Рассказы - Лимонов Эдуард Вениаминович (читать книги регистрация TXT) 📗
«Ах, – сказала она, переворачиваясь на живот. – Видишь ли, ты, конечно, догадываешься сам, что ты скотина. Не так ли?» – спросила она меня весело.
«В каком-то смысле, наверное, да», – согласился я, закуривая свой обычный постельный джойнт,. я их всегда таскаю с собой в бумажнике.
«Вот это мне и нравится», – сказала она, смеясь.
«Перестань, – сказал я. – Я спросил серьезно. Мне интересно как литератору».
«Я серьезно», – сказала она и, вскарабкавшись на колени, обняла меня сзади.
«Эй, эй! – сказал я. – Что за нежности!» – и стряхнул ее руки.
«Я же говорю, что ты скотина, – опять развеселилась она. – Даже в минуты интимности ты называешь меня не иначе как „пизда“. Ты, грохнувшись со мной в постель, никогда не утруждаешь себя тем, чтобы как-то приготовить меня, погладить, просто поцеловать, в конце концов. Ты помещаешь меня в удобную тебе позицию, бесцеремонно, если тебе нужно, передвигая мои руки и ноги, как будто я кукла или труп, и вонзаешь в меня свой хуй. Ты грубое сексуальное животное. Мужлан. Предположить, что ты не знаешь, как надо, я не могу – я читала твои книги… Кроме того, у тебя должен быть огромный сексуальный опыт, не может быть, чтобы ты ничему от женщин не научился. Я думаю, что ты просто не заботишься обо мне, о женщине, которая с тобой в постели. Тебе даже, очевидно, все равно, кто с тобой».
«Забочусь, – сказал я, выдыхая мой дым, – Я не сплю со всеми женщинами. Далеко не со всеми сплю».
«О, я польщена!.. – сказала Даян. – Но я не закончила. Если бы ты мне встретился лет десять тому назад, я была бы от тебя в ужасе. Сейчас же, странное дело, я обнаружила, что твои ужасные манеры мне нравятся. Сейчас, когда я так неуверенна в себе как никогда в моей жизни, твоя нахальная самоуверенность мне действительно импонирует. С тобой я чувствую себя бесстрашно и спокойно, и когда ты, „наебавшись“ (прости, но это твое слово!), храпишь, раскинувшись на моей кровати, я, робко прикорнув где-нибудь с краю, на случайно незанятом тобой клочке кровати, раздавливаемая тобой о стену, странно, но чувствую себя уютно и спокойно. А храпишь ты хоть и негромко, но всю ночь, и пахнет от твоей кожи хорошо. Из-под мышек, правда, несет потом, потому что никогда не употребляешь дезодорант, варвар… Ты храпишь, а я лежу и думаю о том, что, если бы у меня был такой зверь каждую ночь под боком, я была бы, наверное, счастлива. Я – женщина, увы, и мне все больше хочется, чтобы за меня решили мою жизнь, чтобы кто-то меня уверенно по жизни вел. Все другие мужчины, которых я встречаю, очень неуверенны в себе. Они сами не знают, как жить. Ты знаешь. Они даже заискивают передо мной в постели, они боятся моего мнения об их сексуальном исполнении. Как же, я для них опытная женщина! Ты даже себе не представляешь, как они неуверенны. Они, например, мелко врут, скрывают наличие в их жизни других женщин… Ты же нагло рассказываешь мне о своих приключениях, хвастаешься, совсем не считаясь с тем, что, может быть, мне неприятно слушать о других женщинах».
«Ну извини, – сказал я. – И спасибо за грубую скотину. Хорошенький портрет ты нарисовала. Я себя несколько другим представлял. Нежнее».
«Не огорчайся, – сказала она и поцеловала меня в плечо. – Ты замечательная и необыкновенная грубая скотина. Спасибо тебе. Мне с тобой очень легко. Я такая с тобой, какая я есть. Или какой я себя представляю. Мне не приходится врать или стесняться. Чего уж тут стесняться, если ты все равно называешь меня „пиздой“ или „блядью“… Я могу рассказать тебе все, поделиться с тобой моими самыми рискованными историями…»
«Как лейтенант с оберштурмбаннфюрером в перерыве между боями, – сказал я. – Фронтовые эпизоды».
«Что? – спросила она. – Я не поняла».
«Неважно, – сказал я. – Давай расскажи мне лучше смешную историю». – И потушив свой джойнт, я улегся с ней рядом.
