вам?
— Сэндвич хочу! Помираю с голоду!
Спустя двадцать минут Тиффани наконец вступает в беседу:
— Можно хоть минуту посидеть в тишине?
И остаток пути мы слушаем только вскрики Эмили — ее родители называют это пением.
Проезжаем через Ошен-Сити, поднимаемся на мост и направляемся к незнакомому мне пляжу.
— Здесь народу поменьше, — объясняет Ронни.
Ставим машину. Эмили перекладывают в некое приспособление, напоминающее гибрид коляски и квадроцикла, которое толкает Вероника. Тиффани несет зонт, а мы с Ронни тащим сумку-холодильник, ухватившись каждый за ручку. Деревянные мостки через поросшую морским овсом дюну выводят нас на берег, и тот оказывается в полном нашем распоряжении.
Никого вокруг, насколько хватает взгляда.
После короткого спора на тему «прилив сейчас или отлив» Вероника выбирает сухое место и пытается расстелить на нем покрывало, пока Ронни вкапывает древко зонта в песок. У нее ничего не выходит: дует ветер и покрывало постоянно заворачивается.
Будь на ее месте кто угодно другой, я бы принялся помогать, но вовсе не хочется, чтобы на меня накричали, так что молча стою и жду указаний. Тиффани делает то же самое, но Веронике так и не приходит в голову попросить помощи.
И тут — то ли песок ветром принесло, то ли еще что — Эмили принимается кричать и тереть глаза.
— Просто супер, — говорит Тиффани.
Вероника сразу же переключается на Эмили, велит ей поморгать, показывает как, но Эмили вопит все громче и громче.
— Мне сейчас только детской истерики не хватало, — добавляет Тиффани. — Пусть она замолчит. Вероника, пожалуйста, сделай так, чтобы она…
— Помнишь, что сказала доктор Лайли? О чем мы говорили сегодня утром? — перебивает Вероника, бросая на Тиффани через плечо многозначительный взгляд, и снова поворачивается к Эмили.
— Значит, теперь мы будем обсуждать моего психотерапевта в присутствии Пэта? Ну, ты стерва! — Тиффани встряхивает головой и быстро идет прочь.
— Господи! — восклицает Вероника. — Ронни, можешь подержать Эмили?
Ронни мрачно кивает, а Вероника уже бежит за Тиффани:
— Тифф! Вернись! Ну перестань. Прости меня, я правда не хотела!
Ронни промывает глаза Эмили водой из бутылки, и минут через десять та успокаивается. Мы уже расстелили покрывало в тени зонта, прижав края сумкой-холодильником, нашими шлепанцами и сандалиями, а также суперколяской Эмили, но Тиффани с Вероникой все нет.
С ног до головы намазав Эмили солнцезащитным кремом, мы с Ронни ведем ее играть у кромки воды. Ей нравится догонять отбегающие волны и копаться в песке, и нам приходится следить, чтобы она его не ела, хотя мне непонятно, как может вообще прийти в голову идея есть песок. Ронни берет дочку на руки и заходит с ней в океан, и какое-то время мы все просто качаемся на волнах.
Я спрашиваю, не следует ли нам обеспокоиться о Тиффани с Вероникой, но Ронни качает головой:
— Не надо. Просто у них очередной сеанс психотерапии, здесь, на пляже. Скоро вернутся.
Мне не нравится, как он выделяет слово «психотерапия» — будто в психотерапии есть что-то постыдное, — но вслух я ничего не говорю.
Обсохнув, мы все ложимся на покрывало — Ронни и Эмили в тени, я на солнце. Сон приходит ко мне довольно быстро.
Когда я открываю глаза, лицо Ронни рядом с моим; он спит. Получаю легкий шлепок по плечу, переворачиваюсь и вижу, что Эмили обошла покрывало, смотрит на меня и улыбается.
— Пэп, — говорит она.
— Не надо будить папу, — шепчу ей, а потом подхватываю на руки и несу к воде.
Мы сидим и копаем ямку в мокром песке, а потом Эмили вскакивает и устремляется за барашками отбегающей волны, смеясь и показывая пальцем.
— Хочешь искупаться? — спрашиваю, и она тотчас же кивает.
Я беру ее на руки и иду в воду.
Пока мы спали, поднялся ветер, и волны уже гораздо выше прежнего, так что я быстро преодолеваю полосу прибоя и захожу туда, где вода мне по грудь. Мы с Эмили качаемся на зыби. Волны набегают, растут, и мне приходится выше подпрыгивать, чтобы удержать наши головы над водой. Эмили просто в восторге, она визжит, и смеется, и хлопает в ладоши всякий раз, когда нас подбрасывает волна. Это продолжается минут десять, не меньше, и я счастлив. Я целую ее пухлые щечки снова и снова. Что-то такое есть в Эмили, отчего мне хочется вот так качаться с нею на волнах всю оставшуюся жизнь. Я решаю: когда время порознь закончится, мы с Никки тотчас же заведем дочку, потому что с начала нашей разлуки ничто и меня так не радовало.
Волны еще выше. Я поднимаю Эмили и сажаю себе на плечи, чтобы ей на лицо не попадали соленые брызги, она то и дело взвизгивает: ей нравится сидеть так высоко.
Мы качаемся вверх-вниз.
Нам весело.
Мы просто счастливы.
Но тут я слышу чей-то крик:
— Пэт! Пэт! Пэ-э-эт!
Оборачиваюсь и вижу Веронику; она стремительно бежит по пляжу, оставив Тиффани далеко позади. Встревожившись — вдруг что-то случилось, — я спешу к берегу.
Волны уже разыгрались не на шутку, так что я вынужден снять Эмили с плеч, держу ее перед собой — так безопаснее. Но вскоре мы выходим на мелководье навстречу Веронике, которая уже несется возле самой воды.
