Портрет незнакомца. Сочинения - Вахтин Борис Борисович (лучшие книги онлайн .txt) 📗
В пункте одиннадцатом находим современнейшие требования насчет «прав человека»: «Необходимо, чтобы все русские граждане могли беспрепятственно, без всякого разрешения начальства, устраивать собрания, соединяться в общества, союзы, свободно говорить, писать и печатать о своих нуждах и о том, как их устроить. Необходимо отменить паспорта, затрудняющие менять место жительства. Необходимо, чтобы никого не арестовывали без постановления суда. Полиция же не смеет самовольно арестовывать и врываться в дом для обысков».
Газеты того времени писали о Марковской республике. Вести о ней проникли даже в Америку. Профессор из Чикаго Джордж Бракесли приехал летом 1906 года в Москву и оттуда направился в Марково, чтобы посмотреть на республику своими глазами, проверить, правда ли то, что марковцы отказались подчиняться чиновникам, не платят подати, не выполняют рекрутскую повинность. До Марково, однако, профессор, кажется, не доехал — его задержала полиция.
Марковская республика не была единственной. Выборная крестьянская власть разного типа, с разными принципами самоуправления ненадолго возникала и в других местах: в Великих Сорочинцах на Полтавщине, в селе Пески Воронежской губернии, в Сумском уезде Харьковской губернии. Всюду легко возникало и внедрялось подготовленное в недрах русской истории народное самоуправление — и всюду его силой ликвидировали.
Но еще до всяких советов были в России и боролись за власть, а также между собой, политические партии — явление для нашей страны прежде незнакомое, совсем новенькое, в западного образца скопированное, но очень быстро развившееся. Каждая социальная группа, каждый класс выдвинули свои идеи, создали свои организации для борьбы за свои интересы, создали партии (от латинского парс, партис — часть). Тогда еще никто не знал (не было опыта у всемирной истории), что чем сплоченнее, крепче, сильнее такая организация, такая партия, тем хуже она представляет интересы выдвинувшего ее класса или слоя. Тогда еще не знали, что такая организация может быстро стать независимой от породившего ее слоя, приобрести собственные интересы, которые и начинает защищать, тогда, повторяю, этого еще не понимали, достаточного опыта не имели.
Каждая партия опиралась на разные социальные классы, стремилась (порой искренне) защищать выгоды породившего ее класса. Естественно, что мощные народные организации, в идеале стремившиеся к наилучшему из возможных (оптимальному) устройству в обществе всех, а не отдельных частей, привлекли внимание партий, старавшихся лишь для части общества — разумеется, уверяя (в традициях западной социальной демагогии) окружающих и самих себя, что осуществление их идей — полезно для всего общества.
О взаимоотношениях советов с партиями легко составить себе представление по статье Б. Радина (Кнунянца), опубликованной в 1906 году — вскоре после того, как петербургский совет был разогнан царским правительством. Это чуть ли не единственная статья того времени, сохранившаяся в открытых фондах наших библиотек. Ее автор — большевик и человек очень пристрастный, «партийный» — сообщает, в сущности, все важное для нас сегодня об отношениях петербургского совета с партиями. Приведем эти свидетельства — они тем важнее, что исходят от большевика.
«Инициатива его (совета. — Б. В.) создания принадлежит „меньшевикам“, которые всегда стояли за широкие массовые организации. Но ни они, ни мы, „большевики“, не предполагали, что новая организация примет такие размеры и получит такое влияние на деле».
Вот так — размеры и влияние советов рабочих депутатов оказались полной неожиданностью для партии, которая называла себя «рабочей» и считала себя представительницей интересов рабочих!
Какие же размышления вызвала эта неожиданность?
Послушаем большевика:
«Партия не могла не думать о том, выйдет ли пролетариат из революционной бури настолько сознательным, чтобы видеть в самостоятельной политической партии единственно целесообразную для себя форму организации и в программе международной социал-демократии — свою классовую программу. Существование Совета, организации политически (не в смысле программы) неоформленной, стоящей вне партии, могло в будущем оказать плохую услугу делу объединения вокруг социал-демократии всего пролетариата. Под давлением демагогии многие отсталые элементы рабочих могли усмотреть в Совете зачаток „независимой рабочей партии“ в противовес социализму.
Как бы резко ни отличалась политика Совета от политики „независимцев“, как бы революционно ни было настроение масс, само существование неоформленной, несоциалистической политической организации пролетариата могло казаться некоторой угрозой для свободного развития классового движения в сторону социал-демократии».
Так откровенно писал В. Радин уже через несколько месяцев после неожиданного для него и его единомышленников роста советов. Не мог он и другие его коллеги по партии не думать, видите ли, о том, что рабочие не признают их партию единственно целесообразной организацией, отвергнут международную социал-демократическую программу, что демагоги (читай: думающие не так, как В. Радин) отвлекут «отсталый элемент» (опять же: думающих по-иному) от партии, уведут этот элемент в независимость. Ход его мысли совершенно ясен: советы нужны, пока идет забастовка («стекалась такая масса всяких дел, что не было никакой возможности их все пересмотреть» — понятно, что РСДРП, находившаяся в подполье, не могла и не хотела тонуть в мелочах жизни), «оставалось только предупредить возможные вредные последствия в будущем…»
И вот меньшевики с большевиками дружно принимают следующую общую резолюцию по вопросу о советах:
«В настоящее время, когда под ударами революции разрушается старый режим, рабочим необходимо тесно сплотиться в одну партию, чтобы в ее рядах неутомимо бороться за наши (!) интересы».
Поразительная оговорка в языке получилась! Авторы революции хотели, несомненно, сказать, что рабочие должны бороться за свои интересы под руководством одной партии, сплоченно, а вышло — за интересы партии…
«Рабочим нужна единая партия. Рабочая партия должна принять программу, которая выражает интересы пролетариата всего мира.»
Что-то путаница какая-то с этими интересами…
«Такой программой является программа международной социал-демократии. Российский пролетариат есть часть всемирной социал-демократии. Все рабочие, организованные союзы должны находиться под знаменем Р.С.Д.Р.П.».
Очень четко — долой независимые от партии советы!
«Поэтому мы обращаемся к возникшему во время последней политической забастовки рабочему совету и, находя единственно приемлемым для него программу социал-демократической партии, предлагаем ему вести дальнейшую борьбу в рядах этой партии».
Да, яснее не выскажешься. Судьба советов предрешалась уже в момент их рождения — партия не собиралась уступать власть ни в тот момент, ни в будущем («вредные последствия»).
А как отнеслось к советам царское правительство?
Естественно, оно «…не предполагало, что Совет мог сделаться такой крупной общественной силой, с которой не на шутку придется считаться.» В первое время полиция не препятствовала деятельности советов, видя в них, очевидно, противовес революционным партиям. Но очень скоро и правительство с полицией поняли, что эта новая форма организации населения, дай ей только развиться, быстро сделает ненужным весь старый аппарат власти. И советы были безжалостно раздавлены.
Документы, оставшиеся от деятельности советов, порой прекрасны своей прямотой и простотой (когда общество привыкает лгать, эти качества начинают называть наивностью). Вот, например, как писал в листовке Саратовский совет рабочих депутатов:
«Мы бастуем и требуем: чтобы старые и вредные для народа и несправедливые порядки были уничтожены и заменены новыми; чтобы немедленно было созвано всенародное учредительное собрание, то есть собрание уполномоченных (депутатов) от всего народа, чтобы устроить в России справедливый порядок.
