Эпоха перемен - Демина-Павлова Ольга (электронная книга txt) 📗
- Что же делать?
- Не знаю... и без работы нельзя, и с такой работой тоже... жизни может не хватить, - с болью в голосе сказала Мария Демьяновна. - Да хоть бы платили! А так платят копейки, да и те с большим одолжением...
- Что все так плохо? - спросила Анна.
- Не то слово! Постоянно рабочим задерживают зарплату... А как жить людям, как питаться?.. С голоду помирать что ли?
- Я слышала на днях, что на заводе объявили, что в счет зарплаты можно будет съездить во Францию или в другую страну Европы, - сказала Анна.
Мария Демьяновна сокрушенно покачала головой:
- Какая Франция?! Какая Европа?! Людям есть нечего. Дайте людям деньги, честно заработанные ими, а они уже сами решат, куда их потратить...
- Ну, это, конечно, правильно, - заметила Анна.
- Франция... Кому мы там нужны без денег? Никому. Мы и здесь-то никому не нужны. Это хорошо, что я пенсию получаю, можно еще как-то продержаться... Да вы вот еще с Алексеем не поженились, детей у вас пока нет... а если вы поженитесь, дети пойдут, их же кормить надо... - сказала, тяжело вздыхая, Мария Демьяновна. - Без кормежки, без полноценного питания, какой из работника толк?! Никакого... Вот на прошлой неделе, в цеху, где Алексей работает, парень упал в обморок возле станка. Он недавно устроился работать, пришел в цех сразу после школы, врач сказала, что у него случился голодный обморок... Вот тебе и Европа... Многие рабочие на заводе поговаривают, что пора уже бастовать, чтобы привлечь внимание руководства... чтобы деньги выплатили.
В комнату вошел Алексей, он был еще слаб. Вид у него был болезненный, на щеках проступил нездоровый румянец. Он поздоровался с Анной и сразу же закашлялся. Мария Демьяновна вскочила со стула и подошла к сыну:
- Сыночек, зачем ты встал с постели? Ты еще слабый...
- Надоело лежать... валяюсь в постели целый день, - сказал Алексей. Он посмотрел на Анну: - Тебя мать вызвала?
Анна кивнула головой.
- Я ее просил тебе не звонить... не беспокоить тебя... - сказал Алексей. Он бросил на мать недовольный взгляд. Мать, не сказав ни слова, вышла из кухни.
- Зачем ты так, Алексей? - сказала Анна.
Алексей взял Анну за руку.
- Аня, я все равно рад тебя видеть, - сказал он. Анна улыбнулась. - Ты уже поела? - спросил Алексей.
- Да, твоя мама накормила меня.
- Как у вас дела в редакции?
- Как обычно...
- Если не хочешь, не рассказывай, - обиженным тоном сказал Алексей.
Анна насупилась.
- Алексей, с тобой трудно разговаривать, - сказала она обиженным тоном. - Я понимаю, что ты болен... и тебе сейчас тяжело... Я тебе очень сочувствую...
- Анна, только не надо меня жалеть! - резко сказал Алексей, вставая из-за стола, - я не маленький мальчик, я взрослый мужчина.
Анна вздохнула:
- Все мужчины - такие капризные становятся, когда болеют.
- А ты откуда знаешь? - спросил, улыбнувшись, Алексей.
- Оттуда, - сказала Анна. Она тоже улыбнулась. - Из богатого жизненного опыта...
- Значит, ты говоришь, что у тебя есть богатый жизненный опыт, - сказал Алексей. Он прижал девушку к себе и поцеловал.
Мария Демьяновна находилась в соседней комнате, она смотрела телевизор. Прикрутив звук громкости, она прислушивалась, о чем на кухне говорили молодые. Вначале она нахмурилась, когда между Алексеем и Анной произошла небольшая недомолвка, потом вздохнула с облегчением, когда они помирились. Мария Демьяновна, выключила телевизор и направилась в свою комнату.
***
На площади перед горисполкомом шумело людское море. При большом стечении народа шел митинг. Собравшиеся шумно выражали свое недовольство работой городских властей и лично мэра Эдуарда Мороцкого. Митинг освещало несколько журналистов из местных газет. Здесь же, возле лохматой пушистой ели, стояла Юлия Лукошина, она что-то быстро записывала в свой блокнот. Руки мерзли на морозе. Она достала из кармана пальто варежки и надела их на руки. Потом она поплотней укуталась в теплый шарф, повязанный у нее на шее, теплую синюю шапку нахлобучила почти на глаза, чтобы пронизывающий ветер не задувал, и не мерзли уши. Юля ужасно замерзла, ей хотелось поскорей вернуться в редакцию, но собравшиеся люди не расходились. А редактор Гришин приказал корреспонденту Юле Лукошиной быть до конца митинга, потому что сегодня должны были подписывать какой-то важный документ, петицию об отставке действующего мэра. Честно говоря, Юлька была уверена, что эта петиция - филькина грамота, и она ничего не даст, но, тяжело вздыхая и трясясь на морозе, Юля продолжала стоять на площади на пронизывающем ветру и наблюдать за митингом. Рядом стоял их фотокор Сева Лавринец. Он уже сделал несколько удачных снимков и теперь стоял возле Лукошиной. Сева, как мужчина, мужественно переносил холод, не жалуясь и не скуля. Он лишь поеживался от холода и шмыгал носом.
