Мурашки - Виан Борис (книга бесплатный формат .txt) 📗
IV
Там и впрямь кое-что готовилось. Почти вплотную подкатили четыре танка. Первый сразу же остановился. Гранатой мы подбили ему одну из гусениц, она моментально, жутко заскрежетав, расползлась, но на пушке это не сказалось. Притащили огнемет, но с этими штуками одна морока: для начала надо расколоть башню танка, иначе она просто лопнет, как каштан, и ребята внутри толком не поджарятся. Втроем мы распилили бы башню пилой по металлу, но тут припылили еще два танка, пришлось прожарить первый не вскрывая. Второй подорвался сам, а третий развернулся, но это был финт – он приехал сюда задним ходом, так что мы немного удивились, когда он принялся обстреливать шедших за ним следом ребят. Ну да свой подарочек ко дню рождения – дюжину снарядов 88-го калибра – мы все-таки от него получили; дом придется отстраивать заново, если кому придет в голову в нем жить, но проще будет занять какой-нибудь другой. В конце концов избавились и от третьего танка, зарядив базуку чихательным порошком; те, внутри, так перестукались головами о броню, что вытаскивать пришлось одни трупы. Только водитель еще не совсем отдал концы – его голова прочно застряла в руле и, чтобы не портить почти целехонький танк, ее пришлось отрезать. За танком прикатили мотоциклисты и подняли дьявольский шум своими автоматами, но с ними удалось разобраться, напустив на них старенькую сноповязалку. Тем временем на нашу голову свалилось несколько бомб и даже один самолет, который наша батарея ПВО сбила нечаянно, потому что обычно она бьет по танкам. Мы потеряли Саймона, Мортона, Бака и КП, все остальные – налицо, не считая руки Слима.
V
По-прежнему в окружении. Уже два дня беспрерывно идет дождь. На крыше не хватает каждой второй черепицы, но капли падают куда нужно, на каждую первую, так что мы почти и не вымокли. Никто не представляет, сколько все это еще продлится. Все время в дозоре, без привычки довольно тяжело пялиться в перископ, да и больше четверти часа по уши в грязи не высидишь. Вчера вот встретил другой патруль. Кто его знает, наши это были или те, другие, но в грязи стреляй не стреляй – невелика разница, разве что ружье разорвется прямо в руках. Чего только не пробовали, чтобы избавиться от грязи, – даже бензином ее поливали и поджигали; да, подсыхает, но потом чувствуешь себя как на сковородке. Проще всего было бы докопаться до твердого грунта, но дозор по уши в грунте – это еще хуже, чем по уши в грязи. Худо-бедно, кое-как попривыкли. Беда в том, что возникают настоящие грязевые трясины. Сейчас жижа еще чавкает за забором, но скоро она опять поднимется до второго этажа, какая гадость.
VI
Со мной сегодня утром приключилась скверная история. Все началось под навесом позади дома, когда я готовил маленький сюрприз двум парням – в бинокль хорошо видно, как они стараются нас засечь. Я взял такой маленький минометик 81-го калибра, чтобы уложить его в детскую коляску, а Джонни должен был замаскироваться под крестьянку и подкатить ее поближе, но первым делом миномет упал мне на ногу – в последнее время такие штуки происходят со мной сплошь и рядом – и шарахнул, когда я полетел вверх тормашками, держась за ступню. Эта крылатая стерва залетела на третий этаж и рванула прямо внутри рояля, на котором тренькал капитан. Адский грохот, рояль вдребезги, но самое досадное – капитану хоть бы хны, во всяком случае, его туше не стало ничуть мягче. К счастью, сразу после этого в ту же комнату залетел на огонек снаряд 88-го калибра. Капитан так и не усек, что они засекли точку по разрыву мины, и поблагодарил меня, что я спас ему жизнь – ведь из-за меня он выскочил во двор; но мне-то от этого не легче – два зуба выбиты, да и все бутылки стояли как раз под роялем.
Кольцо вокруг нас все стягивается, а сверху сыплется не пойми что. Хорошо еще, что погода идет на лад: тучи понемногу рассеиваются, и льет всего девять часов из двенадцати; в этом месяце можно рассчитывать на поддержку авиации. Продовольствия осталось на три дня.
VII
Самолеты начали сбрасывать нам на парашютах какую-то фигню. При виде того, что было в первой коробке, меня даже покоробило: куча лекарств. Поменялся с доктором на плитки шоколада с орехами, вкусного, а не обычной дряни из пайка, да еще на полфляжки коньяка, но доктор свое все равно отыграл, приводя в порядок мою расплющенную ступню. Пришлось вернуть ему коньяк, иначе сейчас у меня оставалась бы только одна нога. Где-то наверху опять загудело, чуть-чуть прояснилось, опять они что-то сбрасывают, на этот раз, похоже, людей.
VIII
Так и есть. Парашютисты. Среди них два таких чудика. Можно подумать, что в самолете они только и делали, что корчили из себя дзюдоистов, молотили друг друга да пихались под сиденьями. Прыгнули они одновременно и стали резвиться – все пытались перерезать друг другу стропы парашютов. Жалко, что ветер разнес их в разные стороны, – им пришлось перейти к ружьям. Редко приходилось встречать таких знатных стрелков. Мы как раз сейчас их хороним, так как высота была приличной.
IX
В окружении. Вернулись наши танки, и противник не выдержал напора. Сражаться как следует я не мог из-за ноги, но зато подбадривал товарищей. Очень волновался. Из окна мне было видно абсолютно все: давешние парашютисты бились как тысяча чертей. Теперь у меня есть платок из парашютного шелка – желтые и зеленые полосы на коричневом фоне – прекрасно подходит к цвету моей щетины, но завтра придется ее сбрить: меня отправляют подлечиться. Я так болел за наших, что запустил в Джонни кирпичом, когда он опять промазал, и теперь у меня еще двумя зубами меньше. На эту войну зубов не напасешься.
X
Привычка сглаживает эмоции. Высказал это Югетте – ну и имена же у них здесь, – когда танцевал с ней в Центре Красного Креста, а она мне и говорит: "Вы – герой". Не успел придумать достойного ответа, потому что Мак хлопнул меня по плечу – пришла пора уступить ему партнершу. Остальные девушки говорили по-английски плохо, а оркестр играл слишком быстро. Нога меня еще немного беспокоит, ну да ладно, через две недели все равно отправляемся. Я отыгрался на одной нашей девице, но форменное сукно слишком толстое, оно тоже сглаживает эмоции. Здесь много девушек, они все же понимают, что им говоришь, и я от этого краснею, но с ними ничего особенного не сделаешь. Стоило мне выйти на улицу, и я сразу же нашел множество других, совсем других, более понятливых девушек, но это как минимум пятьсот франков, да и то в виде исключения для раненого. Забавно, что все они говорят с немецким акцентом.
Мак потерялся из виду, и мне пришлось одному выпить весь коньяк. Сегодня утром у меня страшно болела голова, наверное, в том месте, куда этот коньяк ударил, – или это был кто-то из комендатуры? Денег у меня больше не осталось, потому что я прикупил у одного английского офицера французские сигареты, от которых до сих пор во рту такой привкус… Выбросил их к черту, такая гадость, не зря англичанин мне их сбагрил.
