Под куполом - Кинг Стивен (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
«Я это на самом деле видел?» - спросил Расти у самого себя, а потом произнес то же самое вслух, спрашиваясь у целого света. Он чувствовал запах горелого пластика и более тяжелый запах, как он полагал, расплавленного свинца - безумие, это невозможно, но сам фартук исчез.
- Я это на самом деле видел?
Словно отвечая ему, из-под колпачка на коробочке проблеснул пурпурный огонек. Эти ли пульсации поддерживают Купол, как прикосновение к компьютерной клавиатуре возобновляет экран? Или благодаря ним кожеголовые могут осматривать город? Или и то и другое? Или ни то и ни то?
Он приказал себе больше не приближаться к плоскому квадратику. Он сказал себе, что самое разумное, что он может сейчас сделать, это вернуться бегом к фургону (лишенный тяжелого фартука он сможет бежать) и помчать, словно бешеный, притормозив только для того, чтобы подобрать своих компаньонов, которые ждут внизу.
Вместо этого он вновь приблизился к коробочке и упал перед ней на колени, в позе, слишком похожей на молитвенную, чтобы ему это нравилось.
Содрал с себя одну перчатку, дотронулся до земли рядом с этой штукой и сразу отдернул руку. Горячо. Кусочки горящего фартука немного обожгли траву. Потом он дотронулся до самой коробочки, напряженно приготовившись к новому ожогу или новому шоку… хотя больше всего боялся совсем другого - вновь увидеть те обтянутые кожей формы, те не-совсем-головы, склоненные одна к другой, услышать их заговорщицкий смех.
Однако ничего не происходило. Ни видения, ни ожога. Серая коробочка на прикосновенье была холодной, вопреки тому, что он только что видел, как на ней пузырился и горел его фартук.
Проблеснул пурпурный огонек, Расти хватило осторожности не прикрывать его рукой. Вместо этого он схватил эту штуку за бока, мысленно прощаясь со своей женой и дочерьми и извиняясь перед ними за то, что оказался таким конченным дураком. Он ожидал, что сейчас вспыхнет и сгорит. Когда этого не произошло, он попробовал поднять коробочку. Хотя площадь ее поверхности была не большей, чем обеденная тарелка и сама она не была не намного толще, он не смог ее пошевелить. Эта коробочка была все равно, что прикованная к верху какой-то колонны, погруженной на девяносто футов вглубь коренной породы Новой Англии - хотя этого не могло быть. Она лежала поверх травяного ковра, и, продвинув глубже под нее пальцы рук, он сам до себя дотронулся. Сплетя пальцы вместе, он попробовал вновь поднять чертову штуку. Ни шока, ни видений, ни жара; и ни сдвига тоже. Коробочка даже не пошевелилась.
Он подумал: «Я держу в руках своего рода чужеродный артефакт. Машину из другого мира. Я могу даже поглазеть на тех, кто ей руководит».
Самая эта идея была интеллектуально прекрасная - даже ошеломляющая, но она не имела эмоционального измерения, возможно, потому, что он был очень ошарашен и переполнен информацией, которая не обрабатывалась.
«Ну, и что дальше? Что, черт меня побери, дальше?»
Он не знал. А еще оказалось, что после всего этого он не потерял способности к эмоциональным переживаниям, потому что его накрыло волной отчаяния, и он едва удержался от того, чтобы не вокализовать это отчаяние в рыдании. Четверо людей внизу могут его услышать и подумают, что он в беде. Да так оно и есть, он в беде. И не только он.
Он встал, ноги под ним дрожали, угрожая подломиться. Горячий, плотный воздух, казалось, приставал ему к лицу, словно масло. Он неспешно побрел сквозь отягощенный яблоками сад назад к фургону. Единственное, что ему было вполне ясно - о существовании этого генератора ни при которых обстоятельствах не должен узнать Большой Джим Ренни. Не потому, что ему может захотеться его уничтожить, а потому, что он, скорее всего, установит вокруг него охрану, чтобы предотвратить его уничтожение. Чтобы генератор продолжал делать то, что делает, и таким образом Ренни мог продолжать делать свое. По крайней мере, пока что Большого Джима полностью устраивало текущее положение вещей.