Публика на митинге была разношерстной. Здесь собрались недовольные пенсионеры, представители рабочего класса, профсоюзные активисты, торговые работники, коммунисты, руховцы, социалисты, были и представители молодежи, но их было совсем немного. Вся эта разнородная толпа людей бурлила и гудела на площади возле горисполкома. Наблюдали за митингом местные журналисты и представители правопорядка, неподалеку за зданием горисполкома стоял автозак, подогнанный сюда, чтобы усмирять особо буйных, но пока он простаивал без надобности, так как митинг проходил довольно спокойно, особо рьяных нарушителей правопорядка в толпе не наблюдалось. Любопытные зеваки, проходящие мимо, ненадолго останавливались возле собравшихся митингующих и с любопытством спрашивали "что происходит", и тут же проходили мимо, зимний холод и ветер гнал их прочь.
Юлия Лукошина прислушивалась к тому, что говорили в толпе, какие мнения высказывали люди, она быстро записывала все в блокнот. Рядом с трибуной, устроенной возле памятника Ленину, стояли местные активисты и представители разных партий, они поочередно выступали перед собравшимися, убеждали людей в своей правоте. Лукошина решила поближе подойти к трибуне и послушать, что говорят активисты. Сева Лавринец с тревогой на нее посмотрел:
- Юля, ты куда собралась? - спросил он.
- Хочу поближе подойти к трибуне, - сказала Юля, - надо послушать, что говорят выступающие...
- Будь осторожней, не лезь особо в толпу, - предупредил Сева. - В любой толпе может начаться давка.
- Хорошо, я буду осторожна, - сказала Юля Лукошина и пошла в гущу народа.
Она продвинулась на несколько метров вперед и остановилась, чем ближе к трибуне, тем плотнее стояли ряды собравшихся, здесь протиснуться сквозь ряды людей было сложней. Возле Лукошиной стояли две женщины пенсионного возраста, они живо что-то обсуждали. Одну женщину звали Валентина Ивановна Шумилина, Лукошина ее знала, она часто приносила свои статьи в редакцию газеты "Никитинские новости". В своих статьях Шумилина критиковала городского голову и обличала все недостатки действующей городской власти. Кто была другая женщина, Юля не знала, из разговора она поняла, что эта женщина всю жизнь проработала в школе учителем. Журналистка прислушалась, о чем говорили женщины. Шумилина ратовала за возвращение старого советского строя, она рассказывала о том, как раньше все мы хорошо жили. Ее собеседница доказывала ей обратное и приводила пример, когда прежние власти допускали перегибы на местах при проведении коллективизации, когда прятали людей за решетку, обвинив их "врагами народа" . Между женщинами выходил спор, но никто не хотел уступать, доказывая собеседнику свою правоту.
В этот миг у трибуны началось какое-то движение и суматоха. Какой-то мужчина в серой курточке и ондатровой шапке пытался пробраться к микрофону. Его не было в списках выступающих, потому его не пропускали к микрофону. Но он настаивал на том, чтобы ему предоставили слово, мотивируя тем, что у него есть важная информация для людей. Тогда, наконец, после пятиминутных споров и пререканий, ведущий митинга отдал ему в руки микрофон. Мужчина начал свое выступление пафосными словами "Уважаемая громада, я имею, что вам сказать..." Люди прислушались. Мужчина говорил довольно убедительно. Но когда люди поняли, что этот выступающий начал хвалить деятельность нынешнего мэра Эдуарда Мороцкого, рассказывая, как много Мороцкий сделал для города, и призывая всех собравшихся расходиться по домам, люди стали возмущаться, они потребовали немедленно убрать выступающего с трибуны. Толпа зашевелилась. К выступающему мужчине в серой курточке кинулся из толпы какой-то мужчина, он выхватил микрофон у него из рук, а подбежавшая женщина в это время стукнула выступающего по голове, ондатровая шапка слетела у того с головы, несколько человек, поспевших на помощь, тут же оттеснили неугодного с трибуны.
