Страна смеха - Кэрролл Джонатан (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Мы замерли в дверях, разинув рот. В этой невероятной гостиной жил автор наших любимых книг — и все сходилось, тютелька в тютельку.
— Эта комната либо покоряет с первого взгляда, либо приводит в совершеннейший ужас. — Анна протиснулась между нами, мы же как к месту приросли — стояли и озирались. — Моя мама была очень консервативной женщиной. Обожала подушечки, салфеточки и чехольчики на чайник. Теперь все это пылится на чердаке, потому что сразу после ее смерти мы с отцом преобразили гостиную. Сделали такой, как мечтали годами. Я ведь с самого раннего детства любила все то же, что и он.
— Потрясающе! Как подумаю обо всех этих книгах и персонажах, а потом вижу это… — Я обвел руками комнату. — Это все он. Маршалл Франс в чистом виде.
Анне понравились мои слова. Она так и просияла, затем велела нам войти и сесть. Я говорю «велела», потому что все ее реплики звучали как приказ или категорическое утверждение. Неуверенность была ей совершенно чужда.
Однако Саксони двинулась прямиком к наручной кукле, свисавшей с крючка на стене.
— Можно попробовать?..
Мне казалось, что просить об этом прямо с порога было не очень вежливо, но Анна разрешила. Сакс потянулась было к кукле, но отпрянула:
— Это же Клее [39]!
Анна молча кивнула. И, приподняв брови, взглянула на меня.
— Это же Пауль Клее! — Саксони ошеломленно перевела взгляд с куклы на Анну, потом на меня. — Откуда у вас…
— Хорошо, мисс Гарднер, пятерка с плюсом. Не многие знают, какая это редкость.
— Она кукольных дел мастер, — сказал я, пытаясь не остаться в стороне.
— Но это же Клее!
Попугай из Саксони получался образцовый. Она сняла куклу со стены так, будто это чаша Грааля, и заговорила, но почти неслышно — то ли сама с собой, то ли с куклой.
— Сакс, ты что говоришь?
— Пауль Клее, — подняла она голову, — сделал пятьдесят таких кукол для своего сына Феликса. Но двадцать оригиналов были уничтожены во время войны, когда бомбили Дессау. Остальные должны храниться в одном швейцарском музее.
— Да, в Берне. Но отец и Клее долгие годы активно переписывались. Началось с того, что Клее прислал письмо, как ему понравилось «Горе Зеленого Пса». Когда отец рассказал Клее о своей коллекции, тот прислал ему одну куклу.
На мой непросвещенный взгляд, такие куклы делают на уроке труда в четвертом классе.
Сакс опустилась в стоящее рядом кожаное кресло, продолжая интимную беседу с Клее. Я посмотрел на Анну и улыбнулся, а Анна улыбнулась мне. Две секунды Саксони как будто не было с нами в комнате. Две секунды я чувствовал, как легко и приятно было бы быть любовником Анны. Это чувство прошло, но отголосок остался.
— Ну а вы кто такой, мистер Эбби? Не считая того, что сын Стивена Эбби?
— Кто я такой?
— Да, кто вы? Откуда вы, чем занимаетесь?
— А, понятно. Ну, я преподаю в средней школе в Коннектикуте…
— Преподаете? Вы хотите сказать, что вы не актер?
Я глубоко вздохнул и положил ногу на ногу. Между отворотом брючины и носком показалась полоска моей волосатой ноги, и я прикрыл ее рукой. На вопрос/утверждение Анны хотелось ответить какой-нибудь шуткой.
— Ха-ха, нет, одного актера в семье достаточно.
— Да, genug. [40] Я себя чувствую так же. Я бы никогда не смогла стать писателем.
Анна невозмутимо посмотрела на меня. И снова возникла эта невысказанная близость, только для нас двоих. Или мне пригрезилось? Я потянул шнурок ботинка и развязал. Пока я завязывал его снова, Анна проговорила:
— Какую из книг отца вы любите больше всех?
— «Страну смеха».
— Почему? — Она взяла с края стола продолговатое стеклянное пресс-папье и стала вертеть в руках.
— Потому что ни одна другая книга так не близка моему миру. — Я снял ногу с ноги и наклонился вперед, опершись локтями на колени. — Чтение книг — по крайней мере для меня — вроде путешествия в чей-то чужой мир. Если книга хорошая, ты чувствуешь себя в нем уютно и в то же время волнуешься, что будет дальше, что ждет тебя за следующим углом. А если книжка паршивая, это все равно что ехать через Секокас в Нью-Джерси — вонища, и жалеешь, что там оказался, но раз уж заехал, то задраиваешь все окна и дышишь ртом, пока не проедешь.
