Как я охранял Третьяковку - Кулаков Феликс (книги хорошего качества TXT) 📗
– Ух ты! – воскликнул Виктор Карлович. – Мороженое кушаете?
Я сообразил, что Витя, находившийся весь день на отдаленном посту, пока еще ничего не знает о щедром отвале старших сотрудников.
– Да вот, – говорю, – поставил смене два ящика мороженого. Надоело, Виктор Карлович водку жрать. Пора и о здоровье подумать, согласитесь.
Павлик, оперативно скумекав что к чему, с готовностью подтвердил мои слова.
Витя был заинтригован:
– А что у тебя случилось? День рождения?
Да, думаю, это хороший вопрос. Что же у меня такого могло случиться, чтобы я учинил эдакую итерацию? И ухватился за первое пришедшее в голову:
– Так это… Сын у меня родился, дражайший Виктор Карлович! Я теперь молодой отец, по этому поводу и угощенье. Присоединяйтесь, милости прошу. Ваша банка в холодильнике. Там… Зеленое такое, со вкусом фейхоа.
– Да ну?! – возопил Витя.
– Баранки гну! – просто сказал я в ответ. – Сын. Пятьдесят шесть сантиметров в длину, четыре-сто – вес. Такие дела.
Реакция Виктора Карловича на это известие меня даже немного растрогала. Он с таким жаром бросился меня поздравлять, что я даже как-то и впрямь пришел в праздничное расположение духа. Пообещав непременно съесть мороженое позже, Курочкин ушел обратно на свой отдаленный пост. Мы посмеялись, только и всего. Гром грянул под вечер.
В ожидании конца рабочего дня я нарезал круги по «пятнадцатому» посту, когда вдруг раздался свист SLO. SLO – это такое селекторное устройство финского производства. Во всех служебных и административных помещениях Третьяковки, а также в ключевых точках экспозиции стоят эти приборчики. Можно звонить с одного SLO на другое и обратно, надо только знать номер абонента. Именно таким образом сотрудники вызывают «подмену», а смотрители сигнализируют всякую дичь: « Аллё! Это «Курант»? У нас в двадьцатьчетвёртнем зале ходить странный мужчина! Пришлите кого-нибудь последить за ним!».
Запомнить все селекторные номера было довольно сложно, да и нормальному человеку это просто ни к чему. Одним из редких смертных, который знал их все или почти все был Олег Баранкин. Олег вообще любил козырнуть своей бесполезной осведомленностью в номерах третьяковских дверей, помещений, SLO и так далее.
Именно его искаженный динамиком голос я и услышал под вечер на «пятнадцатом посту». Олег просил меня срочно зайти в дежурку. На мое резонное замечание: «Но позволь, Олег, а как же «пятнадцатый» пост?» он никак не отреагировал. Предчувствуя недоброе, я поплелся выяснять, в чем дело.
В дежурке, где собралась почти вся начальствующая хебра, я был немедленно подвергнут пристрастному допросу. Какой такой сын и почему руководству смены про то еще ничего не известно – вот о чем меня спросили. Я облегченно рассмеялся и рассказал о случае с Витей. А в ответ услышал другую историю.
Час назад приходит с отдаленного поста сотрудник Курочкин, и требует свое законное корыто мороженого. Получив его, сотрудник Курочкин садится за стол и незамедлительно начинает потреблять замороженные химикаты вовнутрь посредством большой ложки. И при этом без конца приговаривает: «Ну Фил! Ну молодец!», что естественно сильно интригует присутствующих, в особенности Ивана Ивановича, как человека, имеющего к этим именинам самое непосредственное отношение.
– А… А что Фил? – спрашивает Ваня, испытывая неясную тревогу.
Виктор Карлович восклицает что-то вроде: «Эх ты, Ваня-простота! Не знаешь, что ли, у Фила сын родился! Он всей смене мороженого купил!».
От этих слов у Вани прямо икота началась. Он, Ваня, с риском для жизни воровавший это самое мороженое, вдруг узнает, что все лавры приписал себе кто-то другой! А Курочкин знай себе меня нахваливает: какой же, мол, Фил щедрый молодчина и все такое.
Тут сам не свой от возмущения, буквально задыхаясь, Ваня ка-а-а-к завопит:
– Сын у него родился?! Х-х-х-у-уй у него родился!!!
