Морфо Евгения - Байетт Антония С. (читать книги онлайн txt) 📗

— С добрым утром. Надеюсь, не помешал вам.

— Что вы. Я наблюдаю за поведением этих поразительных тварей. Мои изыскания, конечно же, покажутся нам дилетантскими…

Поколебавшись, он спросил, что именно она изучает.

— Я кладу на землю кусочки еды и считаю муравьев, которые к ним подбегают, наблюдаю, как быстро и каким образом они с ними управляются. Взгляните, их очень привлекают кусочки дыни и виноград, прошло ровно полчаса, и вот этот кусочек сладкого фрукта превратился в живую подушечку для булавок. Начинают они всегда одинаково: вонзаются в мякоть снизу , по возможности проникая внутрь полностью, и поглощают соки, постепенно высасывая ее досуха. А крошки ветчины несколько муравьев поднимают целиком, засовывают в муравейник через трещины в земле и передают другим. Невозможно не восхищаться этим духом сотрудничества. Невозможно не восхищаться тем, как они сообщают друг другу о кусочке ветчины или дыни и подсчитывают, сколько потребуется рабочих, чтобы перенести их или высосать содержимое. Их движения кажутся бестолковыми, но на самом деле они целенаправленны — можно заметить, что муравьи обмениваются сообщениями. Надеюсь, моя формика прима не утонула во фруктовом соке. Добрых десять минут она лежит и не шелохнется.

— Вы уже узнаете отдельных муравьев?

— Я часами слежу за одним из них, когда выпадает свободное время, но придумать, как пометить муравья, чтобы его узнавать, не могу. Я заметила, что одни муравьи значительно активнее других, они побуждают к действию, меняют задание или направление движения. Но у меня нет возможности проводить здесь много времени.

— Вот если бы пометить одного кошенилью… товарищи могут отвергнуть его…

— Возможно, это был бы выход… но вдруг краску не будет видно…

— Можно заглянуть в вашу записную книжку?

Он просмотрел ее тщательно вычерченные рисунки, сделанные карандашом и индийскими чернилами: муравьи едят, муравьи дерутся, муравьи, привстав на задние лапки, отрыгивают нектар и передают его товарищу; муравьи поглаживают личинки и таскают яйца.

— Вы меня пристыдили, мисс Кромптон. Все это время я тайно печалился из-за того, что мои исследования жизни насекомых в амазонской долине, которые я надеялся продолжить, прервались из-за счастливого поворота судьбы, — и вот я вижу, что вы делаете то, что следовало бы делать мне, наблюдаете неведомый мир, что вокруг нас.

— Сфера моей деятельности, естественно, более ограниченна. И мне, естественно, доступнее то, что у меня под носом.

Он почувствовал брошенный на него короткий оценивающий взгляд. Она проговорила:

— Если бы вы захотели, скажем, заняться изучением той большой муравьиной кучи, от которой произошла эта колония, мы с детьми подключились бы к работе в качестве скромных помощников и счетоводов…

— Рядом с нашей цитаделью я заметил гнезда черных муравьев Acanthomyopsfuliginosus и рабовладельцев Formica sanguinea . Сравнительное изучение могло бы быть весьма интересным…

— Но мы не увидим, что происходит внутри, как вот здесь…

— Нет, не увидим, но можем придумать способы увидеть очень много. Я благодарен вам, мисс Кромптон. — Он хотел еще сказать: «Вы возвратили мне надежду», но вовремя осознал, что это неуместно и даже вероломно.

