Возвращение домой (СИ) - Шахова Светлана (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT, FB2) 📗

– Варенье понравилось? Сумку всё-таки забыл вернуть. Как жалко! – бабушка чуть не плакала от досады.

– Не было варенья, – вспомнила Ева, – мы сумку в автобусе забыли, под сиденьем, – ещё подумала, кивнула своим мыслям, – Да, точно, папа друга встретил, всё время разговаривал с ним, когда в город приехали, из автобуса вышли, сумку не взяли.

– Приедет, я ему задам перца, – злорадно ухмыльнулась бабушка, и, наконец-то, спросила, – В Луна-Парке понравилось? Стоила овчинка выделки?

Ева пожала плечами:

– Папе понравилось.

Старая женщина и маленькая девочка рассмеялись.

– Пойду ванну приготовлю, отмыть тебя надо. Потом поешь. На сытый желудок купаться нельзя.

Бабушка вышла из комнаты. Ева взяла со стола одну из привезённых папой фотографий. В коробке со швейными принадлежностями хранились маленькие ножнички с острыми кончиками. Младенцу на снимке девочка проткнула глаза. Теперь маленький брат смотрел на неё рваными дырами – это было так жутко, что Ева порвала фото на мелкие кусочки, прокралась мимо ванной комнаты на кухню, выбросила в помойное ведро под раковиной.

Глава 5

 Искупанная Ева ужинает. Обычно, в такое время она уже спит, но сегодня особенный случай – день возвращения домой.

Бабушка стоит у плиты, снимает пенку с варенья.

– Мам, а ты когда умрёшь? – обращается Ева к бабушкиной спине.

Плечи старой женщины напрягаются, не поворачивая головы, она отвечает:

– Никто не знает, когда умрёт. А почему ты спрашиваешь?

– Если ты умрёшь, то меня в детский дом отдадут, как Ивановы.

– Кто такие Ивановы, при чём тут детский дом, и, вообще, откуда у тебя эти мысли? – бабушка уже стоит рядом, пытливо вглядываясь в лицо внучки.

Ева по-взрослому вздыхает, и, явно подражая, рассказывает о том, как неизвестная Люда Иванова приказала своему мужу отдать в детдом сына, у которого нет мамы:

– …и он, как миленький, отдал, и теперь они счастливо живут без этого сына, потому что у них есть своя любимая дочка. Понимаешь?

Бабушка молчит, бледнеет. Ева продолжает:

– Если ты умрёшь, то папа тоже, как миленький, отдаст меня в детдом, потому что у них, – показывает рукой в сторону окна, подразумевая город и, живущих там папу с мачехой, – теперь есть свой любимый сын.

Бабушка надвигается на Еву и сурово, как взрослой, громко говорит, чётко выговаривая каждое слово:

– Запомни раз и навсегда – я не умру, пока ты не вырастешь. Ты н-и-к-о-г-д-а не будешь в детском доме, и больше н-и-к-о-г-д-а не поедешь к папе. Я сама тебя буду возить в цирк, в парк, в театр. У меня есть знакомая в городе, если что, то будем ночевать у неё. И чтобы больше таких разговоров не было! Поняла?

Довольная Ева кивает – она услышала, что хотела. Мир восстановлен.

– Вот, свежую ба̀рбице попробуй с чаем, – бабушка ставит блюдце на стол.

– А почему она белая? – Ева дует на пенку.

– Потому что с крыжовенного варенья.

– А почему ты называешь пенку ба̀рбице? – вспоминает Ева, давно мучающий её вопрос, – Мама Светы тоже варенье варила. Я сказала, что люблю ба̀рбице, а она удивилась, что не знает такого слова.

Бабушка пожимает плечами:

– Так говорила моя мама. Наверное, это какое-то местное слово. Я тоже никогда не слышала, чтобы кто-то так называл пенку от варенья…

Ева хлопает в ладоши:

– А мы называем! Это наше, только наше домашнее слово Б-А-Р-Б-И-Ц-Е.

Красильников Максим. Забытое письмо

Когда Рома разбирал вещи и раскладывал их в комод, нашёл в нижнем ящике конверт. Старый, самодельный. Бумага уже пожелтела от времени. На конверте надпись «Открыть через десять лет» и дата «14.05.2004»

– Что это? – Вика выглянула из-за спины Ромы.

– Какое-то старое письмо, – Рома положил письмо обратно в комод.

– Не хочешь прочесть?

– Не сейчас. Давай вечером.

– Да ладно тебе, а вдруг там наследство или письмо о всемирном заговоре? – Вика взяла письмо и стала медленно вскрывать.

