Альфа и омега - Кригер Борис (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
– Ангелам всегда приходится возиться с мертвецами... Работа у них такая.
– Современная девочка получает свой первый опыт иногда в пятнадцать, а порой и в тринадцать...
– Надо понимать, ты говоришь о себе...
– Ты меня осуждаешь?
– Ну, почему же... – он пытался скрыть раздражение. – Все мы дети своей эпохи... И сколько же у тебя было таких...
– Ухажеров? Тебе обязательно знать?
– Не знаю, как вышло, что мы об этом заговорили... Давай сменим тему.
– Пятнадцать...
– Что – пятнадцать?
– Ухажеров...
– Считая мужа?
– Нет.
Помолчав, он неуклюже взмахнул рукой:
– А погода стоит замечательная... И плывут твои облака на ветру.
– Я тебя разочаровала? – чутко отозвалась она.
– Нет.
– Я вижу, что разочаровала. Ты думал, что я наивная школьница...
– Я ничего не думал.
– Ну, признайся...
– Да ничего я не думал... То есть да, думал... Но это не имеет значения... Мир вывернут наизнанку...
– Мир всегда был таким... Нам только кажется, что мир меняется. А это вовсе не так... – она остановилась и замолчала.
– Итак, прогулка бывшего санитара из морга и многоопытной женщины дошла до своего логического конца... – растерянно сказал Николай.
– Ты имеешь в виду, что мы подошли к остановке, или что больше никогда не станешь меня провожать, потому что я многоопытная?
– Нет, ни то, ни другое...
– Становится прохладно...
– Я дал бы тебе набросить на плечи что-нибудь, но...
– Я бы отказалась... Ты вообще неправильно меня понял. Я вовсе не разбитная девица и не собираюсь затащить тебя в постель...
– О, это было бы весьма заманчиво...
– Правда? Но я замужем...
– Муж не стенка...
– Нет, я – не такая. Я просто хотела тебя проверить...
– На вшивость?
– Ну, не совсем... Просто хотела понять, что ты за человек.
– Ну, поняла?
– Нет... Мне кажется, у тебя тройное дно.
– Не думаю...
– А вот и мой трамвай.
– Я с тобой, а через три остановки пересяду на автобус. Так мне удобнее добраться до дома!
– Поехали...
Они вошли в полупустой вагон.
– Так о чем это мы?
– О том, что я тебе нравлюсь...
– Почему ты так решила?
– Потому что тебе наверняка в противоположную сторону, а ты сел на трамвай, чтобы побыть со мной еще пару минут... – ей явно нравилось подкалывать его.
– Вовсе нет. На автобусе быстрее.
– Значит, я тебе не нравлюсь?
– Опять проверка на вшивость?
– Что же в этом вшивого? И потом, можно принять душ...
– Вместе?
– А что, я люблю, когда мне трут спинку, только не люблю, когда пристают, – призналась Мира со смехом.
– Клянусь, в ванной я вел бы себя прилично, и позволил бы себе заняться только твоей спинкой...
– По-твоему, я такая грязная, что меня надо хорошенько вымыть?
– Ты – не грязная.
– А какая я?
– Милая...
– Очень содержательный ответ... Тебе не пора выходить? Пока... Не принимай ничего всерьез... Я пошутила. Просто не хотелось приторной прогулки в стиле прошлого века...
– Получилось современно... Так все это шутка? Ты не замужем?
– А какая разница?
Выйдя из вагона, он обернулся, пытаясь разглядеть Миру. Заметив легкое шевеление, он решил, что это она помахала ему рукой. Трамвай давно прогрохотал, а он продолжал ошеломленно стоять на продуваемой ветром площади.
«Вот и пойми... Понравился я ей или просто смеется надо мной? Ведь наверняка все врет... Пятнадцать ухажоров у нее было... Замужем она... Совсем же еще девчонка. А я и уши распустил. А мила, черт возьми... Как мила... Но видать, не про мою честь... Не по вору шапка. Или как там про шапку?..»
