Отель «Нью-Гэмпшир» - Ирвинг Джон (книги онлайн полностью .txt) 📗
В те года тренер Боб имел много что сказать моему отцу по поводу плана игры и в отношении того, что он делает неверно. Тренер Боб заявил, что ремонтировать здание Томпсоновской семинарии для девиц — «все равно что насиловать носорога». Это потребует несколько больше времени, чем думал мой отец.
С продажей материнского дома никаких сложностей не возникло, он был очень хорошим, и мы на этом сорвали приличный куш, но новым владельцам не терпелось вступить во владение этой собственностью, и нам пришлось заплатить приличную ренту, чтобы прожить там еще один год после того, как были подписаны все бумаги.
Я помню, как наблюдал за тем, как из того, что должно было стать отелем «Нью-Гэмпшир», выносили старые школьные парты, сотни парт, которые были привинчены к полу. Сотни дыр в полу, которые надо было заделать или закрыть весь пол коврами. Это была только одна из деталей, с которыми пришлось столкнуться отцу.
А оборудование ванных комнат на четвертом этаже оказалось для него полным сюрпризом. Моя мать должна бы была это помнить: за несколько лет до ее поступления в Томпсоновскую женскую семинарию туалеты и ванны на верхнем этаже были оборудованы неправильно. Вместо того чтобы прислать сантехнику для учащихся старших классов, прислали и установили миниатюрные унитазы и раковины, предназначенные для детского сада на севере штата. Так как ошибочное оборудование стоило меньше, чем заказанное, Томпсоновская семинария для девиц решила ошибку не исправлять. Таким образом, поколение за поколением девочек, учащихся старших классов, вынуждены были скрючиваться и подгибать колени всякий раз, когда собиралось пописать или помыться — туалеты детских размеров чуть не ломали девочкам спины, когда они садились на них слишком быстро, маленькие раковины были установлены на уровне колен, а зеркала смотрели им прямо в грудь.
— Господи боже мой, — сказал отец, — да это какой-то сортир для эльфов.
Он надеялся расставить старое сантехническое оборудование по всему отелю, у него хватало здравого смысла понять, что гости не захотят пользоваться коммунальными ванными комнатами, но он думал, что сумеет сэкономить уйму денег, воспользовавшись уже установленными раковинами и туалетами. В конце концов, в средней школе было не так уж много оборудования, пригодного для отеля.
— Во всяком случае, зеркала пригодятся, — сказала мать, — просто мы их повесим несколько выше.
— И раковины с унитазами тоже, — настаивал отец.
— Кто сможет ими пользоваться? — спросила мать.
— Карлики? — предположил тренер Боб.
— Во всяком случае, Лилли с Эггом смогут, — заявила Фрэнни. — По крайней мере, еще несколько лет.
А потом еще были привинченные стулья, которые шли в комплекте с партами. Отец не хотел их выбрасывать тоже.
— Великолепные стулья, — говорил отец. — Очень удобные.
— Они какие-то такие изысканные, с вырезанными на них именами, — сказал Фрэнк.
— Изысканные, Фрэнк? — переспросила Фрэнни.
— Но они привинчены к полу, — сказала мать. — Люди не смогут их сдвинуть с места.
— А почему люди должны таскать с места на место мебель в отеле? — возмутился отец. — Я хочу сказать, что мы оборудуем комнаты так, как они должны выглядеть, правильно? И вообще, я не хочу, чтобы люди двигали стулья с места на место, — сказал он. — А в данном случае они этого просто не смогут делать.
— Даже в ресторане? — поинтересовалась мать.
— Люди любят после хорошего обеда отодвинуть стулья назад, — заметил Айова Боб.
— Ну а здесь это не получится, — настаивал отец. — Мы разрешим им вместо этого отодвигать столы.
— А почему бы и столы тоже не привинтить к полу, — предложил Фрэнк.
— Это слишком изысканная идея, — возразила Фрэнни.
Позже она скажет, что Фрэнк чувствовал себя настолько незащищенным, что предпочел бы все в жизни привинтить к полу.
Конечно, сделать из классов отдельные номера, каждый с собственной ванной — вот что потребовало больше всего времени. Прокладка труб оказалась такой же сложной задачей, как организация грузового автопарка на железнодорожной станции; когда кто-то спускал воду на четвертом этаже, по всему отелю слышно было, как она с проклятиями отыскивает себе дорогу вниз. А в некоторых комнатах до сих пор оставались классные доски.
