Контора - Алейников Дмитрий Александрович (книги без регистрации бесплатно полностью txt, fb2) 📗

Кстати, примерно в ту же пору, три года назад, и слетело впервые с чьего-то ядовито-острого языка это пренебрежительно-официально-жаргонное «контора». Если кто-то и вступится за старое русское слово, то могу лишь добавить, что с той интонацией любое слово превратилось бы в поношение. Но с языка слетело именно это слово, а никакое другое. Слетело и, попорхав немного, намертво прилипло к офису на Ленинградке. С того дня он и именуется конторой.

Старожилы всегда любили и любят поминать прежние времена. Времена до того, как жизнь их начала вдруг меняться и колесо фортуны повернуло вспять. До того, когда большая рыба начала гнить. До того, как контора начала разбухать от наплыва новых людей, лиц, должностей и пустых, но звонких, как все пустое, идей. Один голубоглазый умник с золотыми фиксами и улыбкой человека, откусившего лимон вместо персика, назвал это время «периодом экстенсивного роста компании». Его похвалили за это определение и тотчас премировали отдельным кабинетом с сейфом и пейзажем, закрывающим этот сейф. Позднее за следующее определение ему торжественно вручили настенные часы, подаренные одним из иностранных поставщиков, и секретаршу. Часы были снабжены секундомером, компасом, барометром и еще какой-то шкалой, но вскоре заметили, что все восемь стрелок всегда показывали посетителю на дверь. Жаль, что этот умник тоже был из спешно переученных; окажись рядом хороший врач, он назвал бы этот кадровый рост опухолью. Но врача не нашлось, и опухоль, не разобравшись, назвали «Конторой».

ГЛАВА I

Вот он, долгожданный. Вот он, вожделенный. Вот он, кирпично-красный, пахнущий типографией и поскрипывающий дерматином. Вот он, добытый соленым потом и бессонными ночами. Вот он, ради которого приходилось всю зиму жить на нечто, обозванное острословами «стипендией», а летом «отдыхать» с бензопилой или кайлом в руках, повторяя про себя доказательство теоремы Коши или постулаты Кейнсианской теории, чтобы не вылетели, не дай бог, из обритой ежиком головы. Вот он... в общем, вот он. Борис держал его в руках, словно капитан Грант свою бутылку, прежде чем доверить ее океанским волнам. Нет, Борис держал его как золотоискатель держит первый намытый на новом участке самородок. Держал крепко, но бережно. Держал и слушал глупую, никому теперь не нужную болтовню ректора, которого и не видно из-за массивной трибуны с темным следом от сбитого герба, только голос из динамиков.

Борис Апухтин открывал его в тысячный раз за последние пять секунд и читал свою фамилию.

Нет, он уже поверил в это чудо и понимал, что, сколько ни заглядывай в диплом, фамилия не исчезнет. Борис открывал пахнущую типографией книжечку просто для того, чтобы узнать, когда же при виде каллиграфических завитушек перестанет щекотать в горле и чесаться в глазах.

Борис держал в руках свой диплом, свой гонорар за труды тяжкие, эту памятку о том, как же тяжело было в ученье. Он держал в руках свой пропуск в рай, билет в большой, полный огней и достижимых соблазнов мир, открытый и доступный теперь и для него. Мир желанный и досягаемый, как карусель для малыша, сжимающего в кулачке шершавый на ощупь клочок цветной бумаги, подтверждающий, что и в самом деле все блестящие монетки отданы толстой тете в окошечке кассы за возможность оседлать серого в яблоках коня.

Он держит в руках свой золотой ключик, который откроет заповедные двери, распахнет объятия воротил и политиков, проведет по красным ковровым дорожкам к вершине.

Завтра, с самого утра, он отправится в крупнейшие кадровые агентства. Их список уже лежит, стиснутый тяжелыми мелованными страницами книги по аудиту. Он войдет и небрежно сядет на предложенный стул. Ему дадут анкету, и он излишне громко щелкнет ручкой, а все обернутся, недовольные этим никчемным шумом, и ворчание их стихнет, когда они заметят, что щелкнул он не чем попало, а настоящим «Паркером», подаренным ему отчимом после госэкзамена.

