Грек ищет гречанку - Дюрренматт Фридрих (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Архилохос был так смущен, что бессильно опустился на край кровати и стал робко наблюдать за Хлоей; вернее, изредка он бросал на спящую стыдливые взгляды. Да, он устал: счастье настигало его безостановочно, не давало ему спокойно вздохнуть, привести в порядок свои мысли. И вот тень Архилохоса, скользя по пурпурному воздушному балдахину, все ниже и ниже склонялась над Хлоей. Но тут он вдруг заметил, что Хлоя слегка приоткрыла глаза; наверно, она уже давно наблюдала за ним из-под длинных ресниц.
— Ах, Арнольф, — сказала она, делая вид, будто только что проснулась. — Легко ты меня нашел? Не заблудился?
— Хлоя! — воскликнул Архилохос с испугом. — Ты спишь в постели миссис Уимэн!
— Но ведь теперь постель принадлежит тебе, — рассмеялась Хлоя, потягиваясь.
— Ты открылась мистеру и миссис Уимэнам? Сказала, что мы любим друг друга?
Некоторое время Хлоя колебалась, потом ответила:
— Конечно.
— И тогда они подарили нам этот дом?
— У них еще много домов в Англии.
— Знаешь, — сказал он, — у меня это еще как-то не укладывается в голове. Я не предполагал, что англичане настолько прогрессивны в социальных вопросах, что дарят прислугам свои замки.
— Видимо, в некоторых английских семьях такой обычай, — разъяснила Хлоя.
Архилохос покачал головой.
— И вдобавок меня назначили генеральным директором объединений атомных пушек и акушерских щипцов.
— Слыхала.
— И дали сказочное жалованье.
— Тем лучше.
— И сделали членом всемирного церковного совета. В мае я поеду в Сидней.
— Это будет наше свадебное путешествие.
— Нет, — сказал Архилохос. — Вот это. — И протянул Хлое два билета на пароход. — Мы отплываем на «Джульетте». — Но потом Арнольф вдруг смутился. — Откуда ты знаешь о моих служебных делах? — спросил он с удивлением.
Хлоя села, она была так прекрасна, что Архилохос опустил глаза. Казалось, она хотела что-то сказать, но потом задумалась, долго-долго смотрела на Арнольфа и ничего не сказала, только вздохнула и снова опустилась на подушки.
— Весь город только и говорит о твоей карьере, — заметила она каким-то странным голосом.
— И ты хочешь, чтобы мы завтра поженились? — спросил он, запинаясь.
— А ты разве не хочешь?
Архилохос все еще боялся взглянуть, потому что Хлоя сбросила с себя одеяло. Вообще он не знал, куда девать глаза в этой спальне: повсюду висели картины, изображавшие обнаженных богинь и богов. Архилохос никогда не предположил бы, что у сухопарой миссис Уимэн такой вкус.
«Уж эти мне англичанки, — подумал он, — к счастью, они очень порядочно поступают с прислугой, за это им можно простить их неуемный темперамент». Но как он устал! Хорошо бы обнять Хлою и заснуть; проспать много часов подряд без сновидений в этой теплой комнате при свете камина.
— Хлоя! — сказал он вполголоса. — Все, что случилось с нами, так необычно для меня, и для тебя, конечно, тоже, что минутами я теряюсь и думаю: может, я — это вовсе не я, может, на самом деле мое место в каморке под крышей с подтеками на обоях и, может, тебя вообще никогда не существовало? Епископ Мозер сегодня сказал, что счастье труднее перенести, чем несчастье, и порой мне кажется, что он прав. Беда никогда не приходит неожиданно, она предопределена, но счастье — дело чистого случая, поэтому мне страшно. Боюсь, что наше счастье так же быстро исчезнет, как и пришло. Боюсь, что это шутка, что кто-то подшутил над нами, над бедным помбухом и горничной.
— Не надо думать обо всем этом, любимый, — сказала Хлоя, — весь день я ждала тебя, и вот ты со мной. Какой ты красивый. Сними же шубу, уверена, что она от О’Нейла-Паперера.
Когда Архилохос начал снимать шубу, он заметил, что все еще держит в руках цветы.
— Дарю тебе белые розы, — сказал Архилохос.
Он хотел отдать ей букет и низко наклонился над кроватью, и тут Хлоя обняла его своими нежными белыми ручками и потянула к себе.
— Хлоя, — прошептал Арнольф, задыхаясь, — я ведь еще не успел разъяснить тебе основные догматы старо-новопресвитерианской веры.
