Портрет незнакомца. Сочинения - Вахтин Борис Борисович (лучшие книги онлайн .txt) 📗
К таким вопросам подводят пророчества русских деятелей культуры. И, расставаясь с этими пророчествами, покидая нашу словесность, должен еще раз повторить: все, о чем пойдет речь ниже, не есть мои собственные соображения или открытия, а есть всего лишь попытка связного изложения той проблематики, которая составляет русский теоретический опыт. Неистовые наши пророки (а такими я называю всех, кто думал о гибели мира и о его спасении, о смерти и свете, то есть мыслил эсхатологически), сражаясь друг с другом, проклиная, ненавидя и любя, погибая и губя, создали все необходимые элементы для завершения мысленной картины мира, для изложения существа русской идеи. Пророков этих множество — о них, конечно, нужно бы написать особую книгу…
2. История действительная и мнимая
Несколько тысяч лет назад человечество научилось писать — и с тех пор неутомимо пишет, записывает и с целью сохранить что-то в памяти потомков, и с практическими целями. Эти записи необъятно обширны — никакой жизни не хватит, чтобы прочесть даже миллионную их часть.
С изобретением письменности появилась документированная история. Едва изобретя способ общаться друг с другом посредством письменных знаков, люди стали покрывать ими сперва глиняные дощечки и кости животных, кожу и камни, кусочки дерева и папирус, затем ткани и бумагу. Появились и распространились на десятках языков книги, стремящиеся осмыслить как жизнь отдельного человека, так и судьбы сообществ людей и даже всего рода человеческого. Накопился огромный запас фактов, знаний и точек зрения.
Вот уже приблизительно две с половиной тысячи лет люди заняты этим составлением более или менее подробных описаний своего прошлого — давнего и недавнего. Сегодня в библиотеках мира можно без труда найти множество книг и статей, освещающих факты человеческого прошлого — по существу, едва ли не любой факт, любое событие описано уже более или менее подробно, и знания пятнадцати-двадцати языков достаточно вполне, чтобы получить доступ к этим описаниям. Но и владения двумя-тремя языками хватит, чтобы ознакомиться с историей рода человеческого. А работа по изучению прошлого продолжается, кипит. В нашем распоряжении горы, Монбланы и Эвересты сведений об истории.
И мы ничего в этой истории не в состоянии понять…
Настолько не в состоянии, что не в силах точно предсказать не только отдаленное, но и ближайшее будущее, не можем предсказать течение и направленность даже простейших количественных процессов — например, рост народонаселения…
В чем же дело? Почему, зная о себе, казалось бы, так много, собрав столько точных, проверенных фактов, имея возможность постоянно наблюдать картину человеческой жизни с помощью газет, радио и телевидения, мы, тем не менее, ничего о себе толком не знаем и ни за что в будущем ручаться не можем?
Получается так, что история, которую мы знаем из бесчисленных книг, при всей несомненной точности сообщаемых в ней фактов, ничего нам не объясняет толком, не является наукой, а является какой-то мнимой историей? Или, может быть, все дело в том, что судьбы человечества вообще лишены какой бы то ни было закономерности, и нам доступны лишь калейдоскопически причудливые и не подвластные законам узоры минувшего — случайные, необъяснимые и непредсказуемые?
Гипотеза о случайном, индетерминированном движении человеческой истории, движении, не подчиненном никаким законам и потому непредсказуемом, противоречит несомненному присутствию законов во всем, что мы наблюдаем вокруг себя. Потребовалось огромное напряжение гениальнейших человеческих умов, потребовался их героический отказ от очевидного, наглядного, здравомысленного, чтобы понять лишь некоторые, еще несовершенно сформулированные общие закономерности строения мира — в той его части, в которой они связаны с нами. Но если (заимствую эту мысль из религиозной литературы) для познания лишь крохотной части тех законов, которым подчиняется величественное и гармоничное здание вселенной, потребовался высший человеческий гений, то насколько же выше этого гения вся совокупность этих законов! И очень маловероятно, чтобы из стройной системы, из целостной структуры мироздания вдруг почему-то выпало человечество и единственное оказалось живущим вне причинно-следственной детерминированности (пусть даже и не жесткой, а лишь вероятностной). Такая мысль не только представляется неубедительной, но она еще и совершенно бесплодна — она лишает смысла всю человеческую жизнь, в том числе и попытки познать самого себя и историю себе подобных.
Время от времени у людей мелькала надежда, что им удалось объяснить мир и свое в нем место. Последняя по времени надежда такого рода — претензия марксизма быть точной наукой об обществе — на наших глазах закончилась трагическим крахом: ни одно из предсказаний марксизма не сбылось и, как теперь уже ясно даже тем, кто не смеет признаться в этом самим себе, никогда уже не сбудется. Такая же участь постигла и все другие крупные попытки, хотя они и предпринимались гениальнейшими умами и порой до сих пор сохраняют сторонников, последователей и традиции. Но даже тот факт, что таких объяснений не одно, а много, уменьшает их право претендовать на истинность.
Возникает неизбежный вопрос: если человечество, не умея объяснить свой опыт, все же ни на секунду не прекращает попытки это сделать; если, не будучи в силах создать действительную свою историю, оно усерднейшим образом создает историю мнимую, — то как, в свою очередь, объяснить это обстоятельство? Нет ли у человечества некоторой потребности в такой вот, именно мнимой истории? Должны существовать не только в объекте, но и в субъекте какие-то основания, из-за которых не удается никак людям объяснить самим себе свою собственную историю?..
Человечество словно бы стремительно движется то налево, то направо, то вверх, то вниз, сидя спиной к движению. Оно отлично видит все то, что оно только что миновало, и миллионами рук, голов и уст фотографирует, записывает и обсуждает каждую деталь той местности, по которой оно проехало и которая — уже в прошлом — ему открылась. Но обернуться и посмотреть, куда же оно едет, совершенно не в состоянии — не то потому, что обернуться ему физически никак, не то потому, что впереди все скрыто туманом, не то потому, что каждый видит там свое и видящие никак не могут между собой договориться… Во всяком случае, если предсказания чьи-то и сбываются (что случается чрезвычайно редко), то они либо касаются несущественных частностей, либо совсем неясно, на основании чего эти предсказания были сделаны удачно — во всяком случае, в их успехе не участвовали ни наука, ни логика.
Но, может быть, я преувеличиваю?
Увы, специалисты говорят то же самое…
Самый, пожалуй, знаменитый историк нашего времени Арнольд Тойнби в своей книге «Изменение и привычка» пишет (выделил всюду я):
«Будущее скрыто от нас, пока оно не наступит, и поэтому мы должны обращаться к прошлому, чтобы пролить свет на грядущее. Только наш опыт в прошлом — единственный свет, доступный нам для освещения будущего. Опыт — другое название для истории».
Можно, конечно, спорить с таким пониманием истории. Можно уточнять, что история — это не коллективный опыт человеческой расы, а лишь совокупность свидетельств об этом опыте, а это не одно и то же. При таком уточнении неизбежно возникают вопросы: что в человеческой природе препятствует (и препятствует ли) истинности свидетельств об истории? Как видели будущее в прошлом, в чем это видение подтвердилось, в чем — нет, то есть какую способность предвидения обнаруживало (и обнаруживало ли) человечество? Но не это нам здесь важно. Нам важно, что крупнейший современный историк признает тот факт, что будущее скрыто от нас и — а это еще важнее — что прошлое не проливает света на будущее, а лишь позволяет нам предполагать, догадываться, создавать гипотезы.
Причину такой вот непредсказуемости будущего Тойнби видит в том, что человеческое существо способно делать выбор:
