День Благодарения - Дибдин Майкл (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗

Все это длилось, согласно записям, около восьми минут. Восемь минут — долгое время. Вы когда-нибудь пробовали отсчитать восемь минут? Пробовали отсчитать одну минуту? Это долгое время. Ну, как бы то ни было, самолет теряет управление, входит в неконтролируемый штопор, за несколько секунд ухает вниз на двадцать тысяч футов, на секунду выравнивается, а затем рушится в океан.

Можно только надеяться, что удар о воду убил большинство их или хотя бы оглушил настолько, что они успели утонуть, не придя в сознание. После чего они опускаются на дно Тихого океана, и вокруг собираются его обитатели. Там водятся крабы величиной с дверь и кальмары величиной с грузовик. Им не требуется много времени, чтобы все подчистить. Чушь, которую вы читали о том, что нет уверенности, удастся ли поднять тела? Ну да, конечно. Дело-то в том, что поднимать им нечего. Пока спасатели доберутся туда, эти тела уже пройдут полную обработку. Конечно, они не собираются сообщать эти подробности горюющим родственникам.

— Я слышал, вас ищут за убийство в Неваде, сынок.

Я обернулся. Сказал это мужчина, сидевший в ряду позади меня.

— Казалось бы, в таком самолетище могли бы разместить побольше туалетов, — продолжал он.

— Послушайте, где женщина, которая сидела рядом с вами? Та, которая передала мне фотографию, которую я уронил?

— Там все еще пользуются стулом. Никаких этих ваших «привяжите их к каталке и сделайте им безболезненный укольчик». Нет, сэр, в Неваде просто приволакивают свидетелей, включают ток и танцуют рок-н-ролл, пока ваша кровь закипает, а глаза выскакивают из орбит.

Его низкий баритон был того же диапазона, что и рев двигателей. Мне бросились в глаза его тонкие, белые, женственные пальцы.

— Первое мое путешествие в Европу, — продолжал он. — Подарок ребятишек в честь моего ухода на пенсию.

Повернувшись к своему ряду, я перебрался через ноги мадам Дюпон и пристегнул ремни туже обычного.

Окно или проход? Я понял, что перестал быть оконником. Теперь я был нервным пассажиром. Не из-за того, что случилось с Люси. В полете мы не боимся падения, мы знаем, что оно куда менее вероятно, чем автокатастрофа на пути в аэропорт. Нет, дело в том, что полет заставляет нас помнить, что мы находимся МЕЖДУ. Нас не прельщают виды. Мы хотим уюта, быстрого обслуживания и легкого доступа к удобствам. В конце-то концов, только это и надежно.

Я надел наушники и нажал кнопку плейера. Музыка на пленке явилась для меня сюрпризом, монтаж мелодий, знакомых и нет. Я выключил ее и открыл плейер. Это была та кассета, которую презентовал мне Даррил Боб Аллен, когда я расстался с ним.

Ну что же, у него был хороший вкус как в отношении музыки, так и в отношении женщин. Я выслушал сотворенную им компиляцию, завершенную записью раннего Вэна Моррисона, под которую он танцевал, когда я приехал. Пленка кончилась, и после короткой паузы зазвучала вторая сторона.

И приходит ночь

Ммм. А-а-а. А это интересно. Да. О Боже! О мой трахнутый Боже! Еще, еще. Господи Иисусе Христе Всемогущий. Ну во-о-т. Хм. Фу-у. А ты жутко хорош, ты знаешь?

Хорош? Как?

Руками.

Хочешь вина?

Погоди, я еще парю.

Красное осталось?

Не знаю. Я ничего не знаю. Так хорошо?

Только белое. Поосторожнее, полно до краев.

А-а. Я словно плаваю в воздухе.

Так и есть. Твоя прелестная спина не касается матраса по меньшей мере на дюйм.

Правда?

У меня проблема.

Какая?

Просто я непрерывно хочу тебя трахать.

И это проблема? Почему?

По двум причинам. Во-первых, мой кругооборот уже не такой, каким был прежде. Когда мне было двадцать, я мог кончать пять раз на дню.

А я все еще кончаю двадцать раз за ночь.

Вам-то, чертовым бабам, хорошо.