Но в эту секунду за спиной Архилохоса раздалось легкое покашливание.
18
Член всемирного церковного совета отпрянул, а Хлоя, вскрикнув, нырнула под одеяло. Возле кровати с балдахином стоял владелец картинной галереи, дрожа мелкой дрожью; зубы у него стучали, он был мокрый, как утопленник, тонкие прядки волос свисали со лба, с усов текло, костюм облепил все тело, в руках Пролазьер держал проволочную скульптуру Пассапа, лужа, которая натекла от его ног, тянулась до самой двери, в ней отражалось пламя свечей и плавало несколько бумажных звезд.
Владелец галереи сообщил, что он уже совсем оттаял.
Архилохос смотрел на него непонимающим взглядом.
Владелец сказал, что он оттаял и принес скульптуру.
— Зачем вы сюда явились? — спросил окончательно смущенный Арнольф.
Пролазьер ответил, что он отнюдь не хотел мешать; при этом он тряхнул рукавами, и вода потекла на пол, словно из водопроводной трубы. Однако, продолжал Пролазьер, он вынужден просить Архилохоса, как христианина и члена всемирного церковного совета, немедленно вызвать врача, у него сильный жар, колет в груди и невыносимо ломит поясницу.
— Хорошо, — сказал Арнольф, приводя себя в порядок и поднимаясь. — Скульптуру можете поставить, хотя бы сюда.
Как будет угодно, ответил Пролазьер, ставя проволочный каркас у кровати с балдахином. Нагнувшись, он заохал, сообщив, что ко всему прочему у него резь в мочевом пузыре.
— Моя невеста, — представил Архилохос, ткнув пальцем в возвышение под одеялом.
— Как не стыдно, — сказал владелец галереи, у которого изо всех пор фонтанчиками била вода. — Вы, как христианин…
— Она в самом деле моя невеста.
— Можете рассчитывать, я буду нем как могила…
— А теперь я попросил бы вас, — сказал Архилохос, выпроваживая Пролазьера из спальни.
Но в будуаре, около стула, где лежали бюстгальтер, пояс с резинками и штанишки, владелец салона вдруг заартачился. Лязгая зубами, он показал на открытую дверь ванной, на бассейн с зеленоватой водой, над которой подымался пар, и заявил, что горячая ванна очень полезна в его состоянии.
— И не просите.
— Вы, как член всемирного совета пресвитерианских церквей…
— Ну хорошо, — сказал Архилохос.
Пролазьер разделся и влез в ванну.
— Только не уходите, — попросил он, сидя в ванне нагишом, весь размякший и потный, умоляюще глядя на Архилохоса широко раскрытыми, лихорадочно блестевшими глазами. — Я боюсь потерять сознание.
Архилохосу пришлось растереть его полотенцем.
Но тут Пролазьер вдруг всполошился.
— А что, если сюда придет хозяин виллы? — заскулил он.
— Я хозяин этой виллы.
— Но ведь вы сами сказали…
— Вилла только что передана мне в дар.
У владельца галереи, видимо, был сильный жар, его трясло.
— Бог с ним, кто хозяин, — сказал он, — я, во всяком случае, из этого дома не уйду.
— Верьте мне, — взывал Архилохос, — я всегда говорю правду.
Но, вылезая из ванны, Пролазьер бормотал, что он, мол, еще сохранил остатки здравого смысла.
— Вы, как христианин… Я глубоко разочарован… Вы не лучше других.
Архилохос закутал его в голубой полосатый купальный халат, который висел в ванной.
— Уложите же меня в постель, — простонал хозяин картинной галереи.
— Но…
— Вы, как член всемирного церковного совета…
— Хорошо.
Архилохос отвел Пролазьера к кровати под балдахином в комнату в стиле ренессанс. Пролазьер улегся, а Арнольф сказал, что он вызовет врача.
— Сперва дайте мне хлебнуть коньяка, — попросил хозяин галереи, хрипя и дрожа от озноба. — Мне это всегда помогает. Вы, как христианин…
Архилохос обещал сходить в винный погреб — поискать коньяк; еле волоча ноги от усталости, он вышел.
19
Однако, проблуждав немного по дому и обнаружив наконец лестницу, ведущую в подвал, Архилохос вдруг услышал дикие вопли, доносившиеся откуда-то издалека; он заметил также, что повсюду горит свет. А когда Арнольф спустился в подвал, его опасения подтвердились: брат Биби и близнецы Жан-Кристоф и Жан-Даниэль валялись на полу в окружении пустых бутылок и горланили народные песни.