Анна рассмеялась и наклонилась потрепать за ухом Нагелину; толстая короткая башка бультерьера лежала на ее туфле.
— Значит, вы непременно дочитываете любую книгу до конца?
— Имею такую ужасную привычку. Даже если это самая худшая книга на свете, мне все равно не слезть с крючка, пока не узнаю, чем же там все закончилось.
— Очень интересно… Дело в том, что мой отец был таким же. Если уткнется во что-нибудь — хоть в телефонный справочник, — обязательно дочитает до плачевного финала.
— Его еще не экранизовали?
— Что?
— Телефонный справочник. — Я понял, что шутка ужасная, как только произнес, но Анна даже не изобразила улыбки. Мне подумалось, не судит ли она будущих биографов по их чувству юмора.
— Извините, я оставлю вас на минутку, ладно? Надо глянуть, как там наш ужин.
Нагелина осмотрела нас с Саксони, повиляла хвостом, но осталась лежать на полу. Естественно, я вскочил и начал шарить по комнате. Франс или кто-то в доме явно любил биографии и автобиографии, поскольку множество их было повсюду — с загнутыми страницами и отчеркнутыми абзацами. И подбор был странный — «Волшебный ковер» Ричарда Халлибертона [41], записные книжки Макса Фриша [42] (на немецком), Алистер Краули [43] и священник, участвовавший во французском Сопротивлении, «Встречи с замечательными людьми» Гурджиева [44], «Майн Кампф» (на немецком), записные книжки Леонардо да Винчи, «Трое на зубной щетке» Джека Паара [45].
В картонной коробке из-под обуви с изображением Бастера Брауна [46] оказалась коллекция старых открыток. Многие из них, как я заметил, изображали европейские железнодорожные вокзалы. Я перевернул одну, с венским Вестбанхофом, и вздрогнул, увидев внизу подпись — «Исаак». Датировалась открытка 1933 годом. Я не читаю по-немецки, но испытал жгучий соблазн украсть ее и отправить в Нью-Йорк Дэвиду Луису: «Дорогой мистер Луис, я подумал, что вам может быть любопытна эта открытка, посланная Маршаллу Франсу его несуществующим братом Исааком».
— Ужин готов! Идите есть, пока все не остыло.
Я не осознавал, как голоден, пока мы не вошли и не увидели большие дымящиеся посудины с жареным цыпленком, горошком и картофельным пюре.
— Поскольку вы здесь в первый раз, я решила приготовить вам любимое отцовское блюдо. Пока он был жив, то сердился, если этого не подавали хотя бы раз в неделю. Будь его воля, он бы каждый день это ел. Садитесь, пожалуйста.
В столовой был накрыт овальный столик с тремя соломенными подставками для тарелок. Я сел справа от Анны, Саксони — слева. Запах пищи сводил меня с ума. Анна положила мне две жирные ножки, кучу горошка и желтое клубящееся облако пюре. Я хотел было решительно приступить, но тут бросил взгляд на свой столовый прибор:
— Ой!
Удостоверившись, в чем дело, Анна улыбнулась:
— Интересно было, как быстро вы отреагируете. С ума сойти, верно? Это тоже папины. Он их специально заказывал у одного нью-йоркского серебряных дел мастера.
Моя вилка была сделана в виде серебряного клоуна. Голова его загибалась назад, так что зубцы вилки выходили изо рта. Нож изображал мускулистую руку, сжимавшую продолговатую лопаточку. Не как ракетка для пинг-понга, а что-то явно зловещее — вроде инструмента для телесных наказаний в английских частных школах. Саксони поднесла свои приборы к свету, и они были совсем другие. Вилка — в виде ведьмы на метле: зубья представляли собой прутья метлы, а ручка — палку.
39
Пауль Клее (1879—1940) — швейцарский художник. Не принадлежал ни к одному течению, но соединил в своем творчестве традицию постимпрессионизма, кубизма и наивного искусства. В 1920-х гг. преподавал в школе зодчества и ремесел Баухауз. Кстати, у Кэрролла здесь хронологическая нестыковка (и, по его собственному утверждению, вполне сознательная): судя по всему, «Горе Зеленого пса» вышло в конце сороковых, и прочесть его Клее никак не мог.
40
Genug (нем. ) — достаточно. — Прим. переводчика.
