Поцеловать осиное гнездо - Кэрролл Джонатан (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Раздача автографов прошла хорошо. Потом мы пообедали в ресторане рядом с магазином. Оба были в хорошем настроении и за едой болтали. Так разговаривают друг с другом только новые любовники – сочетание открытий, узнавания и влечения, которое возникает, когда хорошо знаешь одну грань личности и почти не представляешь себе другие.
Я что-то сказал насчет того, как сказочно развиваются наши отношения, и что хотелось бы узнать, что скрывается за этим волшебством, чтобы распространить его на другие области моей жизни. Вероника встала и сказала: делает трюки. Я сейчас вернусь.
Бывают такие неправильные черты лица, хотя с виду вроде бы все правильно. Вроде бы все на своем месте, в носу только две ноздри, но что-то не так, хотя ты и не можешь сказать точно, что же именно.
В ресторане подавали чудесное крем-брюле. Мне так понравилось, что, взяв его в рот, я в восторге зажмурился, когда раздался тот же низкий голос.
– Вы Сэмюэл Байер, верно?
Не зная, с чего начать – проглотить или открыть глаза, я сделал то и другое одновременно. Черты ее лица были резкими, как на картине художника-кубиста, – нос, скулы, подбородок. Глаза были такие же черные, как и коротко, по моде подстриженные волосы. Она была красивая и настроена агрессивно – «не шути со мной!» – высокая, со стройной фигурой, что ей шло. Она бы удачно сыграла злодейку в фильме про Джеймса Бонда – в блестящей коже, владеющая всеми смертельными приемами карате.
– Да, это я. Мы знакомы?
– Меня зовут Зейн. Это я недавно звонила Веронике. Это со мной она не стала разговаривать. Я бы хотела сказать вам несколько слов, но поскорее, пока она не вернулась.
– Как вы узнали, что она в Лос-Анджелесе? Как вы узнали, где мы остановились?
– Сегодня она обедала с одним нашим общим знакомым. И мне сообщили. – Зейн не отрываясь смотрела в сторону туалета. При всей своей внешней суровости она явно чего-то опасалась. Было что-то в ее лице... Безумное? Подлое? Может быть, таким отталкивающим казалось не все лицо, а искаженный гримасой, безумный рот, одну за другой изрыгающий ядовитые мерзости. – Спросите Веронику про Годда. Спросите, что у нее было с Дональдом Голдом.
– С актером?
– Да, с ним. – Она снова посмотрела в сторону туалета, что-то увидела и без лишних слов быстро вышла из ресторана. Я проводил ее взглядом. У выхода она остановилась, оглянулась на меня и повторила: – С Дональдом Голдом, – а потом исчезла.
Через мгновение появилась Вероника и холодно спросила:
– Это была Зейн?
– Да. Какая странная. – Поколебавшись, я сказал: – Она велела спросить тебя про Дональда Голда.
– Старушка Зейн все такая же добрая. Ей по-прежнему нет равных по части клеветы и мелкой мести. Неужели она надеется разрушить наши отношения? До нее я жила здесь с Дональдом. Мы не подходили друг другу. Пока мы жили вместе, упивались собственными слабостями. Он бросил меня и правильно сделал.
– И все?
– А потом я пропала, Сэм. Может быть, даже немножко перешла грань. Я вела такую жизнь, что прочитай ты о ней в книге, сказал бы: «Как же она могла до этого дойти?» Но вот я здесь и вроде бы нравлюсь тебе, а?
Взяв ее руку, я поцеловал пальцы и торжественно произнес:
– Отпе vivum ex ovo.
– Что это такое?
– Единственная латинская фраза, которую я запомнил в школе. «Все живое – из яйца».
Не помню, какие телепередачи мы смотрели в детстве субботним утром, но все они были священны. Тогда само телевидение было священным. Большой квадратный алтарь посреди гостиной, который завораживал тебя, когда его ни включи.
В ту субботу я смотрел телевизор. Родители и сестра ушли в магазин. Я сидел на полу в гостиной и ел пончик, когда раздался звонок. Рот и пальцы у меня были в сахарной пудре. Прежде чем открыть, я успел только провести рукавом по губам, вытереть руки о грязные джинсы и с недовольным видом подошел к двери.
Открыв, я оказался лицом к лицу с Паулиной Островой. Она была невероятно красивой и испуганной. Я потерял дар речи. Конечно, я знал, кто она такая. Я был в средних классах, а она обитала в высших эшелонах школы, что само по себе уже придавало ей божественный статус, даже если бы о ней не ходили все эти невероятные слухи.
