Дурочка - Василенко Светлана (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗

— Ах, Туба! — закричал. — Ах, Туба!

С того и река зовется: Ахтуба.

— А Дмитрий что ж? — не выдержал Чубатый. — Так и не приехал?

— Как не приехать? Приехал… Не успел он немного. Не один, с войском ехал. Потому и опоздал! Мамай выведал, что Дмитрий к нему войной идет, ему навстречу тьму послал — так у татар войско называлось. Вот встретились свет и тьма — Дмитрий и Мамай — на поле Куликовом. Сверкают сабли булатные, катятся шеломы злаченые добрым коням под копыта. Валятся головы многих богатырей с добрых коней на сыру землю. Три дня и три ночи бились. Кровь русская с кровью татарской вперемешку по оврагам, будто по руслам, реками текла, в Волгу впадала. Волга вся красная была. Победили мы, русские. Кончился для русских полон татарский. Подъехал князь Дмитрий после битвы к полю Куликову, встал у края. Подъехал хан Мамай после битвы к полю Куликову, встал у другого края. Встали у поля Куликова, стоят смотрят: изустлано поле мертвыми телами, христианами да татарами. Христиане как свечки теплятся, а татары как смола черна лежат. Видят: сама Матерь Божья по полю ходит, за ней апостолы господни, архангелы — ангелы святые со светлыми со свечами, отпевают мощи православных. Кадит на них сама Мать Пресвятая Богородица, и венцы с небес на них сходят. Устрашился Мамай: «Велик Бог земли русской!» — сказал и в Золотую Орду побежал. Прибежал, говорит татарским бабам: «Всех ваших мужиков русские поубивали, теперь сюда за вами идут, скоро будут. Спасайтесь кто может!» Сказал — и тикать: с крымским ханом в Крым убег. А бабы что? Бабам деваться некуда. Сели они всей своей женской ордой в степи да давай плакать, своих татарских мужиков оплакивать. Девять дней и девять ночей плакали. Целых два озера слез наплакали — Баскунчак и Эльтон, — до сих пор там соль добывают. Потом русские пришли, женок татарских расхватали, домой к себе — на Русь — увезли…

— А Дмитрий? Он-то что? — не выдержал опять Чубатый.

— Дмитрий раньше войска своего в Сарай приехал. Приехал, к ханскому дворцу подскакал, спешился, вошел во дворец, а там никого. Одного слугу нашел. Где, у слуги спрашивает, Туба? Нету, говорит слуга, Тубы. А где, спрашивает, Мамай? С зятем убег, отвечает слуга. Каким таким зятем? Крымским ханом, женихом Тубы. Задрожал Дмитрий: с женихом?! Значит, не дождалась, спрашивает, меня моя возлюбленная Туба? Молчит слуга, боится правду сказать. Дмитрий постоял-постоял, повернулся и прочь пошел. Вышел, пошел к реке. Упал на берег лицом в траву-мураву и заплакал:

— Ах, — плачет, — Туба! Ах, — плачет, — изменщица!

Вдруг чует: по кудрям его кто-то ладошкой провел: легко так, словно ветер.

Поднял голову: Туба!

Стоит перед ним в венке из белых лилий, как невеста.

— Не изменщица я, — говорит. — Я от жениха, от хана крымского, убежала. И тебя, моего суженого, три дня и три ночи, а потом еще девять дней и девять ночей, да еще три дня и три ночи ждала-дожидалась. Вот дождалась.

Обнял ее Дмитрий, поцеловал, глядит на милую свою — не наглядится.

— Сегодня же, — говорит, — свадьбу сыграем.

— А любишь ли ты меня, Дмитрий? — спрашивает Туба.

— Люблю, — отвечает Дмитрий.

— Крепко ли любишь? — пытает Туба.

— Крепко, — отвечает.

— А пойдешь ли со мной?

— С тобой — хоть на край света!

— Так пойдем…

Взяла его за руку и повела за собой в реку.

Идет Дмитрий за ней как во сне: все дальше и дальше. Уж глыбоко стало! А впереди — шаг шагнуть — и яма: черная вода над нею, будто уха в котелке, кипит, ходуном ходит, щепки да палки в воронку закручивает.

Туба Дмитрия к яме тянет. Он за ней идет. Только и спросил:

— Куда мы?

— В дом мой новый, — отвечает Туба. — Там уже к свадьбе все приготовлено…

И Дмитрия — толк в яму! Следом сама прыгнула.

И закрутило их, завертело, в черную воронку засосало.

Очнулся Дмитрий, озирается. Видит: сидит он женихом на своей свадьбе. За дубовым столом сидит на стуле-золоте, во дворце кристальном. Рядом с ним его невеста, Туба. Слуги в красных кушаках носятся, блюда на столы мечут. Вокруг — парни и девчата в венках: поют да пляшут, молодых славят.

Чего хотела душа, то и сбылось.

Только нехорошо что-то Дмитрию, будто на сердце камень тяжелый лег, дышать не дает, давит.

Тут старик старый — седые усы до плеч — чашу поднял:

— За здоровье молодых, — говорит, — царя Дмитрия и царицы Тубы!

Дивуется Дмитрий: какой он царь?

А старик вино пригубил:

— Горько! — говорит. — Подсластить надо!

Тут все «горько!» закричали.

Встал Дмитрий. И Туба встала.

Поглядел на свою зазнобушку Дмитрий — и забыл тоску-кручину: смотрит на него Туба глазами — ясными звездочками, губки аленьки ему для поцалуя подставляет.

Весело, хорошо стало Дмитрию!

И уж поцеловать хотел Тубу Дмитрий, обнял ее покрепче, обхватил за бока, к себе Тубу клонит. Только чувствует вдруг под руками что-то склизкое, словно он не Тубу обнимает, а налима скользкого, будто рыбья слизь под руками — не ухватишь! Глянул вниз — а там у Тубы вместо платья — рыбий хвост!

Догадался Дмитрий, куда попал. Пригляделся, видит: то не старый старик — усы до плеч — «горько!» кричит, — то сом усатый пузыри пускает. То не слуги в красных кушаках, — то раки с клешнями носятся, блюда с мертвечиной на стол мечут. То не девки с парнями поют да пляшут, а утопленники.

Оттолкнул Дмитрий от себя Тубу. Закричал что есть мочи. Стол дубовый поднял и ударил в стены дворца кристальные. Разбились стены.

Дмитрий за доску дубовую ухватился, от речного дна оттолкнулся — выплыл наверх.

Выплыл, на берег вышел, не чует: жив ли он еще али нет?

Смотрит — жив.

Позвал коня своего буланого. На Русь домой собирается.

А русалочка уж тут как тут. В реке у берега плещется, просит Дмитрия жалобным голосом:

— Не покидай меня, Дмитрий. Не уезжай!

— Обманула ты меня, Туба, — говорит Дмитрий. — Не сказала, что русалкой стала.

— За тебя я жизнь отдала! Царицей речною стала! Вернись — и ты царем станешь! Сокровища в нашем царстве речном несметныя…

— Нет, — отвечает Дмитрий. — Лучше князем быть на святой Руси, чем царем в речном царстве.