Дитя во времени - Макьюэн Иэн Расселл (книги онлайн полностью txt) 📗
Молодой человек, похожий на обезьяну, перевел дух и оглядел слушателей горящими глазами. Затем осторожно потеребил мочки своих ушей.
– Если таковы печальные последствия, то что является причиной, что мешает растущему мозгу обрести целостность? Как мы видели, мозг, подобно любому человеческому органу, развивается по своей, четко предустановленной схеме. Точно так же как коренные зубы и вторичные половые признаки появляются у всех людей приблизительно в одном и том же возрасте, головной мозг совершает свои скачки, и не приходится сомневаться, что эти скачки, в свою очередь, связаны с определенными всплесками в развитии умственных и практических навыков. Навязывая детям умение читать в возрасте от пяти до семи лет, мы знакомим их с таким уровнем абстрактных представлений, который нарушает единство детского мировоззрения, пролагает непроходимую пропасть между словом и обозначаемой этим словом вещью. Потому что, как мы видели, человеческий мозг в этом возрасте еще не развил в себе высшие логические способности, чтобы легко и ненавязчиво справляться с замкнутой системой письменного языка. Нельзя знакомить ребенка с грамотой преждевременно, до того, как это произойдет само собой, в соответствии с генетически заложенной программой развития мозга, по достижению жизненно необходимой способности отделять свое «я» от остального мира. Вот по этой причине, господин председатель, я настаиваю на том, чтобы детей не учили читать до одиннадцати или двенадцати лет, пока их мозг и их сознание не пройдут через важный этап роста, который сделает подобное разделение возможным.
Стивен распрямил спину – древняя уловка всех млекопитающих, позволяющая, вероятно, казаться больше своих размеров. От него ждали, чтобы он встал на защиту своей профессии детского писателя, разрушителя крохотных детских миров.
Выступавший снова сцепил пальцы, так что их костяшки побелели.
– Танцы и активные игры любого рода, – произнес он, – чувственное исследование мира, музыка – потому что, как ни странно, музыкальные символы не абстрактны благодаря точным указаниям на физические действия, необходимые для их извлечения, – рисование, практическое знакомство с окружающими предметами, развитие математических навыков, которые требуют больше логических, чем абстрактных представлений, и все формы игр, направленных на повышение сообразительности, – вот вполне подходящие и в первую очередь необходимые виды деятельности для детей младшего возраста, благодаря которым они смогут жить в гармонии с мирозданием, плыть по течению его сил. Навязывать им грамотность в этом возрасте, нарушать магическое тождество слова и вещи и, в конечном итоге, тождество «я» и окружающего мира – значит порождать в них преждевременную саморефлексию, ввергать их в жестокую изоляцию, которую мы привыкли, не задумываясь, называть индивидуальностью. Так, господин председатель, происходит изгнание из райского сада, налагающее отпечаток на всю дальнейшую жизнь ребенка. Преждевременное знакомство с грамотой сделает из него взрослого, которому будет недоступно непринужденное, разумное сопереживание окружающему миру, другим людям, общественным процессам; взрослого, для которого единство мироздания останется загадкой, ускользающей идеей, смутно постижимой разве что через изучение мистических текстов. Тогда как, – тут незнакомец понизил голос и снова остановил свой взгляд на Стивене, – тогда как непосредственность восприятия – это дар, вручаемый нам в детстве. Мы не должны вырывать его из рук у наших детей, навязывая им изматывающее, изнуряющее образование, набрасываясь на них со своими серьезными, докучливыми книжками.
