Винки - Чейз Клиффорд (читать полностью книгу без регистрации .txt, .fb2) 📗

В спальне Клифф, как обычно, немного потряс медведя, чтобы его глаза открылись и закрылись, и, увидев, что правый глаз никак на это не реагирует, снова потряс его, и каждый раз медведю хотелось закричать от боли.

— Винки, — спросил мальчик, — почему твои глаза не открываются как следует? — Он говорил это, выказывая изящный гнев, словно медведь просто отказывался выполнять его волю. А так ли это было? Когда Клифф начал трясти его с еще большей силой, Винки внушал больному глазу, чтобы тот снова открылся.

Тряска резко прекратилась, и здоровым глазом Винки увидел, как к нему приближается указательный палец мальчика. Он повернул направо, и медведь ощутил его влагу и тепло на глазу, который не открывался. Затем палец надавил на глаз.

В Новом Орлеане все будет совсем по-другому

Ощущение было просто невыносимым, зато теперь закрытый глаз поддался и со скрипом открылся.

Теперь обоими тазами он видел лицо Клиффа, совсем близко, такое озабоченное, и пристальный взгляд его серых таз.

— Хм, — пробормотал он, как это делал один из его братьев. Мальчик нахмурился, и затем Винки увидел, как к нему снова приближается палец. Он еще раз надавил на правый глаз, отчего медведю захотелось кричать. Глаз снова со скрипом закрылся. Обычного щелчка не последовало, лишь послышался звук, затем боль, как от наждачной бумаги. Клифф надавил, и глаз открылся и закрылся еще несколько раз, и на какое-то мгновение ему показалось, что уже не так больно…

Мальчик неожиданно крепко обнял медведя, и какую бы боль Винни ни пришлось сегодня испытать, казалось, это того стоило.

— Скоро тебе станет легче, — сказал Клифф. Эти слова были словно успокаивающий бальзам и для его больного глаза, и для него самого, так что, несмотря на то как с ним обращались до этого, сердце Винки начало медленно и не без боли раскрываться…

— Разговариваешь со своим медведем? — насмешливо спросил Кен.

Винки слышал, как он топал по лестнице, но сделал вид, что не замечает, словно мальчик как-то мог помешать медведю.

— Нет, — ответил Клифф, неожиданно отстранив от себя медведя на расстояние вытянутой руки.

— Ах, Винки, ах, Винки, как твои дела? — пропищал Кен по-детски.

Клифф быстро положил медведя на полку, не обращая никакого внимания на то, что один глазу него открыт, а другой закрыт. Затем выбежал из комнаты и побежал по лестнице к ужину.

Той ночью, после того как Клифф переоделся в пижаму, он нежно посмотрел на медведя, но затем с растерянным видом, будто не помня, что собирался сделать только что, просто полез в кровать. Внизу заиграла быстрая мелодия к фильму «Золотое дно».

В течение следующих нескольких дней Винки все смотрел и ждал, что его заберут с полки и еще раз крепко обнимут, но Клифф приходил и уходил, засыпал и просыпался, не говоря ему даже ни слова. И все же у медведя оставалась некоторая надежда: ведь, хотя Клифф со всей силы старался вести себя как большой, он продолжал накладывать в штаны.

4

— Они сейчас устроили акцию протеста в… — с пренебрежением сказала Рут однажды вечером. С полки, на которой он сидел, Винки не расслышал название места и не знал, далеко это было или близко. Он смотрел прямо перед собой одним глазом.

— Чего хотят негры? — спросил Клифф.

— Ничего, — ответил Дейв. — Все это ровным счетом ничего.

— Они не знают, чего хотят, — добавила Рут, словно поставив точку.

Винки взволнованно вдыхал аромат их ужина — солонины и капусты. Насмешки над неграми стали семейным развлечением еще в Луизиане. За завтраком Дейв любил читать газетные сообщения о том, как какой-нибудь негр пытался что-то украсть, но его поймали, потому что он был глуп. Или группа негров вышла на акцию протеста против чего-то, и полиция разогнала или задержала их. Винки же казалось, что это было несправедливо. От этих историй у него кружилась голова, как будто полка, на которой он отбывал ссылку, понемногу наклонялась и он, казалось, вот-вот упадет.