Он рассеянно пересек площадь и побрел к остановке, чтобы ехать в обратную сторону. Ему действительно было совершенно не по пути с ней. В трамвае, опустившись на подвернувшееся свободное сидение, Николай предался обычному ходу мыслей, который весьма отличался от того, что обычно выходило из его уст и оставалось во внешней среде. Он знал, что если бы дал себе волю, его, пожалуй, снова заключили бы в психиатрическую больницу, в коей ему довелось побывать по причине уклонения от призыва в армию. Там ему даже не пришлось притворяться: он просто дал добро на стриптиз своему обычно удерживаемому на привязи языку. В военкомате продукт этого сомнительного эксперимента был принят за шизофренический бред. Талантливые люди часто списываются со счетов как умалишенные. Так проще. Надежнее. По крайней мере, для окружающих. Однако вряд ли Николай был сумасшедшим в полноправном смысле этого слова. Просто ход его мыслей сплошь состоял из неожиданных сентенций, и не удивительно, потому что был он не столько прирожденным философом, сколько ярко выраженным поэтом, и его мысли были гораздо свежее, чем его обыденная, привычная речь.
«Мира, Мира... Неужели я просто вульгарно влюбился? Вот так сразу, бесповоротно? Что за наивная истерия? Глупости! Допустим, мне нравится эта девочка, только и всего, но я вовсе не собираюсь раскисать... А влюбленность неизбежно приводит к раскисанию. Жизнь не устает предъявлять мне свои проверочные сюрпризы». Еще утром все было так просто и буднично, он был спокоен, и ночной сон, этот древний лорд исцелений, его вполне освежил. Ему снилась напряженная и отчасти фантастичная сценка, будто бы на его кровать присела Минерва. И, не долго ломаясь, отдалась ему... Ну... Пусть то была не Минерва, а нечто среднее между телеведущей в выпуске новостей и... «О боже мой! Та, что мне приснилась накануне сегодняшней встречи, была вылитая Мира! Или мне это теперь так кажется?..» Так или иначе, наутро он был готов к спокойному созерцанию мира. Правда, его непоседливая курительная трубка снова оживилась под утро, жадно желая проникнуть в какой-нибудь настоящий, а не воображаемый чехол, но ленивая логика вынужденного воздержания заставила его успокоить этот живой самострел, вечно отвлекающий своего хозяина от суеты повседневных дел. Он просто крепко сжал его в ладони и заснул еще раз, а когда проснулся, прилив неосуществимых намерений отступил, все успокоилось, и он поднялся с кровати, послушно утыкаясь лицом в медицинский сценарий своей жизни. Поспал, поел, облегчился... «Спасибо, Боженька, за мое животное бытие... Утром бочкообразный мир диктовал мне свои, словно сорвавшиеся с цепи законы, и я был вполне счастлив и доволен собой... Но теперь все внезапно провалилось в тартарары... Мне нужна эта девочка, словно я был только для того и рожден, чтобы смотреть в эти карнавальные, смеющиеся глаза! Ерунда... Она не для меня... Какая-то глупость. Да и как это возможно? Что за адскую услугу оказали мне мои гормоны, эти стражи эротических полетов в простынях вместо облаков?.. Мой мозг, словно едва потертое заветное местечко, уже не может думать ни о чем, кроме преступных подсвечников, тихого шепота, краденой любви... Мои виски послушно встречают пули мыслей о вынужденной борьбе за самку. Где они, завсегдатаи развратных салонов? Где блистательные казановы, донжуаны?.. Древние китайцы рекомендовали познавать за ночь минимум десять женщин, и ни одной не отдать свое семя... Я отдал бы все одной. Мне не нужно семерых! Или сколько там по китайским канонам? Они мне ни к чему. Эй, где вы, мои учителя?.. Научите меня обаять это перышко... Именно так – Мира словно перышко, так легка, так воздушна... И не такая уж она красавица... Но от этой некрасавицы моя африканская затычка наполняется всполохами пламени, спасением от которого мог бы быть лишь воистину реактивный минет, он самый, родимый, этот истинный бог подростков, для которых поиск влажных, зубастеньких тюрем превращается в единственное развлечение. Влюбленность – это вера в эрекцию новой эры. Только мы, русские дятлы, населяющую эту забытую Богом часть мира в начале девяностых двадцатого века, считаем друг друга бесполыми товарищами, компаньонами по зоне... Между тем фаллос, лингам... зовите как хотите... он, он король всех культов! И ему не страшны ни поддельные чудовища, ни опасные возможности, ни отловленные и пристреленные в пылу охоты лани...»