К концу речи улыбались уже почти все, кто сидел за столом. Члены подкомитета находили удовольствие в присутствии этого, по общему мнению, чудака. Канхем, ответственный за проверку документов, подтверждающих компетенцию докладчиков, склонился над записями в блокноте, чувствуя неловкость. Один из профессоров, не Морли, делал вид, что сморкается в салфет ку, чтобы скрыть приступ смеха. Полковник Джек Тэкль сидел, скрестив руки на груди и опустив голову. Тело его мелко вибрировало. Эти скрытые признаки веселья возбудили в Стивене чувство симпатии к незнакомцу. Тот, закончив выступать, кажется, уже жалел, что отказался от стула. Он неуклюже возвышался во главе стола, опустив свисающие руки, в ожидании вопросов или разрешения удалиться. Он мог позволить себе не знать, что правительству не нужны граждане, сохранившие непосредственность восприятия. Взгляд незнакомца потерял вызывающее выражение, остановившись наточке в метре над головой председателя. Стивену захотелось пожать ему руку. Из чувства противоречия он хотел выступить в поддержку молодого человека. Но его уже вызвали на ринг, пора было вступать в схватку. Лорд Парментер, с любопытством ожидая развития событий, булькнул его имя.
– Только законченный циник, – сказал Стивен, обводя взглядом комнату, – станет спорить с тем, насколько привлекательна идея целостности восприятия, как она была здесь описана, или возможность до конца раскрыть все наши способности. Вопрос, разумеется, заключается в том, как этого достичь.
Стивен остановился, ожидая прихода следующей мысли, потом снова заговорил, не зная толком, что собирается сказать:
– Я, конечно, не философ, но мне кажется… что здесь есть над чем поразмыслить…
Он опять остановился, а затем стал говорить быстро, со вздохом облегчения:
– Письменные знаки можно преподать подобно тому, как вы сейчас описывали подачу знаков музыкальных, – в данном случае в виде набора инструкций, что именно нужно делать со своим языком, губами, гортанью и голосом. Лишь позже ребенок научится читать тихо, про себя. Но я не уверен в том, насколько верны оба этих описания – музыкальных нот и письменных букв. Процессы музицирования и чтения представляются мне очень абстрактными, но, может быть, с абстракциями определенного рода мы неплохо справляемся уже с первых дней нашей жизни? Сложности начинаются, когда мы пытаемся рассуждать над самим процессом абстрагирования и давать ему точные определения. Например, каждая мелодия несет в себе какой-то смысл. Трудно выразить его словами, но каждый ребенок легко понимает его значение. Чтение и письмо представляют собой абстрактные виды деятельности, но не больше, чем собственно разговорный язык. Двухлетний ребенок, начинающий строить целые предложения, уже пользуется фантастически сложным набором грамматических правил. Я помню, моя дочь Кейт… хотя нет… как раз именно письменное слово может стать средством, соединяющим человеческое «я» с окружающим миром. И поэтому лучшие книги для детей обладают свойством делать мир видимым, позволяют маленькому читателю непосредственно соприкоснуться с вещами, о которых идет речь, путем метафор и образов воздействуют на его ощущение и обоняние, дают впечатления, не передаваемые в словах. Девятилетний ребенок полностью открыт для таких переживаний. Письменная форма слова – такая же неотъемлемая часть обозначаемой им вещи, как и форма звуковая… Вспомните о заклинаниях, опоясывающих колдовские чаши, о молитвах, выбитых на могильных плитах, о том зуде, который толкает некоторых людей писать похабные слова на стенах общественных зданий, о тех, кто борется против распространения книг непристойного содержания, о том, что слово «Бог» пишется с прописной буквы, об особом значении личной подписи, наконец. Почему ребенок должен быть лишен всего этого?
Стивен глядел незнакомцу прямо в лицо. Лорд Парментер снова прикрыл глаза. Канхем, стоя у дверей в комнату, вполголоса переговаривался с кем-то невидимым в коридоре.
– Письменное слово есть часть мира, в котором вы хотите растворить индивидуальность ребенка. Хотя слово и описывает мир, оно не является чем-то от него отдельным. Подумайте об удовольствии, с которым пятилетний ребенок разбирает уличные вывески, или о десятилетнем, с головой погруженном в приключенческий роман. Он видит там не слова, не пунктуационные знаки, не правила грамматики, а лодку, необитаемый остров, таинственную фигуру под пальмовым деревом.