Борис возьмет анкету, развернет к себе и впишет размашистыми буквами свои анкетные данные. Потом поставит в соответствующей графе «высшее», строчкой ниже отметит, что он экономист. Потом перечислит десяток компьютерных программ, с которыми работает. А если в их анкете не окажется третьей строчки для иностранных языков, то «испанский» он впишет чуть ниже мелкими буквами, а потом обведет все три фигурной скобкой и накалякает наискосок поперек их дурацких строк: «свободно». В графе для цифр будет поставлен изящный значок множества, чуть изогнутый вправо и вверх. Борис уже знал, как это будет выглядеть: тренировался, пока ждал оценку за госэкзамен, и нарисовал их, наверное, миллион, отточив движение пера до совершенства.

Вот такие планы на завтра, а сейчас его тащат на сцену, чтобы подставить для лобызания Синусоиде, театрально давящей слезу из-под огромных очков. Дорогие, кстати, очки. Лучше бы она себе туфли купила, а то ходит в каких-то истоптанных кедах. А еще профессор...

У Бориса все было продумано до мелочей. Он загодя взял карту Москвы и нарисовал себе план посещения рекрутских контор, чтобы не терять время на переезды туда-сюда. Казалось, нет смысла делать список таким длинным — ему, конечно, с ходу предложат несколько достойных вакансий, — но вдруг где-то лежит вакансия из вакансий? Не стоит лишать себя возможности выбрать.

В первом же агентстве приключился конфуз. Накрашенная, как папуас, девица, встретившая Бориса в дверях агентства, не захотела его впускать: у нас только с высшим образованием!

— А я как раз с ним, — ответил юноша.

— С кем? — Девица выглянула в коридор.

— С высшим экономическим образованием, — пришлось разжевать специально для тупоголовых.

Дальнейший ход событий не поднял настроения. Вакансии Борису предлагали, но вовсе не те, на какие он рассчитывал в своих честолюбивых притязаниях. Игнорируя его диплом, рекрутер предлагал начать фактически с нуля. Потратив минут двадцать, Борис распрощался с ним и отправился в другое агентство.

Невероятно, но и в других агентствах разговор сводился к вопросу об опыте работы. Борис взывал к здравому смыслу: ну когда, скажите на милость, он мог успеть поработать по специальности, если лишь накануне эту самую специальность получил? Вот вам и замкнутый круг. Нельзя получить должность, соответствующую диплому, ибо нет опыта, но и опыта поднабраться тоже никак невозможно, поскольку не берут на работу. Рекрутеры не желали рисковать, предлагая своим клиентам неопытного специалиста на ответственный пост. Предлагали должности переводчика или референта, но эта стезя не казалась молодому человеку перспективной.

Так и не попав за две недели ни на одно собеседование, Борис решил изменить тактику. Он купил на лотках у метро все газеты, где публиковались объявления о работе. Придя домой, внимательно пролистал их, обводя красным фломастером заинтересовавшие. Идея была такой: если вариант не проходил, кружок зачеркивался, подходил — описывался прямоугольником. Красных овалов оказалось неожиданно много, но, едва начав звонить, Борис сообразил, что две трети их можно вычеркнуть. За абстрактными предложениями работы для просто специалистов и молодых специалистов таились перспективы распространять «Гербалайф» или бегать по улицам с рюкзаком китайского барахла и втюхивать этот «товар» заезжим лохам под соусом «рекламной распродажи по низким ценам».

Из оставшейся трети еще половина объявлений была дана все теми же рекрутскими агентствами или посредниками, предлагавшими свои платные услуги по написанию резюме и рассылке их в заинтересованные компании.

К концу дня из почти двух сотен кружков осталось около дюжины. За исключением одного квадратика, все были перечеркнуты. Причем сначала Борис просто зачеркивал кружки, не заботясь о выразительности своих крестов. Потом его кресты стали жирнее и размашистей, вбирая в себя непроизнесенные вслух проклятия в адрес авторов объявлений, пускавшихся на любые хитрости, лишь бы заманить ищущего работу несчастного в свои сети. А под конец вместо крестов оставались лишь коротенькие зигзаги, — рука устала, да и не стоило тратить на эту муру кроме времени еще и чернила.