Разговор состоялся, насколько Вильям мог припомнить позже, весной 1861 года, вскоре после рождения Агнессы и Доры. Он уже прожил в Бридли почти год. Вышло так, что разговор подтолкнул его к более серьезному изучению муравьиных сообществ и, в меньшей степени, ульев на пасеке Холла, следующие три года он занимался этим с командой помощников: детей из классной, мисс Мид, сына садовника и его младшего брата, наблюдательной и умелой Мэтти Кромптон. Муравьи — сезонные насекомые: они живут кипучей жизнью летом, а в холодные месяцы впадают в спячку. В 1861 году Вильям начал осознавать, что и его жизнь подвержена подобным сезонным подъемам и спадам. После того как крошки-девочки благополучно оказались в детской под опекой полногрудой Пэгги Мэдден, интерес к нему Евгении возобновился и совпал по времени с теми событиями в поле, на которые Мэтти Кромптон призывала его обратить внимание. Когда Евгения превратилась в молодую матрону, у нее пропала охота принимать участие в общих прогулках по берегу, и тем более возиться в земле в вязовой рощице; она, однако, появилась там пару раз, нежная и беззащитная в белом атласном платье с небесно-голубыми лентами, с зонтиком от солнца в руке, и стояла, ожидая, пока он обратит на нее внимание, вознаграждая его за это едва заметной, медленной, заговорщической улыбкой. Обычно в таких случаях она поворачивалась и не торопясь возвращалась к дому, зная, что, бросив совок, он тотчас догонит ее, что его рука нежно ляжет на ее голубой поясок, и они, с сознанием того, что должно произойти, заходили в дом, в свои комнаты. Но, несмотря на это, в тот первый год, пусть и достаточно случайно, удалось найти несколько муравейников и дать им имена.

Один они назвали Материнским муравейником; под этим холмом около двух метров в диаметре расположился муравьиный город, по расчетам уходящий под землю более чем на метр; жизнерадостная Маргарет непочтительно окрестила другой муравейник Осборновым гнездом (на лето в Осборн [18] выезжала королева Виктория). Дочерние муравейники и колонии получили имена Вяз, Ежевичная колония и Гнездо в каменной ограде, а один брошенный муравейник мисс Мид, которая была чуточку поэтом, назвала Покинутой деревней. Это была ее идея назвать муравейник Вязом; помимо точного указания на местонахождение гнезда — процветающая колония обосновалась в вязовом пне — название заключало аллюзию на стихотворение Роберта Браунинга «Мысли о доме издалека»; оно посвящено тому, как человек на чужбине грустит по английской весне, — такую же грусть испытывал и Вильям в круглогодичном тепле тропиков:

Быть сегодня в Англии —

В этот день апреля!

Хорошо проснуться в Англии

И увидеть, встав с постели,

Влажные ветви на вязах и кленах

В маленьких, клейких листочках зеленых,

Слышать, как зяблик щебечет в саду

В Англии — в этом году.*

[19]

Лишь следующей весной, весной 1862 года, в нем помимо воли проснулась тоска по тропическим запахам, по воплям ревунов, по амазонской шири, по простым людям, с которыми ему довелось познакомиться. В 1861 году он признался мисс Мид и Мэтти Кромптон, как много для него значило это стихотворение, как эти крошечные листья, эта весенняя свежесть оттиснулись в его воображении; и они согласились, что все это чрезвычайно интересно. И Материнский муравейник, и дочерние гнезда были городами рыжих лесных муравьев, Formica rufa . Были открыты и города черных муравьев, Acanthomyops fuliginosus , и желтых, Acanthomyops umbratus , и кровавых муравьев-рабовладельцев Formica sanguinea . Мисс Мид хотела назвать крепость рабовладельцев Пандемониумом по имени Мильтонова города демонов; она встала на полянке в солнечном свете и, поблескивая очками, продекламировала отрывок из «Потерянного рая»:

… сугубо главный зал…

Здесь, на земле и в воздухе, кишат,

Свища крылами, духи.

— Это о пчелах, — заметила Мэтти Кромптон. — Дальше вот как:

Так, весной,

Когда вступает солнце в знак Тельца,

Из улья высыпают сотни пчел,

Вперед-назад снуют среди цветов

Росистых иль, сгрудившись у летка,

Что в их соломенную крепостицу

Ведет, на гладкой подставной доске,

Бальзамом свежим пахнущей, рядят

О важных государственных делах, —

Так, сходственно, эфирные полки

Роятся тучами. Но дан сигнал, —

О чудо! — Исполины, далеко