Увидев меня, Паулина едва заметно улыбнулась. Я чуть не обмочил штаны.
– Эй, я тебя знаю! Ты Сэм, верно? Слушай, я переехала вашу собаку.
– Это ерунда, – радостно ответил я. Я очень любил Джека-Молодца, но собака не шла ни в какое сравнение с тем, что Паулина Острова знает мое имя.
– Думаю, ничего страшного. Я отвезла его к ветеринару. На Толлингтон-Парк, к доктору Хьюзу.
– Мы его водим к доктору Болтону.
– Ну, я подумала, что он умирает, и потому отвезла к ближайшему.
– Ладно. Хочешь зайти? – Я сам не понимал, что делаю. Она переехала нашу собаку. Разве мне не полагается обезуметь от горя? А что делать, если она и правда войдет? От одной мысли, что я буду дышать одним воздухом с Паулиной Островой, мое сердце выпрыгивало из груди.
Мне было двенадцать, а ей, наверное, шестнадцать. В школе даже я знал, что для всех она была чем угодно – взрослой, шлюхой, стипендиаткой, артисткой... Несколько лет спустя ее бы назвали девушкой без предрассудков, но в те черно-белые Темные века, до Бетти Фриден и феминизма, для Паулины существовало одно определение – странная, чуть ли не извращенка. Все знали, что она спит с кем попало. И это бы ничего, если бы этим все и исчерпывалось. Тогда бы мы легко подобрали ей определение – безобразное и простое. Но все осложнялось тем, что она была еще очень умной и независимой.
Ожидая, что еще она скажет, я вдруг вспомнил про недоеденные пончики и торопливо вытер рот на случай, если на губах остались крошки.
– Тебя что, не интересует ваша собака?
– Еще как интересует.
Я прислонился к дверному косяку, потом выпрямился, потом опять прислонился. Как ни встань, в ее присутствии было ужасно неловко.
– Он выбежал на проезжую часть, и я его сбила, он сломал заднюю лапу. Вообще-то это было круто, потому что ветеринар позволил мне остаться и посмотреть, как он накладывает на лапу шину.
Паулина разговаривала со мной. Я был всего лишь мелюзгой из седьмого класса и каждый день наблюдал, как она дефилирует мимо с учениками выпускных классов, а за ними, как свадебный кортеж, далеко тянулась запятнанная репутация. И, тем не менее, в данный момент эта божественная отличница дрянь называла меня по имени и обращалась ко мне одному. Не имело значения, что она делает это в оправдание, ведь она сбила нашу собаку.
– Послушай, Сэм, мне нужно в туалет. Можно воспользоваться вашим?
Туалет! Значит, она не только признает, что мочится подобно простым смертным, но еще и хочет воспользоваться нашим туалетом! Голая задница Паулины Островой на нашем стульчаке!
– Конечно. Пойдем.
Я шел по коридору и с трепетом вслушивался в ее шаги у меня за спиной. Самый красивый туалет в нашем доме был у родителей. Он был большой и светлый, а на полу там лежал толстый зеленовато-голубой лохматый половик – очень модный в те годы. Но это было наверху, и, как ни хотелось похвастать голубым ковриком, вести ее туда мне показалось неуместным. Я направился к туалету поменьше, рядом с кухней.
Естественно, когда Паулина закрыла за собой дверь, мне ужасно захотелось припасть к ней ухом, чтобы слышать каждый доносившийся оттуда звук. Но я боялся, что она догадается и, выскочив из туалета, как ракета, застанет меня на месте преступления. Поэтому я отправился в гостиную и поскорее проглотил недоеденный пончик.
Паулина не выходила. Вода в туалете не шумела. Ни звука. Паулина просто... сидела там. Сначала я подумал, что, возможно, она просто не торопится, но время шло, и мне стало не по себе. Может быть, у нее случился сердечный приступ, и она умерла? Может быть, у нее запор? Или она шарит в нашей аптечке?
Я так разнервничался, что, сам того не заметив, съел еще один пончик. Мне хотелось спросить, все ли у нее в порядке, но вдруг это ее рассердит? А вдруг ей стало плохо, и она не может говорить? Мне представилось, как она с посиневшим лицом хватается за горло. И с предсмертным хрипом дергает за ручку бачка, чтобы, когда ее найдут, не смутиться от того, что делала перед смертью.