– Нет там никаких тайн и наследств, – Рома попытался отобрать письмо, но Вику это только раззадорило. Она смотрела на Рому с улыбкой, в то время как никчёмные попытки Ромы отобрать письмо всё с большим треском проваливались. Рома потянулся за письмом, Вика убрала руку за спину. Он за спину, она вверх, он подпрыгнул. Так продолжалось некоторое время, пока Роме не надоело, и он сказал:

– Ладно, вскрывай.

Вика даже завизжала от радости.

– Вот всегда ты так. Пользуешься тем, что я ниже тебя? – Рома сел на диван и потянул Вику к себе. Она вскрыла конверт и достала несколько листов бумаги и села рядом. – Ну что там?

Вика начала зачитывать письмо:

«Привет. Если ты читаешь это письмо, то возможно, уже прошло десять лет и ты не забыл о нем. А может, забыл и случайно нашёл. Но в любом случае это хорошо. Да, кстати, как твои дела? У меня сейчас всё хорошо. Вчера вернулся домой и вроде всё тихо. Ты наверно спросишь, откуда я вернулся, но начну по порядку».

II

Два дня назад, вернувшись со школы, дома ещё никого не было, я бросил рюкзак в комнате, пообедал и пошёл делать уроки. Отец вернулся с работы пьяный. Не обращая ни на что внимания, он завалился на кровать и тут же уснул. Этой картины было достаточно, чтобы понять, что вечером опять будет скандал. Сейчас отец проспится, сходит в магазин, купит ещё одну бутылку водки, а если денег не хватит, то зайдёт в аптеку, возьмёт боярышник, дома разбавит и опять напьётся. А там уже и мама придёт с работы. Чтобы не застать ссоры, я сел делать уроки. Как назло, задали очень много, а с моим желанием закончить побыстрее и пойти гулять, я ещё три раза всё переписывал из-за ошибок и не успел вовремя. Домой вернулась мама.

Отец ещё спал. Время подходило к семи часам, и я знал, что уже не смогу пойти на улицу. Я принёс домашнее задание маме на проверку, так как я был на контроле. После звонка учителя за несделанные уроки меня наказали и лишили просмотра мультиков и видео игр.

Отец проснулся поздно, когда мы с мамой уже планировали ложиться спать. Мы спим вместе. Не потому, что я боюсь спать один, а потому что мама не хочет спать с отцом и с его вечным перегаром, так мне мама сказала. А мне нравится. Мама меня нежно обнимает и прижимает к себе. В эти моменты я чувствую себя в безопасности.

На следующий день я ушёл в школу раньше мамы. По пятницам у меня проходил дополнительный урок по русскому языку. Ну как урок, учитель выделяла двадцать минут на меня, чтобы понять, насколько я продвинулся вперёд. На самом же деле мне так кажется, что это всего лишь ещё один контроль надо мной. Пришёл ли я в школу или опять прогуливаю.

В начале этого года я сдружился с Саней. Он же научил меня курить.

«Почувствуй себя взрослым» – говорил он мне. После мы стали прогуливать некоторые уроки, а потом и вовсе не приходить в школу, после чего нас поставили на учёт. Я перестал делать домашку да и вовсе с хороших оценок скатился до троек и двоек. Поначалу я во всём винил родителей, из-за их непонимания, пьянок и скандалов.

Учебный день закончился, и я побежал домой. Хотелось быстро сделать уроки и пойти гулять. Погода на улице была замечательная, майская. Можно уже и на речку сходить.

Когда я поднялся на четвёртый этаж, дверь в квартиру была открыта настежь. Я вошёл в прихожую. Тихо. Бросил рюкзак около вешалки и не разувшись, прошёл в комнату. На диване сидела мама. Она плакала. Я хотел спросить, что произошло, но с балкона вышел отец. На его лице виднелись свежие царапины и я понял – была очередная драка. Мои глаза наполнились слезами, и я выбежал из квартиры. Выбежал из подъезда. Пробежал мимо футбольной коробки, мимо школы, дальше через дорогу, а потом к старому заброшенному, двухэтажному зданию. Мы там часто гуляли, и я думал, может, кто там есть. Мне хотелось с кем-то поделиться, рассказать, что произошло, пожаловаться на свою жизнь.

Когда я поднялся по бетонной лестнице на крышу, там сидел Саня. Рюкзак на плечах, белая футболка, синие джинсы и дым. Он сидел и курил. Я подошёл ближе и увидел, что у его ног лежит маленький щенок. Он поднял свою коричневую мордашку, и весело завилял хвостом. Я взял щенка на руки, прижал к себе, а щенок лизнул меня в щеку. Мне стало так спокойно, я уже и забыл о произошедшем дома. Щенок продолжал лизать мою щеку, отчего я засмеялся. Саня же сидел хмурый и о чём-то думал. Он смотрел в одну точку, сигарета в его руке медленно тлела, пока не обожгла ему пальцы.