Информаторы - Эллис Брет Истон (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Ты не могла… ванную найти?
Сажусь на раскладной стул перед громадным телевизором, игнорируя вопрос, но потом передумываю и отвечаю:
— Да.
— Хочешь чего-нибудь?
— Сколько времени?
— Одиннадцать. Что ты будешь?
— Все равно.
— Есть ананасовый сок, клюква, апельсин, папайя.
Я думала, он про алкоголь, но повторяю:
— Все равно.
Он подходит к телевизору, и телевизор включается внезапной вспышкой, ревом, только начинаются новости, Уильям вовремя делает погромче, и диктор говорит: «…новости девятого канала, Кристин Ли вместо Шерил Лейн…», — а Уильям возвращается к бару, разливает по бокалам сок и милосердно не спрашивает, почему я не в студии. Выключаю телевизор на первой рекламной паузе.
— А Линда где? — спрашиваю я.
— В Палм-Спрингз. На семинаре по толстой кишке. — Длинная унылая пауза, и затем: — Видимо, это интересно.
— Мило, — бормочу я. — Вы еще ладите?
Уильям улыбается, протягивает нечто, отчетливо пахнущее гуавой. Опасливо отпиваю, ставлю бокал.
— Она только закончила тут ремонт. — Уильям машет рукой, садится на бежевую кушетку напротив меня. — Хотя кондоминиум — это временно. — Пауза. — Она по-прежнему в «Юниверсал». Она хорошая. — Он отпивает сок.
Больше Уильям ничего не говорит. Снова отпивает, скрещивает загорелые волосатые ноги, смотрит в окно — там пальмы, залитые светом фонарей.
Встаю, нервно брожу по комнате. Возле книжной полки притворяюсь, будто читаю надписи на корешках, потом названия фильмов полкой ниже.
— Ты неважно выглядишь, — говорит Уильям. — У тебя чернила на подбородке.
— Все нормально.
Еще через пять минут Уильям произносит:
— Может, надо было нам остаться вместе. — Он снимает очки, трет глаза.
— О господи, — раздраженно говорю я. — Нет, нам не надо было оставаться вместе. — Я оборачиваюсь. — Так и знала, что не стоило приезжать.
— Я был не прав. Что тут скажешь? — Он опускает голову, разглядывает свои очки, колени.
Перехожу к бару, облокачиваюсь. Еще одна долгая пауза, и потом он спрашивает:
— Ты меня еще хочешь?
Я молчу.
— Ты, наверное, не должна отвечать. — В голосе смущение, надежда.
— Без толку. Нет, Уильям, я тебя не хочу. — Касаюсь подбородка, разглядываю пальцы.
Уильям смотрит на свой бокал и, прежде чем отпить, говорит:
— Но ты постоянно врешь.
— Больше не звони мне, — отвечаю я. — Я за этим приехала. Сказать.
— Но, мне кажется, я по-прежнему… — пауза, — …тебя хочу.
— Но я… — неловкая пауза, — …хочу другого.
— А он тебя хочет? — Мягкий нажим не ускользает от меня, и я резко падаю на высокий серый табурет.
— Не психуй, — говорит Уильям. — Держись.
— Все рушится.
Уильям встает, ставит бокал с папайей, опасливо шагает ко мне. Кладет руку мне на плечо, целует в шею, касается груди, чуть не переворачивая мой бокал. Ухожу в другой угол комнаты, вытираю лицо.
— Ты меня удивил, — в итоге выдавливаю я.
— Почему? — через комнату спрашивает Уильям.
— Ты никогда никому не сочувствовал.
— Неправда. А ты?
— Тебя никогда не было. Тебя никогда не было. — Я умолкаю. — Ты никогда не был… живой.
— Я был… живой, — невнятно отвечает он. — Живой?
— Нет, не был. Ты знаешь, о чем я.
— Какой же я тогда был?
— Ты был просто… — Замолкаю, смотрю через дверь на громадный белый ковер в большой белой кухне, белые стулья на мерцающем кафельном полу. — …не мертвый.
— А… ну… тот человек, с которым ты сейчас? — напряженно спрашивает он.
— Не знаю. Он… — я запинаюсь, — …милый. Милый. Он на меня… благотворно действует.
— Благотворно? Он что, витамин «А»? Ты о чем? Он в постели хорош или что? — Уильям воздевает руки.
— Он может, — бормочу я.
— Ну, если б ты меня встретила, когда мне было пятнадцать…
— Девятнадцать, — перебиваю я.
— Господи боже, девятнадцать, — бросает он.
