Самовар - Веллер Михаил Иосифович (читать книги онлайн .TXT) 📗
Троцкий: Из вас товарищи, как из моего хуя оратор: встанет – и молчит.
Дзержинский (не расслышав, стреляет в потолок): Стоять!!! Молчать!!!
Ленин (выпив, мечтательно): Помню, батенька, в апгеле семнадцатого выпил я водочки из чайника, потом забгался на бгоневичок, и тако-ого наговогил...
Зиновьев: Из какого чайника?! Мы же вместе писали апрельские тезисы!
Сталин: Грамотный очэнь, да?
Крупская (пуча глаза): Так вот почему мне пришел тогда счет за вытрезвитель!
Ленин (хмелея): Выйду я на хуй из такого ЦК! Тут геволюция в опасности, а они о каких-то счетах, каких-то чайниках!
Сталин: Рэволуция нэ целка. Патэрпит.
Ленин: Обгащусь к нагоду!
Сталин: И что ты ему скажэшь? «Снымай штаны, вставай раком, еще эбать буду»?
Троцкий (патетично): Рак, этот символ мелкобуржуазной стихии мещанства, пятящийся в смертельном страхе от рокового меча карающего гнева угнетенных масс!.. Дайте чаю горло промочить, пересохло...
Зиновьев: Пошел на хуй!
Ленин: Проклятый чайник, ты завалил всю скобяную промышленность! (Дает пинка Каменеву.)
Каменев: Мы выступаем против необдуманных шагов.
Ленин: Коба, блядь, я жив не буду, стгеляй!!!
Крупская: Вовка, прекрати истерику, не шлялся бы в Париже по блядям – не подцепил бы сифон. Ну пойдем в туалет, я тебе подрочу, успокоишься.
Ленин: Феликс Эдмундович, а вы никогда не пгобовали заниматься онанизмом?
Дзержинский (почесывая пах): Ну что вы, Владимир Ильич...
Ленин: А пгепгиятнейшая, доложу я вам, батенька, штука! И очень успокаивает.
Троцкий (патетично): И вечный бой! Покой нам только снится! Бегут рабочие от нас через границу!
Сталин: Кармить нэ надо, они и нэ пабегут.
Дзержинский (чешет ухо): Расстреляем хамов, пся крев, в чем вопрос.
Троцкий (высокомерно): А в том, что мы еще не все взяли.
Арманд: Так возьмите ж меня все!
Дзержинский: Это ничего, что у маузера мушка острая?
Арманд: Ах... шпанская? Революция раскрепощает все виды сексуальных отношений, и если у вас, кроме маузера, ничего не стоит...
Дзержинский: Я с ним живу. У рыцарей нет времени на личную жизнь.
Зиновьев: Хуй тебе, а не чаю, гомосек проклятый!
Троцкий (овладевая сзади Арманд): Родятся новые поколения неустрашимых борцов за счастье трудового народа!
Арманд: Ах, почему обрезанные такие шершавые?..
Ленин: Пгоститутка! Вводи шегшавого! (Овладевает сзади Троцким).
Сталин (хмуро): Учение Ленина-Сталина всесильно, потому что оно верно. (Овладевает Крупской.)
Крупская (выпучивая глаза): Что вы делаете, товарищ секретарь!
Сталин: Эбу, нэ слышишь, да?
Крупская: Я пожалуюсь товарищу Ленину!
Сталин: Лэнин сегодня – это я.
Крупская: Тогда, пожалуйста, немножечко левее... и немножечко ниже... и чуть-чуть быстрее... и чуть поглубже...
Сталин (раскуривая трубку): Надежда Константиновна, в конце концов, я нэ понимаю: кто кого эбет – вы меня, или я вас?
Каменев: Совершенно верно (получает трубкой в лоб). На тернистом пути мы обретем согласие. Должны же мы его когда-нибудь обрести???!!!
Дзержинский (чешет яйца): Как рыцарским шлемом-то натерло!..