Случилось так, что школу, куда ходил сам Пол, в тот год десегрегировали. По какой-то неопровержимой логике, которую Винки не мог постичь, это означало, что все девочки, «белые» и «цветные», теперь ходили учиться в более новое, современное здание, построенное для «белых» подростков, а Полу и другим мальчикам осталась полуразрушенная школа на другом конце города, где до этого учились «цветные». Пол не любил школу, и Рут с Дейвом обвиняли в этом негров.

— Эти «цветные» просто развалят новенькую школу, — сказал Дейв. — Можно подумать, политики от этого одумаются.

— Я хочу ходить в эту классную школу для «белых», — сказал Кен с акцентом чернокожих, от чего Клифф рассмеялся.

Винки не любил шутки, в которых высмеивались люди. Он слушал, как вилки звякают по тарелкам.

Рут сказала:

— Когда я ходила в школу, мы тоже прошли через десегрегацию, потому что они начали переезжать в Морган Хилл. Они просто уничтожили мою школу. Видели бы вы ее сейчас.

Посуда продолжала тихо звенеть, словно завершая необратимый процесс разрушения, который только что описала Рут. Больной глаз Винки начал пульсировать. В этот же момент он заметил, что Пол (что было очень странно) не проронил ни слова на протяжении всего разговора о его школе. Медведь вдруг понял, почему от подростка исходил несвежий запах конфет и сигарет: он сбегал с уроков. Не только Клифф и Кен поняли это. Винки одновременно смотрел и в темноту, и на покрывала на кроватях младших мальчиков. Странно было знать то, о чем никто больше и не подозревал. Иногда Винки испытывал от этого чувство гордости, а иногда жалел, что не может взять и выложить все секреты.

5

«Многоточие», — подумал медведь, вглядываясь одним глазом в темноту комнаты мальчиков. Он называл это тоской, а не нелюбовью или нерадостью, потому что тоску можно было вынести, от нее можно было избавиться. Сегодня застрелили президента. Винки знал об этом, поскольку Клифф и Кен вернулись из школы раньше обычного.

— Всякое случается, — напомнил себе Винки, испытывая что-то похожее на чувство удовлетворения оттого, что его опасения оправдались. Он посмотрел на карту США, которая висела на стене Кена, на оттенки серого в темноте. То, что он видел, показалось ему огромным, приносящим несчастье, одурманенным, прожорливым крокодилом.

Медвежонок размышлял о том, что должно было случиться и чего не должно, что могло случиться и чего не могло, что выбрали, что выбрали лишь частично и чего вовсе не выбирали, на что надеялись и в то же время не надеялись, что можно было изменить и чего нельзя, что было выстрадано и пережито и что — нет, и чего так легко можно было бы избежать.

Клифф словно забыл о Винки. Порой он все равно носил медведя по дому, будто забыв о насмешках братьев, а иногда казалось, что Кен и Пол сами забыли — они видели мальчика с Винки под мышкой, но не говорили ни слова. Или даже временами они начинали играть с Винки, говоря что-нибудь наподобие: «Винки хочет посмотреть телевизор», или «Винки скучно», или «Винки хочет перекусить». За такие причуды Винки стал ненавидеть Кена и Пола еще больше, потому что он знал, что с такой же легкостью все это может превратиться в «Винки нужно отшлепать» или «Ой, Винки упал с лестницы». «Винки хочет, чтобы его обняли» — этого никогда нельзя было услышать.

Возьмет ли Клифф его на руки или, может, даже поцелует его когда-нибудь? Это было повторяющимся вопросом, который сводил медведя с ума. Его больной глаз вел себя непредсказуемо. Порой, когда Клифф надавливал на правый глаз, он мог взять и открыться, закрыться и открыться опять, как и следовало. Но чаще глаз никак не открывался и болел. И тогда Клифф начинал давить на него или ковырять его пальцем, снова и снова рассеянно проверяя, двигается он или нет, будто это был шатающийся молочный зуб.