Господи, вы, британцы, такие нытики.

Где ты была, когда мне было двадцать?

В колледже в Сан-Франциско.

Где и повстречала мистера Наилучшего.

Мистера Наихудшего.

Как жаль, что мы не встретились тогда.

Ты опять заныл.

Ты никогда этого не говоришь.

Чего — этого?

Никогда не говоришь, что тебе жаль, что мы не встретились тогда.

Извини, я не нытик.

Нет, тут другое. Ты этого даже не думаешь… А я ни о чем другом даже думать не способен, но тебе все равно.

Я не могу позволить себе думать об этом.

Почему?

Разве не очевидно?

Мне — нет.

Потому что, если бы мы сошлись тогда, Клер и Фрэнк не появились бы на свет.

Но мы могли бы иметь детей.

Да, но они были бы другие. Клер и Фрэнка тут не было бы. Ты правда законченный эгоист и хочешь, чтобы я хотела, чтобы мои дети никогда не родились?

А как насчет моих детей?

У тебя детей нет.

Вот именно.

У тебя грустный вид.

Нет-нет. Просто… Я сегодня увидела эту девочку… ну, эту женщину. На Шестьдесят пятой перед аптекой.

И что?

Она была вылитая Клер.

Это не могла быть Клер. Клер же в походе с этими ее друзьями.

Нет, ты не понимаешь. Я знала, что это не Клер, но тем не менее… Как альтернативная фигура, понимаешь? Она выглядела совсем такой же, но дело не в том. Суть… Ну, скажи же, чтобы я заткнулась. Такая занудливая заботливая мать-наседка.

Продолжай, я хочу понять.

Эта девушка, женщина, ну, не важно, она была как раз на самом пике. Ты понимаешь, о чем я?

Jeune fille en fleur? [10]

Нет-нет. Именно, что наоборот. Она как раз у самого конца этой поры. Но она все-таки выглядела вроде бы юной и полной надежд. Но я-то увидела, что она утрахалась.

Ну и что тут плохого?

Я не шучу. Она припарковала трахнутый драндулет: белую «Тойоту Королла» многолетней выдержки — вся во вмятинах, а крышка багажника притянута к бамперу веревкой.

Расскажи мне про эту девушку.

Я и рассказываю про эту девушку. Машина же и была девушкой, как ты не понимаешь? Машина выглядела вышедшей в тираж, и она тоже. Она выглядела припухшей и измученной и окончательно вышедшей в тираж. И все еще была миловидной. Прежде она, наверное, была настоящей красавицей. Но красота снашивалась, и она понимала и ничем не могла помешать. Она ошибалась в выборах и будет ошибаться и дальше. Беда только в том, что с каждым разом ставка уменьшается.

Но при чем тут Клер?

Не знаю. Мне просто тревожно, и все.

Как-то не представляю, что ты способна тревожиться на пустом месте. Черт, тебе бы познакомиться с некоторыми из моих бывших.

Когда дело касается моих детей, я всегда тревожусь. Это естественно.

Так что тебя тревожит?

Только то, что я не всегда буду здесь, чтобы приходить им на помощь. А когда меня не станет, тебе будет все равно.

Нет, не будет.

Будет. Да и с какой стати. Ты только одного хочешь: трахать меня.

Признаю себя виновным полностью.

Так что они останутся без опоры. Из-за Фрэнка я не очень волнуюсь. Пусть он и не самый великий интеллектуал в мире, у него все будет в порядке. Но Клер такая неприспособленная.

Мне она неприспособленной не кажется. По-моему, она выкована из железа. Совсем как ты.

Если бы. Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось, когда меня не будет тут, чтобы все наладить. Я бы этого не перенесла.

Радость моя, не плачь. Все будет хорошо. Все-все будет хорошо.

Что с тобой?

Ничего.

Ты стал таким сумрачным. Сначала я, теперь ты. Черт, ну и пара же мы.

Я просто думаю о мистере Наихудшем.

Он прошлое, ты же знаешь.

Нет, я о себе. Мистер Не В Том Месте Не В То Время.

Ну а вторая причина? Что?

Ты же упомянул две проблемы. Одна заключается в том, что ты уже не молод, туп и полон малафьи. Так в чем вторая?