Когда все обстоятельства «дела о мороженом» прояснились окончательно, настал черед Виктора Карловича выражать бурные эмоции. Как мне рассказывали, он бегал по дежурке с корытцем в руке и гневно вопрошал присутствующих:
– Что я ему мальчишка, что ли! Как он посмел, подонок! Сколько же можно издеваться!
Сотрудник Курочкин пребывал в крайнем волнении по крайней мере полчаса, в течение которого не раз порывался срочно проследовать на пост № 15 с целью высказать без обиняков накопившиеся у него ко мне претензии
Я же вдруг задумался. Как-то все это вдруг показалось слишком перченым, как-то даже чересчур резким на поворотах. Негоже так шутить над человеком по сути своей безобидным, мало того, годящимся тебе в отцы – вот что я подумал, ощутив неожиданный прилив совестливости. В общем, решил я как-нибудь, но загладить вину свою перед Витей. И вот что из этого вышло. Недаром так часто поминает народный фольклор благие намерения и дороги ими выстланные.
Все началось с Гены. Вернее с моего неожиданного отпуска прямо под Новый год. Подошел ко мне как-то Андрюха Кузнецов и предложил сходить за него в отпуск. То есть я гуляю, а он получает и мою зарплату и свои отпускные. Я тут же согласился.
И вот незадолго до отпуска сидим мы с Геной в туалете. Не непосредственно на толчках, разумеется. У нас был просторный, светлый туалет с умывальной комнатой и двумя санузлами за дверкой. С Геной мы сидели там, где раковины. Он курил, а я просто так, за компанию. Между делом Гена у меня спрашивает:
– Фил, что это ты в отпуск-то собрался?
Ну я ему и отвечаю первое, что в голову взбрело:
– В Австрию еду. На горных лыжах покататься.
Естественно Гена удивлен, и даже очень. Как так в Австрию? Почему в Австрию?
Не промедля ни секунды, что вообще говоря, не стыдно себе и в актив занести, я стремительно канаю Гендосу следующую историю.
– Это, – говорю, – Гена, мне непросто вспоминать.
– А что такое?
Я вздохнул потяжелее и начал врать:
– Между прочим, Гена, я в далеком прошлом самый молодой в СССР мастер спорта по горным лыжам. В пятнадцать лет получил. Даже нет, и пятнадцати-то не было. Ну да. Приписал, понимаешь, год в расчетной книжке…
Начало было хорошее. Гена только варежку и раскрыл. Тут главное не дать засохнуть первому, самому сочному впечатлению клиента. Тут не тушуйся, смело рази, и бей через дымоход!
– Да, – говорю, мрачно усмехаясь, – трудно представить, но это так. Были у меня спортивные победы, было блестящее будущее, а теперь сижу тут с тобой, с козлёнком и дрянной кофеишко пью.
И взгляд мой затуманился якобы воспоминаниями о прекрасном горнолыжном прошлом.
– Эх, Гена! Да я, если позволишь… Только это сугубо по-мужски, между нами. Ну ты меня понимаешь! – сластолюбец Гендос плотоядно оскалился. – Варьку Зеленскую иной раз прямо на трассе прижимал. Камчатка, Авачинская сопка и мы вдвоем на леднике в красивых комбинезонах…
– Это какую Зеленскую? – Гена не верил своим ушам. – Ту самую? Варвару Зеленскую?!
– Нет, блять, – фыркнул я, – второго тренера Мамыкина Петра Николаевича! Ошибся просто. Ту самую, Гена, ту самую…
Понимаешь, дружок, если уж взялся врать, то твоя стратегическая задача – не дать контрагенту заскучать. Не ленись, разверни перед ним картину сверкающую, переливающуюся всеми цветами радуги, но вместе с тем несомненную в своему величавом реализме.
Каким образом? Здесь готовых рецептов не жди от меня. Но общие рекомендации дать могу.
Если мысленно представить себе враньё, как наступательную военную операцию, то не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: первым делом потребуется артподготовка, линейный залп главного калибра, назначение которого – смять и расшатать оборону клиента. Посей в его рядах панику, ворвись на плечах отступающих частей в окопы неприятеля, руби и жги! Так или иначе, но всеми способами старайся воздействовать на сознание клиента, стремись подавить его волю к анализу поступающей от тебя информации. Это фаза во многом решающая, именно от нее зависит успех всего предприятия в целом. Тут не зевай. Будешь мямлить и сиськи мять – считай, пропало дело. Действуй отважно, решительно, бери нахрапом. Смелость города берет, так что не стесняйся, сыпь побольше!
