Каждый хочет любить… - Леви Марк (читать книги полные .TXT) 📗
Дети спали на втором этаже. Каждый получил свою сказку и свой поцелуй.
В одиннадцать часов в замке повернулся ключ, Софи оглянулась и увидела на пороге Матиаса с широкой улыбкой на лице.
– Тебе повезло, Антуан еще не вернулся, – заметила Софи, встречая его.
Матиас бросил бумажник в специальную вазочку для содержимого карманов, стоящую у входа, по-дошел к Софи, поцеловал в щеку и спросил, как прошел вечер.
– Отбой на полчаса позже положенного, но таково право нянь, приглашенных тайно. У Луи какие-то неприятности, он был очень огорчен, но я так и не вытянула из него, в чем дело.
– Я займусь этим, – пообещал Матиас.
Софи потянула с вешалки свой шарф. Она обернула его вокруг шеи и указала в сторону кухни.
– Я приготовила там на тарелке ужин для Ан-туана. Я его знаю, он вернется с пустым животом.
Матиас подобрался поближе и захрустел огурчиком. Софи хлопнула его по руке.
– Я сказала «для Антуана»! Ты что, не ужинал?
– Времени не было, – признался Матиас, – я после кино бегом бежал: кто мог подумать, что фильм такой длинный.
– Надеюсь, дело того стоило? – насмешливо спросила Софи.
Матиас посмотрел на ломтики холодного мяса, разложенные на тарелке.
– Везет некоторым!
– Ты голоден?
– Нет, беги, тебе лучше уйти до его возвращения, а то он что-нибудь заподозрит.
Матиас приподнял прозрачную крышку с блюда с сыром, взял кусочек «грюйера» и сжевал его без особого аппетита.
– Ты поднималась на второй этаж? Антуан там все переделал на моей половине. Как тебе новая обстановка? – спросил он с полным ртом.
– Симметрично! – ответила Софи.
– Что значит «симметрично»?
– Это значит, что ваши комнаты абсолютно похожи, даже лампы на ночных столиках одинаковые, просто смешно.
– Не вижу, что в этом смешного, – возразил задетый Матиас.
– Было бы неплохо, если б где-нибудь в этом доме нашлось место, где «у тебя» означало бы «у тебя», а не «я живу у моего приятеля»!
Софи надела пальто и вышла на улицу. Ночной холод тут же пробрал ее насквозь, она поежилась и зашагала. Ветер гулял по Олд Бромптон-роуд. Лисица – в городе их было множество – какое-то время бежала в нескольких метрах от нее под прикрытием решетки парка Онслоу-Гарден. На Бьют-стрит Софи увидела «остин» Антуана, припаркованный перед бюро. Ее рука легко коснулась кузова, она подняла голову и несколько мгновений глядела на освещенные окна. Потом плотнее запахнула шарф и продолжила свой путь.
Зайдя в мансарду, расположенную в нескольких кварталах, она не стала зажигать свет. Джинсы соскользнули с ног, она оставила их комом лежать на полу, отбросила свитер и тут же забралась в постель; листья платана, которые она видела через маленькое окошко в потолке над своей кроватью, серебрились з свете луны. Она повернулась на бок, обняла полушку и стала ждать, когда придет сон.
Матиас поднялся по лестнице и приложил ухо к двери комнаты Луи.
– Ты спишь? – прошептал он.
– Да! – ответил мальчик.
Матиас повернул ручку, и лучик света протянулся ло кровати. Он зашел на цыпочках и улегся рядом.
– Давай поговорим об этом, хочешь?' – спросил он. Луи не ответил. Матиас попробовал приподнять краешек одеяла, но ребенок плотно завернулся в него и держал изо всех сил.
– Знаешь, иногда это совсем не смешно, то, что ты делаешь, иногда это очень даже противно!
– Расскажи хоть что-то, старина, – попросил Матиас ласково.
– Мне из-за тебя влетело.
– Что я такого сделал?
– А ты как думаешь?
– Это из-за записки мадам Морель?
– А что, ты многим учительницам написал? Тогда можешь мне объяснить, почему именно моей ты сказал, что ее губы сводят тебя с ума?
– Она тебе прочла? Вот гадость!
– Она сама гадкая!
– Э нет, ты не должен так говорить! – возмутился Матиас.
– Почему это не должен? Скажешь, она не гадкая, эта пингвина-Северина?
– Какая еще Северина? – с беспокойством спросил Матиас.