Расти открыл дверцу фургона, и именно тогда, менее чем в миле от Черной Гряды, мощный взрыв всколыхнул день. Это прозвучало так, словно Бог наклонился и выстрелил вниз из небесного дробовика.
Расти от неожиданности вскрикнул и посмотрел вверх. И тут же ему пришлось прикрыть себе глаза рукой от злых лучей мгновенного солнца, которое вспыхнуло в небе выше границы между Честер Миллом и ТР-90. В Купол врезался очередной самолет. Только на этот раз это был не скромный «Сенека-V». Черный дым поднимался от точки контакта, которую Расти определил приблизительно на высоте двадцати тысяч футов. Если черное пятнышко, оставленное ракетными ударами, казалось мушкой на щеке дня, то новое пятно было язвой кожи. Такой, которая готова была бурно разрастись.
Расти забыл о генераторе. Забыл о четырех друзьях, которые его ждут. Забыл о собственных детях, ради которых он только что подвергал себя риску сожжения живьем и испепеления. На протяжении двух минут не было места ни для чего в его мозге, кроме ледяного ужаса.
По ту сторону Купола на землю падали обломки. Вслед за носовой частью реактивного лайнера полетел горящий двигатель; за двигателем посыпался дождь из синих авиационных кресел, многие с пристегнутыми к ним пассажирами; вслед за креслами наступила очередь огромного блестящего крыла, которое парило, покачиваясь, словно лист бумаги на сквозняке; за крылом пошел хвост, похоже, что это «Боинг-767». Хвост был темно-зеленого цвета. На нем был зеленый символ более светлого оттенка. Расти показалось, что тот похож на клевер.
«Нет, это не клевер, а трехлистник».
И тогда на землю обвалился, словно сломанная стрела, фюзеляж самолета, и вокруг загорелся лес.
18
Город вздрагивает от взрыва, и все выходят посмотреть. По всему Честер Миллу жители выходят смотреть. Они стоят перед своими домиками, на подъездных аллеях, на тротуарах, посреди Мэйн-стрит. И хотя небо на север от их тюрьмы большей частью затянуто тучами, им приходится прикрывать глаза от сияния - того, что Расти со своего места на вершине Черной Гряды увидел, как второе солнце.
Конечно, они видят все, как оно есть: самые остроглазые даже могут прочитать название на фюзеляже падающего самолета, пока он не исчезает ниже линии деревьев. В этом нет ничего сверхъестественного; такое уже случалось и раньше, не далее, как на неделе (хотя не так грандиозно, надо признать). Однако в жителях Честер Милла поселяется гнетущий страх, который будет властвовать в городе с того времени и до самого конца.
Тот, кто досматривал неизлечимого больного, скажет вам, что наступает момент ломки, когда сопротивление умирает и вползает покорность. Для большинства жителей Честер Милла точкой ломки стало позднее утро двадцать пятого октября, когда они стояли, кто сам, а кто вместе с соседями, и смотрели, как более трех сотен людей падают сверху в лес ТР-90.
В начале этого утра приблизительно процентов пятнадцать здешних имели на рукавах голубые повязки «солидарности»; под закат солнца этой среды в октябре их количество увеличилось вдвое. Когда солнце взойдет завтра утром, таких станет больше половины всего населения.
Сопротивление уступает покорности; покорность рождает зависимость. Кто угодно, кто досматривал неизлечимого больного, скажет вам это. Больные люди нуждаются в ком-то, кто будет подавать им таблетки и стакан с прохладным сладким соком, чтобы их было легче глотать. Они нуждаются в ком-то, кто мазью из арники разотрет им болезненные суставы. Они нуждаются в ком-то, кто будет сидеть рядом темной ночью, когда часы тянутся так долго. Они нуждаются в ком-то, кто скажет: «А теперь спи, завтра будет лучше, я здесь, спи, я обо всем позабочусь».
Спи.
19
Офицер Генри Моррисон привез Джуниора в больницу - к тому времени парень пришел в сознание, хотя все так же бормотал какую-то бессмыслицу - а дальше уже Твич повез его куда-то на каталке. Моррисон смотрел ему вслед с облегчением.