41
«Волшебный ковер» Ричарда Халлибертона — Ричард Халлибертон (1900—1939): американский путешественник и писатель. Выпускал красочные романтические описания своих странствий, нередко осуществлявшихся «по стопам» знаменитых путешественников прошлого, как реальных, так и вымышленных (например, Одиссея). Пропал в тайфуне, направляясь моторизованной джонкой «Морской дракон» курсом Гонконг — Сан-Франциско. А с «Волшебным ковром» — то ли были разные варианты издания, то ли Кэрролл слегка ошибся, но эта книга 1932 года называлась «Ковер-самолет».
42
Записные книжки Макса Фриша — Макс Фриш (1911—1991): швейцарский драматург и писатель, автор пьес «Дон Жуан, или Любовь к геометрии» (1953), «Андорра» (1961), романов «Хомо Фабер» (1957), «Назову себя Гантенбайн» (1964), «Человек эпохи Голоцена» (1979) и др. Записные книжки выходили в двух томах — в 1950 г. (за 1946—1949) и в 1972 г. (за 1966—1971).
43
Алистер Краули (наст. имя Эдвард Александр Краули; 1875—1947) — английский оккультист и скандалист, прообраз черного мага во многих литературных произведениях XX в. — см., например, роман Сомерсета Моэма «Маг» (1908). Считал себя новым воплощением Элифаса Леви (псевдоним французского автора Альфонса-Луи Констана (1810—1875), чьими силами произошло возрождение оккультизма в XIX в.). В 1898 г. вступил в Герметический Орден Золотой Зари, где конфликтовал с умеренным У. Б. Йейтсом, к 1908 г. развалил орден окончательно и учредил собственную организацию «Аргентеум аструм» («Серебряная звезда»), для которой с нуля разработал устав и обряды, в том числе сексуально-магические. Основал на Сицилии Телемскую обитель (см. Рабле), однако после очередного скандала, уже при Муссолини, телемиты были изгнаны. Краули — плодовитый поэт и писатель, причем установить, где в его творчестве проходит грань между произведениями художественными и оккультными, крайне тяжело; можно сказать, что вся его жизнь, вплоть до последней героиновой передозировки, была сознательным творением мифа о себе любимом. В 1929—1930 гг. выпустил двухтомную автобиографию «Признания Алистера Краули». Самую известную (хотя, конечно, отнюдь не объективную) биографию Краули написал Джон Симондс — «Великий зверь» (1951).
44
«Встречи с замечательными людьми» Гурджиева — своего рода духовная автобиография знаменитого мистика, далекий от буквальности рассказ о его среднеазиатских и ближневосточных путешествиях, о знакомстве с различными духовными традициями (в первую очередь с суфийской). Георгий Иванович Гурджиев (наст. имя Георгий Георгиадес; 1872—1949) основал в 1919 г. в Тифлисе Институт гармоничного развития человека, тремя годами позже перебазированный в Фонтенбло. Грубо говоря, учение Гурджиева сводилось к тому, что жизнь есть сон, очнуться от которого, перейти к высшему плану существования возможно посредством определенных упражнений, направленных на углубление внутреннего развития; методика этих упражнений включала пение и танцы под музыку, написанную Гурджиевым и его «коллегами» по Институту.
45
«Трое на зубной щетке» Джека Паара — Джек Паар (р. 1918): американский телеведущий, известный своим юмором и непредсказуемостью; фактически основатель жанра вечернего ток-шоу («Tonight Show», 1957—1962). Прозванный «слоном в собственной посудной лавке», постоянно конфликтовал с начальством и другими телеведущими (например, с Джеком Салливаном). Карьеру начинал на радио, снялся в нескольких фильмах — в том числе в «Любовном гнездышке» (1951) с Мерлин Монро. Автобиографию «Трое на зубной щетке» выпустил в 1965 г.
46
Бастер Браун — персонаж комиксов Ричарда Фелтона Утко (1863—1920), выходивших с 1902 г. в газете «Нью-Йорк геральд», щеголеватый проказник. К слову сказать, именно благодаря Утко возник термин «желтая пресса», а именно в связи с «войной» 1896 г. между «Нью-Йорк уорлд» Джозефа Пулитцера и «Нью-Йорк джорнал» Уильяма Рандольфа Херста: сперва Херст «перекупил» Утко у Пулитцера, потом Пулитцер предложил Утко еще больше, а Херст снова повысил ставку. Дело же было в неимоверно популярном комиксе о похождениях беспризорника по кличке «желтый малыш» (прозванном так, поскольку носил ярко-желтую ночную рубашку) — оттого и «желтая пресса».
