Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник) - Минаев Сергей Сергеевич (читаем книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
– Антон, но они же не только на митинги ходят. А кто обеспечивает полемику в прессе?
– Паш, давай ты сейчас скромно помолчишь, ладно? Твоих колумнистов никто не читает. Люди, у которых нормальный русский язык напрочь отсутствует. Мы работаем с массами, понимаешь? А массы не врубаются в слова типа «дискурс», «компрадорство», «сателлиты режима». Им нужно ясно и просто: тут разборки, тут кровавая гэбня, тут её союзники, понимаешь? А этот твой главный мудак, Толя из «Колокола»? Такое впечатление, что он пишет для себя и трёх своих друзей, таких же анонимных алкоголиков.
– Антон, я не согласен! Он работает на свою целевую аудиторию – интеллигенцию.
– А мне твоя интеллигенция нахуй не нужна, понял? Она мне на выборах и двух процентов не даст, поэтому работать нужно на обычных людей. А вместо этого твой Толя пишет мне подстрочник «я бы рекомендовал в вашем выступлении заменить „разношёрстный политсброд“ на „неряшливую политическую палитру“. Подстрочник, блядь. Помнишь, были фильмы с субтитрами? Там в конце всегда было написано – редактор субтитров Э. Зеро. Это не он случайно? Ему, наверное, кажется, что он охуительно тонко скаламбурил: „политическая палитра“.
– У него литературное образование.
– Да? Правда? Ну, тогда пусть пиздует в интернет и каламбурит там с обсосами всякими в стиле «Слон но сов». У нас тут не «проза ру». Литераторы, ёб твою мать! Мы с твоими литераторами все газеты проиграли.
– У нас была хорошая аналитика экономического состояния страны в «Коммерсанте». Помнишь, «Скоро август…»? – пытается оправдаться Паша.
– И что? Если бы ты под это дело реальный кризис создал, а так твоя статья мёртвому припарок. За два месяца мы не создали ни одного события. Посмотрите, как работает комитет – у них что ни событие, то мегахит. Поймают трёх молдаван – борьба с нелегальной иммиграцией, построят три квартиры для военных – армия получила жилищную программу, в теннис бабы выиграли – вот так развивается национальный проект «Спорт».
– Мы, кстати, в сети нацпроект «Спорт» хорошо отстебали, – вступается Гена, – когда прошла тема на «Эхе», что в качестве сувенирной продукции этого нацпроекта изготовляются зажигалки и пепельницы, под огромные бюджеты. Помните, в сети флеш-моб, где логотипом был Путин, прикуривающий от Олимпийского факела?
– Да, на «Эхе» был тогда скандальный живой эфир, – наконец дошла очередь и до Жени Сазонова, – помните?
– Ага, помним. Вечно помним, как покойников. И скорбим, кстати, тоже. Ты мне про эту передачу лучше не вспоминай. Собралась вся демшиза, полпередачи вспоминали Попова с Гайдаром, кто из них чего предрекал, и куда мы теперь идём другим путём. «А помните, Егор в 1994-м это предвидел! Вы же с ним дружили, да, Евгений? – Ну, не так чтобы близко, но…» И в конце передачи заговорили о кризисе нацпроектов. А половина аудитории уже переключилась, потому что слушать их посиделки никому не интересно. Пусть на кладбище идут и вспоминают, кто с кем дружил, а кто просто на поминки пришёл.
– Антон, ты говоришь про работу комитетовцев, но как можно сравнивать? У них любой пшик – событие. Когда есть такая лупа, как телевизор – можно масштабировать всё что угодно, – вступается за своих подчинённых Вадим. – Радио и интернет – единственные наши СМИ, которые ещё создают информационное поле. Кстати, ты заметил, тебя теперь именуют известным политологом и правозащитником? За два месяца у тебя было шесть эфиров на Восьмом, а радио и интернет нам в этом сильно помогли. Выстроить новый имидж за такой короткий срок – это задача.
– Спасибо тебе, Вадим, большое, человеческое, – почти кланяюсь я, – действительно, как я мог забыть? Мне Вербицкому это в отчёт написать? «За два месяца моей группе удалось выстроить мой имидж. Точка». Вы не информационное поле создаёте, а информационный шум, чувствуете разницу? У нас нет событий, вокруг которых можно строить систему. Мы даже с новостями не умеем работать. Например ты, Женя, новости на «Эхе» слушаешь?