— Если они чистые, то какая в этом беда? — говорил отец.
— Конечно, — соглашался Айова Боб, — один гость может оставить сообщение следующему.
— Например, «никогда больше здесь не останавливайся», — предположила Фрэнни.
— Все будет нормально, — сказал Фрэнк. — Я вот просто хочу, чтобы у меня была собственная комната.
— В отеле, Фрэнк, — сказала Фрэнни, — каждому полагается собственная комната.
Даже тренеру Бобу достанется комната, так как после выхода в отставку школа Дейри вряд ли разрешит ему жить на своей территории. Тренера Боба осторожно подготовили к этому; он был готов к переезду, как только у нас будет все готово. Его очень интересовало, как мы поступим со спортивным оборудованием: волейбольное поле с растрескавшейся глиной, хоккейное поле, баскетбольные щиты и кольца — сетки от них давным-давно сгнили.
— Ничто не выглядит таким заброшенным, как баскетбольные кольца без сеток, — говорил он. — Думаю, это очень грустно.
И вот в один прекрасный день мы наблюдали, как рабочие с отбойными молотками начали сбивать надпись «ТОМПСОНОВСКАЯ СЕМИНАРИЯ ДЛЯ ДЕВИЦ», которая была глубоко утоплена в кирпичи на мертвенно-серой стене фасада над главным входом. Их рабочий день закончился — я уверен, они специально так подгадали, чтобы на стене остались буквы: «СЕМИНА… ДЛЯ ДЕВИЦ». Это была пятница, так что надпись провисела весь уикенд, изрядно раздражая отца с матерью и смеша тренера Боба.
— Почему бы тебе не назвать отель «СЕМЕНА ДЛЯ ДЕВИЦ»? — спрашивал Айова Боб отца. — Всего-то и надо было бы тогда, что одну букву заменить.
Боб был в хорошем настроении, так как его команда выигрывала и он знал, что вот-вот распрощается с растленной школой Дейри.
Если мой отец и бывал в плохом настроении, то он редко это показывал. (Он был полон энергии. «Энергия порождает энергию», — повторял и повторял он, готовя с нами уроки или тренируя свою команду.) Он не собирался уходить в отставку из школы Дейри; возможно, он боялся рисковать, а может быть, ему наша мать не позволяла. Он продолжал заниматься отелем «Нью-Гэмпшир», но одновременно с этим вел в трех классах английский язык и тренировал зимнюю и весеннюю команды бегунов, так что дела продвигались вперед с половинной скоростью.
Фрэнк, казалось, исчез в школе Дейри; он был как одна из коров на ее эмблеме. Спустя небольшое время он стал незаметен. Он делал свое дело, пусть и не без труда, и посещал требуемые атлетические занятия, хотя у него не было любимого вида спорта и он не годился (или не пытался попасть) ни в одну из команд. Он был крупным и сильным, но, как всегда, неуклюжим. И (в шестнадцать лет) он отрастил на верхней губе тоненькие усики, благодаря которым выглядел намного старше. В нем была какая-то расхлябанность и что-то, напоминающее щенка, какая-то тяжелая неповоротливость в ногах — которая намекает на то, что в один прекрасный день щенок этот станет большой и внушительной собакой; но Фрэнк будет вечно ждать того баланса, который позволит животному внушительных размеров стать в самом деле внушительным. Друзей у него не было, но это никого не беспокоило; у Фрэнка никогда не было особой потребности в друзьях.
У Фрэнни, конечно, была масса дружков. Большинство из них были старше Фрэнни, а один из них мне даже нравился: это был высокий, рыжеволосый ученик выпускного класса школы; сильный молчаливый тип, который греб на головной лодке в университетской команде. Звали его Стратерс, он вырос в штате Мэн и (если не считать мозолей у него на руках, ржаво-коричневых от бензоина, которым он смазывал их, чтобы они затвердели, и того факта, что временами от него несло как от влажного носка) был вполне приемлем на взгляд любого члена нашей семьи. Даже на взгляд Фрэнка. Грустец рычал на него, но это из-за запаха. Стратерс покушался на доминирующее положение Грустеца в нашем доме. Не знаю, был ли он в числе любимых приятелей Фрэнни, но он обожал ее и очень хорошо относился ко всем нам.