– У тебя что, память отшибло? – в ярости высунул голову из-под одеяла Луи. – Это моя учительница! – прокричал он.
– Да нет… ее зовут Одри, – убежденно заявил Матиас.
– С твоего позволения, я все-таки лучше знаю, как зовут мою учительницу.
Матиас был совершенно уничтожен, а Луи всерьез заинтересовался личностью этой загадочной Одри.
Крестный живописал в мельчайших деталях образ молодой женщины с прелестным чуть надтреснутым голосом. Луи посмотрел на него с глубокой грустью.
– Это у тебя в голове что-то надтреснуло, потому что твоя Одри – журналистка, которая готовит репортаж о нашей школе.
И поскольку Луи замолчал, Матиас закончил за него:
– Вот дерьмо!
– Точно, и ты сам нас в него посадил, должен тебе напомнить! – добавил Луи.
Матиас сказал, что он лично перепишет сто раз строчку «я никогда больше не буду грубить учительнице» и подделает подпись Антуана под замечанием в дневнике, в обмен на это Луи обязуется хранить молчание об инциденте. После некоторого раздумья мальчик решил, что торг недостаточно выгоден. Вот если крестный добавит два последних альбома «Кельвин и Хоббес», возможно, у него появится желание повторно рассмотреть поступившее предложение. Договоренность была достигнута в одиннадцать часов тридцать пять минут, и Матиас покинул комнату.
Он едва успел забраться под одеяло, как вернулся Антуан и стал подниматься по лестнице. Заметив полоску света, он постучал и зашел, не дожидаясь ответа.
– Спасибо за тарелку с ужином, – сказал Антуан, явно растроганный.
– Не за что, – зевая ответил Матиас.
– Не следовало так беспокоиться, я же сказал, что поужинаю с Маккензи.
– Я забыл.
– Все в порядке? – спросил Антуан, вглядываясь в друга.
– Все просто потрясающе!
– Ты какой-то странный, нет?
– Просто устал. Я боролся со сном, дожидаясь тебя.
Антуан поинтересовался, все ли нормально с детьми.
Матиас сказал, что заходила Софи, и они провели вечер вместе.
– Вот как? – отреагировал Антуан.
– Тебя это не смущает?
– Нет, почему это должно меня смущать?
– Не знаю, ты какой-то странный.
– Значит, все прошло хорошо? – продолжал настаивать Антуан.
Матиас попросил говорить тише, дети спят. Антуан пожелал ему доброй ночи и ушел. Тридцать секунд спустя он вновь приоткрыл дверь и посоветовал другу снять плащ перед сном, дождя сегодня больше не будет. В ответ на удивленный взгляд Матиаса он заметил, что воротник плаща высовывается из-под одеяла, и закрыл за собой дверь без дополнительных комментариев.
VIII
Антуан зашел в ресторан с большой папкой для рисунков под мышкой. За ним следовал Маккензи, таща подставку, которую и водрузил посреди зала.
Ивонне было предложено сесть за столик и оценить проект обновления зала и бара. Инженер расставил эскизы на мольберте, а Антуан принялся излагать подробности.
Счастливый тем, что наконец-то нашел способ завладеть вниманием Ивонны, Маккензи демонстрировал картинки, при каждом удобном случае присаживаясь рядом с ней, то чтобы показать каталог осветительных приборов, то чтобы вместе просмотреть пробники цветов.
Ивонна пребывала в полном восторге, но, хотя Антуан и остерегся показывать ей полную смету, она уже подозревала, что это предприятие намного превышает ее финансовые возможности. Когда показ завершился, она поблагодарила за проделанную работу и попросила неподражаемого Маккензи оставить ее наедине с Антуаном: ей необходимо побеседовать с ним конфиденциально. Маккензи, чье чувство реальности временами оставило его близких в полном недоумении, сделал из этого вывод, что Ивонна, потрясенная взлетом его творческих способностей, желает немедленно обсудить с патроном то глубокое волнение, которое он, Маккензи, пробудил в ней.
Зная, что с Антуаном ее связывает нерушимое взаимопонимание, лишенное всякой двусмысленности, он собрал подставку, папку с эскизами и удалился, не преминув стукнуться об угол стойки первый раз и о дверной косяк во второй. Когда в зале вновь воцарилось спокойствие, Ивонна положила свои руки на руки Антуана. Маккензи подглядывал за этой сценой, привстав на цыпочки за окном витрины, и рухнул на колени, заметив волнение в глазах Ивонны… Дело двигалось в нужном направлении!
