Возможность острова - Уэльбек Мишель (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
Именно этим они и занимались, и за ужином уже ощущалось лёгкое, но неослабное эротическое возбуждение. Я чувствовал, что всю неделю оно будет нарастать; а ещё я чувствовал, что реально не буду от этого страдать и мне вполне достаточно мирно накачиваться спиртным, глядя, как клочья тумана ползут в лунном свете. Сочные пастбища, коровы с шоколадок «Милка», заснеженные вершины — отличное место, чтобы забыться или умереть.
На следующее утро первую лекцию читал сам пророк: он явился весь в белом и стремительно взлетел на сцену, под лучи прожекторов, среди оглушительной овации; его встречали standing ovation — ему аплодировали стоя! Я вдруг подумал, что издали он смахивает на обезьяну; возможно, дело было в соотношении длины передних и задних конечностей или в позе, не знаю, впечатление было очень мимолётным. К тому же он не казался злой обезьяной: просто обезьяна, с приплюснутым черепом, вполне жовиальная, не более.
А ещё он, безусловно, смахивал на француза: ироничный взгляд так и искрился лукавством и насмешливостью; он бы отлично смотрелся в какой-нибудь пьесе Фейдо.
А ещё он выглядел гораздо моложе своих шестидесяти пяти лет.
— Каково будет число избранных? — Пророк сразу взял быка за рога. — Быть может, оно будет равняться 1.729, наименьшему из чисел, которые можно представить в виде суммы двух кубов двумя различными способами? Или же оно будет равно 9.240, числу с 64 делителями? Или 40.755, числу, являющемуся одновременно треугольным, пятиугольным и шестиугольным? Или же оно будет равняться 144.000, как считают наши друзья свидетели Иеговы — вот уж действительно опасная секта, к слову сказать.
Как профессионал, не могу не признать: на сцене он смотрелся великолепно. Кофе в гостинице был отвратный, я не выспался — но он меня увлёк.
— Будет ли оно равно 698.896, палиндрому и точному квадрату? — продолжал он. — Или 12.960.000, числу, воплощающему «квадратную гармонию» у Платона? Или же 33.550.336, пятому совершенному числу, начертанному в одном анонимном средневековом манускрипте?
Он замер в точке, где скрещивались лучи прожекторов, выдержал долгую паузу и изрёк:
— Избранным станет каждый, кто возжелает этого в сердце своём… — Пауза покороче. — И будет вести себя соответственно.
Далее он вполне логично рассуждал об условиях избранничества, а затем перешёл к возведению посольства: тема эта явно была ему особенно дорога. Лекция длилась чуть больше двух часов, и, честное слово, это было здорово, отличная работа, я аплодировал чуть ли не громче всех. Сидевший рядом Патрик шепнул мне на ухо:
— Он действительно в очень хорошей форме в этом году…
Когда мы шли обедать, у выхода из конференц-зала нас перехватил Коп.
— Пророк приглашает тебя за свой стол, — важно сообщил он мне. Потом добавил: — Тебя тоже, Патрик.
Тот покраснел от удовольствия, а я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Даже когда Коп сообщал приятную новость, он делал это так, что у вас душа уходила в пятки.
Пророк занимал целое крыло отеля; там у него была даже собственная столовая. Пока мы ждали под дверью, а какая-то девица вела переговоры по рации, к нам присоединился Венсан, ВИП от Изобразительных искусств; его привёл один из подчинённых Копа.
Пророк занимался живописью, и по всему крылу висели его творения, которые он на время школы перевёз из Калифорнии. На них были изображены только женщины — обнажённые или в весьма символических нарядах — на фоне различных пейзажей, от Тироля до Багамских островов; теперь я понял, откуда берутся иллюстрации в брошюрах и на сайте. Пока мы шли по коридору, я заметил, что Венсан старается не смотреть на полотна и с трудом сдерживает презрительную усмешку. Я тоже подошёл поближе — и с отвращением попятился: слово «кич» было слишком слабым для этой мазни; я в жизни не видел ничего более уродливого.