Иду к двери, оставляя за спиной весьма знакомую сцену, и один раз оборачиваюсь, смотрю на Уильяма, и меня пронзает отвращение, которого я чувствовать не хочу. Представляю себе Дэнни, как он ждет меня в спальне, крутит телефонный диск, звонит кому-то, какому-то фантому. Дома включен телевизор и «бетамакс». Разворошенная постель. На постели записка:
«Прости — увидимся. Звонил Шелдон, сказал, у него хорошие новости. Поставил таймер на 11, выпуск должен записаться. Прости. Пока.
P.S. Бифф говорит, ты интересная», —
и ниже телефоны Биффа. Стоявшая у кровати сумка с его одеждой исчезла. Я перематываю пленку, ложусь и смотрю одиннадцатичасовой выпуск.
глава 7. Открытие Японии
Направляясь прямиком в черноту, глазея в иллюминатор на беззвездное полотно, кладу ладонь на стекло, чтоб кончики пальцев онемели от холода, гляжу на собственную руку и медленно отрываю ее от окна. По темному проходу ко мне пробирается Роджер.
— Отец, часы переведи, — говорит он.
— Что?
— Часы, говорю, переведи. Разница во времени. Мы в Токио приземляемся. — Роджер вглядывается в меня, улыбка его сползает. — Токио — это… м-м… в Японии, ага? — Ответа нет. Роджер проводит ладонью по светлым волосам, нащупывает на затылке хвостик, вздыхает.
— Но я… ничего… не вижу, отец, — сообщаю я, замедленно тыча в потемневшее окно.
— Это потому, что ты в темных очках.
— Нет, не поэ… тому. Прав… да… — я подбираю слово, — э… темно… — и прибавляю: — …отец.
Минуту Роджер смотрит на меня.
— Ну, это потому, что окна… э… тонированные, — осторожно объясняет он. — Окна в самолете — затемненные, ага?
Я не отвечаю.
— Хочешь валиума, ширева, жвачки, чего-нибудь? — предлагает Роджер.
Я качаю головой.
— Не… я передоз… нусь.
Роджер медленно поворачивается, идет по проходу в носовой салон. Я прижимаю ко лбу кончики пальцев, еще холодные от стекла, и глаза у меня закрываются.
Просыпаюсь голый, весь в поту, на большой кровати в номере пентхауса «Токио-Хилтон». На полу смятые простыни, под боком голая девчонка спит — головой на моей руке, рука онемела, даже удивительно, как тяжело ее вытащить, и в итоге я небрежно заезжаю локтем девчонке по лицу. У девчонки за щеками — катыши «клинексов», которые я заставлял ее жрать, подбородок сухой, рот приоткрыт. Поворачиваюсь к девчонке спиной, а там парень лежит — шестнадцать-семнадцать, может и меньше, — азиат, голый, руки с кровати свисают, гладкий бежевый зад покрыт свежими алыми рубцами. Нащупываю телефон на тумбочке, но тумбочки нет, а телефон — на полу, на куче влажных простыней, и отключен. Задыхаясь, я тянусь через парня, включаю телефон — это занимает минут пятнадцать — и наконец прошу кого-то позвать Роджера, но Роджер, сообщают мне, на конкурсе поедания фруктов и прокомментировать не может.
— Этих ребят заберите отсюда, ладно? — бормочу я в трубку.
Я вылезаю из постели, роняю пустую водочную бутылку на бутылку бурбона, та выливается на пакет чипсов и номер «Хастлер-Ориент», в нем эта, которая на кровати, — девушка месяца, и я опускаюсь на колени, открываю журнал, мне странно видеть, как отличается ее пизда в объективе от того, что я видел три часа назад, а когда я оборачиваюсь к постели, мальчик-азиат открыл глаза, смотрит на меня. А я стою, не смущаясь, голый, похмельный, и смотрю в эти его черные глаза.
— Жалко себя? — спрашиваю я и радуюсь, когда два бородатых мужика открывают дверь, шагают к кровати. Иду в ванную и там запираюсь.
Выворачиваю кран до упора, чтобы плеск воды о фаянс гигантской ванны заглушил шум, с которым два администратора по очереди выволакивают девчонку с парнем из постели, из номера. Я нагибаюсь над ванной — вода нужна только холодная, — подхожу к двери, прижимаюсь к ней ухом, слушаю, есть ли кто в номере. Я уверен, никого нет, открываю дверь, выглядываю — и правда никого. Беру из холодильника ведерко для льда, из льдогенератора — специально попросил, чтобы его посреди номера поставили, — лед. Потом встаю на колени у кровати, открываю ящик, вынимаю упаковку либриума, возвращаюсь в ванную, запираюсь, высыпаю в ванну лед — на дне ведерка хватит воды, чтобы впихнуть в глотку либриум, — залезаю в ванну, ложусь, одна голова торчит, и меня сбивает мысль, что, может, ледяная вода с либриумом — не такой уж замечательный коктейль.