– Да, конечно.
– А ты понимаешь, как на них аудитория реагирует? Они ей интересны?
– Я думаю, да…
– А я думаю, нет. Ты скажи, на хуя мне нужно знать, сколько человек одновременно прыгнули с парашютом с небоскрёба в Куала-Лумпуре?
– Ну, Антон, – усмехается Женя, – это же вода. Мы не можем строить новостные блоки только из наших новостей.
– А ты давно радио занимаешься? Что такое «ядовитый сэндвич» знаешь? Нет? Это когда весь позитив и вся вода типа Куала-Лумпура и прав женщин в Саудовской Аравии остаются в середине новостного сюжета, а про то, что «45 % населения не доверяют Путину», а «экономический кризис приближается», ставятся в начало и конец, потому что слушатели запоминают только то, что говорится и показывается в начале и конце. Слышал про такую хуйню? Или тебя этому не учили?
– Я предлагаю сменить тему, – пытается погасить эмоции Вадим. – Антон, мы отработали слабо, но, согласись, в отсутствие реальных поводов «дело Горчаковой» было реализовано хорошо.
– Вадим, я согласен, то, что ты предложил изобразить драку Горчаковой со строителями как нападение, – это великолепно. Удивительно, как ты её уговорил согласиться на эту подставу.
– А у неё выбора особо не было, СМИ ею уже не интересуется, вот я и предложил ей триумфально вернуться, – смеётся Вадим.
– А она действительно со строителями подралась? – спрашивает Женя.
– А я думал, после банкета в подъезде ёбнулась, – ржёт Паша.
– Она поехала смотреть, как таджики ей ремонт в новой квартире делают. Устроила им скандал, верещала. Но таджики же политически безграмотные. Они слов «диссидент» и «правозащитник» не знают, у них в таджикском языке таких и нету. Вот кто-то из них не сдержался и переебал ей. Она позвонила Вербицкому, чтобы он охрану прислал, а Вадим с Антоном были в тот момент у него. Вадим поехал, уговорил её, я закрутил в интернете, и понеслось, – рассказывает Генка.
– На самом деле, почти три недели тему держали, спасибо Гене. Радио и телевизору было из чего материалы делать.
– Да, согласен, отработали шикарно, но этого мало, ребят. Мы не можем постоянно из воздуха поводы генерить.
– А что дальше? Она не собирается, например, на «Свободе» выступить? Тема-то умерла почти, а, Вадим? – спрашивает Женя.
– Да чёрт её знает, дурная она баба. По ходу правда поверила, что является теперь «главной мишенью системы». – Вадим изображает выстрел из ружья и довольно улыбается.
– У нас, кстати, проблема с этой Горчаковой, – заметил я.
– Какая? – морщится Гена.
– Она уже трижды была у Вербицкого, жалуется, что мы её игнорируем, не встречаемся, не отвечаем на звонки. Говорит, согласилась на эту афёру только ради общего дела, а теперь, когда трагедия грозит превратиться в фарс, мы непременно должны поддержать её образ мученицы.
– Вот она, наша глубоко ранимая «старая гвардия»! – Паша хлопает себя руками по ляжкам и встаёт. – Только, значит, ради общего дела. А за бабками, получается, её тень приходила? Про бабки она случайно не вспомнила?
– Деньги – вещь, не интересующая настоящего аристократа духа, ты же понимаешь. В общем, Горчакова сказала, что мы её использовали, а теперь выбросили, как старый диван.
– Как шкаф тогда уж. Она скорее на него похожа, корова старая, – говорит Вадим. – А зачем Вербицкий с ней встречается?
– Ей симпатизирует кто-то из «богов». Она грозится на следующей неделе поехать в Лондон и рассказать, что мы вместо построения фронта национального сопротивления просто бюджеты воруем. В общем, Вербицкий требует подогреть тему.
– Интересно, каким образом? – спрашивает Женя. – Мы её тему в медийке больше недели не продержим. Мученица нашлась. Думает, она Жанна д’Арк или кто? Так Жанна дралась с англичанами, а Маринка – с таджиками-гастарбайтерами. Есть разница?
– Тупик какой-то, – мрачно замечает Гена, – чем больше мы её тему мусолим, тем больше вызываем смех. Вы видели, как чуваки из комитета сегодня нас обстебали?
– Нет, а где? – оживляются все.