Гвоздь выставки находился в столовой, огромной светлой зале, из громадных окон которой открывался вид на горы. За стулом пророка висела здоровенная, восемь на четыре метра, картина, изображавшая его самого в окружении двенадцати юных женщин в прозрачных туниках; они простирали к нему руки, кто с молитвенным обожанием, а кто и с выражением более откровенных чувств. Белые, чёрные, одна азиатка и две индианки. По крайней мере, расистом пророк не был. Зато он явно был неравнодушен к большим грудям и любил, чтобы волосы на лобке были погуще; в сущности, этот человек имел простые и незатейливые вкусы.
В ожидании пророка Патрик представил мне Жерара, юмориста, номера четыре в организации. Он удостоился этой чести как один из первых соратников пророка. Тридцать семь лет назад, когда создавалась секта, он уже был рядом и с тех пор неизменно хранил ему верность, несмотря на все его порой неожиданные кульбиты. Из четырех человек, стоявших «у колыбели», один скончался, второй стал адвентистом, а третий ушёл несколько лет назад, когда пророк призвал голосовать во втором туре президентских выборов за Жан-Мари Ле Пена против Жака Ширака, дабы «ускорить развал французской псевдодемократии» — примерно как маоисты в свой звёздный час призывали голосовать за Жискара против Миттерана, дабы обострить противоречия капитализма. В общем, с тех пор остался один Жерар, удостоенный за выслугу лет некоторых привилегий — к примеру, каждый день завтракать вместе с пророком (это не дозволялось ни Учёному, ни даже Копу) или время от времени иронизировать над его внешними данными, скажем, поминать его «жирную задницу» или «сальные гляделки». Как выяснилось из разговора, Жерар прекрасно меня знал, он смотрел все мои спектакли и вообще следил за мной с самого начала моей карьеры. Пророк, живший в Калифорнии и к тому же абсолютно равнодушный ко всему, имевшему отношение к культуре (из актёров он знал по именам только Тома Круза и Брюса Уиллиса), никогда обо мне не слышал; так что своим статусом ВИПа я был обязан Жерару, и только ему. Он же занимался прессой и связями с массмедиа.
Наконец явился пророк — чуть ли не вприпрыжку, прямо из душа, в джинсах и футболке «Lick my balls», с сумкой на плече. Все встали; я последовал общему примеру. Он направился ко мне, протягивая руку и улыбаясь во весь рот:
— Ну? Как я тебе показался?
Я потерял дар речи, но через пару секунд понял, что в вопросе не было никакого подвоха — он обращался ко мне именно как к коллеге.
— Э… это было хорошо. Правда хорошо, — ответил я. — Мне очень понравилась вводная часть, о числе избранных, все эти цифры.
— Ха-ха-ха! — Он вытащил из сумки книжку, «Занимательную математику» Йостейна Гаардера. — Это отсюда, все отсюда!
Он уселся, потирая руки, и набросился на тёртую морковку; мы последовали его примеру.
Разговор — наверное, в мою честь — свернул на комических актёров. Юморист прекрасно разбирался в этом вопросе, но и пророк не был полным профаном; он даже знавал Колюша, когда тот делал первые шаги на сцене. «Однажды в Кпермон-Ферране мы значились на одной афише…» — ностальгически произнёс он. В самом деле, в те годы, когда фирмы грамзаписи, уязвлённые проникновением рок-музыки во Францию, записывали более или менее все подряд, пророк (который тогда ещё не был пророком) выпустил сорокапятку под сценическим псевдонимом Тревис Дэвис; он немного погастролировал в центральном регионе, и на том дело кончилось. Позже он пытался стяжать славу автогонщика, но тоже без особого успеха. В общем, он искал себя, и встреча с Элохим пришлась как раз кстати: не будь её, у нас бы, возможно, появился второй Бернар Тапи. Сейчас он больше не пел, зато сохранил настоящую страсть к гоночным машинам, что дало повод журналистам утверждать, будто в его особняке в Беверли-Хиллз есть целый гараж гоночных авто, купленных на средства адептов. Это абсолютнейшая ложь, заверил он меня. Во-первых, он живёт не в Беверли-Хиллз, а в Санта-Монике; во-вторых, у него всего лишь «феррари-модена-страдале» (вариант обычной «модены» с чуть более мощным мотором и облегчённый за счёт использования углерода, титана и алюминия) и «порше-911-GT-2», поменьше, чем у голливудского актёра средней руки. Правда, он хотел сменить свою «страдале» на «энцо», а «911-GT-2» — на «каррера-GT», но не был уверен, что ему хватит денег.