И она рассказала мне очень смешную историю о том, как, напившись, она спустилась этажом ниже к старому художнику, 65, и заставила его выебать ее. И художник выебал, да еще как!
«Ну ты и блядь, лейтенант!» – смеялся я, а сквозь бамбуковую занавесь на окне спальни по нам барабанила латиноамериканская самба. Даян тоже очень смеялась, все еще пьяная, рассказывая, как спустилась к художнику совсем голая.
Двойник
В почтовом ящике – пакет. Адрес отправителя – религиозной организации – американский. Вынул пакет, верчу в руках, не могу понять, какое отношение я имею к ним и откуда они взяли мой адрес. Открыв пакет, обнаружил там книгу. Карманная, на русском языке Библия. Совсем уже решив, что распространители слова Господня добрались до меня случайно – получили мою фамилию и адрес от шутника-приятеля, я все же новенькую Библию перелистнул.
И, к удивлению своему, обнаружил на титульном листе следующее посвящение, подписанное именем Джон: «Дорогому Эдварду, в память о нашей встрече, с надеждой на будущее, от его близнеца».
После этого я тотчас его вспомнил. Мой двойник. Преподобный Джон. Обещал обратить меня в свою веру и сдерживает обещание. Не забыл. Упрямый отец Джон. Приятель организовал нашу встречу в Нью-Йорке. «Я хочу познакомить тебя с одним любопытным человеком, – сказал Стив и посмотрел на меня вопросительно. И, очевидно, предугадывая мою реакцию, тотчас добавил: – Не бойся, это не будет скучно. Поверь. Приходи ко мне в воскресенье, и он тоже придет. Потом пойдем куда-нибудь пообедаем».
Я не люблю людей. То есть я не люблю человека массового, и массовый мужчина еще ужаснее массовой женщины. Массовую женщину хотя бы можно выебать и нащупать что-то общее. Но, во-первых, я верю вкусу Стива, он меня неплохо знает и знает, как скучны мне нормальные люди, раз приглашает – значит, что-нибудь острое, приперченная личность для меня заготовлена. Во-вторых, даже если и неинтересным окажется экземпляр, я Стиву кое-чем обязан, в частности, публикацией одной из моих первых книг, которой он был и редактором. В случае крайней необходимости пострадаю пару часов – я их должен Стиву.
В воскресенье в августе я пришел в квартиру Стива на Сент-Марк плейс, разумеется, вовремя. Хотя и старался прийти попозже, но пришел первым. Внизу бесконечно, пулеметными очередями стучал дверной автоматический замок. Очевидно, кто-то из жильцов уехал на уик-энд из нью-йоркской августовской бани, каким-то образом навечно оставив кнопку «дверь» прижатой, или нечто испортилось в несложном механизме открывания двери. Стива я застал едва вставшим из постели.
Мы заговорили о чем-то, но ни я не спросил его о другом госте, ни он не старался сообщить мне, кто гость такой и чем он занимается. Наконец раздался звонок в дверь, и Став, сказав: «Вот и Джон», – посмотрел на меня с любопытством. Вошел человек в таких же, как у меня, очках, одного со мной, пожалуй, роста. Мы представились, он сел за стол. Мы пили вино, и Джон тоже получил бокал. Стив и Джон обменялись несколькими фразами. Стив все время смотрел на меня, чего-то ожидая. Наконец он спросил меня: «Ты не находишь, Эдвард, что вы с Джоном очень похожи?»
Я всмотрелся в человека внимательнее. Нет, он был чужой человек, лицо его мне было незнакомо.
Лишь с большим трудом, напрягшись, я обнаружил в его лице черты моего лица. Нос, губы были те же, строение скул, волосы. Сходство, если оно было, усугублялось, должно быть, одинаковым стилем прически – короткие волосы его были зачесаны назад небольшим коком над лбом, обычная прическа эпохи Элвиса Пресли, конца 50-х годов. У меня такая же. И на нем были очки того же стиля, что и мои – в темной пластиковой оправе.
Возможно, мы были одинаковы, но я видел нас разными. Одинаковы физически. Но я его не узнавал до того, как Стив указал мне, что это мой двойник. Дело в том, что я себя представлял другим. С теми же чертами лица, но иным. Я хотел видеть себя иным и видел.
Лицо его мне не понравилось. Если бы я был женщиной, я бы не смог влюбиться в его лицо. В лице его было что-то нехорошее и даже неинтересное. Проглядывало сквозь черты. Это наблюдение смутило меня. Неужели и у меня такое лицо? Прежде всего он был здоров. Здоровое лицо.