Крупская: Усатенький, дай хучь на пиво.
Сталин: Золотой запас кончился.
Ленин (растерянно): Да? А из чего мы будем делать нужники?
Сталин: Зачэм? Хлебный запас тоже кончился.
Троцкий (в телефон): Пожалуйста, один билет бизнес-классом до Мексико. Да, пусть товарищ Сикейрос встретит.
Каменев (глядя на гармошку совокупляющихся, с облегченным вздохом): Партия – это монолит!
Дзержинский (кашляет): Ебется ЦК, а чахотка у ЧК.
Арманд: Ах!.. Ах!..
Крупская: Уф... Уф...
Зиновьев (Каменеву): Пойдем чай пить. Мы их предупреждали.
Блям-блям-блям! Рекламная па-ауза:
Рота залегла в чистом поле – строчит пулемет из дзота, не давая поднять головы. Командир приказывает солдату – тот лежа отдает честь и ползет к черной щели амбразуры, где пульсирует огонек. Подобравшись, солдат достает что-то из кармана и ловко затыкает дуло пулемета – стрельба смолкает. С облегченной улыбкой солдат гордо показывает зрителю коробочку:
«Тампакс – это полная безопасность!»
Уррра! – рота встает и ликующе наступает.
Блям-блям-блям!
Морское сражение: надутые паруса, мачты рушатся, борта клубятся дымом залпов. Ядро проламывает корпус корабля, внутрь хлещет вода, корабль кренится, тонет. Внутри матросы пытаются заделать течь, но доски и брусья выбивает из дыры потоком воды. Старшина делает успокаивающий жест, достает что-то из аптечного ящика и затыкает дыру. Течь прекратилась! Все в восторге смотрят на коробочку:
«Тампакс – это ваше спасение в любой ситуации!»
И корабль с реющим вымпелом гордо удаляется к закату.
Блим-блим-блим!
Дым извергающегося вулкана застилает небосвод, всё гибнет в копоти. С небес простирается рука и чем-то затыкает кратер. И под лазурным небом сияет радостная и нарядная жизнь.
4.
...ЖАРА в Москве вначале была незаметна. То есть, конечно, еще как заметна, но кого же удивишь к июлю жарким днем. Потели, отдувались, обмахивались газетами, в горячих автобусах ловили сквознячок из окон, страдая в давке чужих жарких тел, и неприятное чувство прикосновения мирилось только, если притискивало к молодым женщинам, которые старались отодвинуть свои округлости не столько из нежелания и достоинства, но просто и так жарко. «Ну и жара сегодня. – Обещали днем тридцать два. – Ф-фух, с ума сойти!» Хотя с ума, разумеется, никто не сходил. Дома отдыхали в трусах, дважды лазая под душ.
Так прошел день, и другой, и столбик термометра уперся в 33. Ветра не было, и в прокаленном воздухе стояли городские испарения. Одежда пропотевала и светлый ворот пачкался раньше, чем добирался от дома до работы. Расторопная московская рысь сменялась неспешной южной перевалочкой: иначе уже в прохладном помещении с тебя продолжал лить пот, сорочки и блузки размокали, и узоры бюстгальтеров проявлялись на всеобщее обозрение – откровенно не носившие их цирцеи сутулились, отлепляя тонкую ткань от груди, исключительно из соображений вентиляции.
По прогнозам жаре уже полагалось спасть, но к очередному полудню прогрев достиг 34. Это уже случалось в редкий год. Скандальный «Московский комсомолец» выдавал хронику сердечных приступов в транспорте и на улицах, и в метро врубили наконец полную вентиляцию, не работавшую из экономии энергии лет пять. Ошалевшие граждане в гремящих вагонах наслаждались прохладными потоками.
Суббота выдала 35, и на пляжах было не протолкнуться. Песок жег ступни: перебегали, поухивая. В тени жались вплотную; энтузиасты загара обтекали на подстилки, переворачиваясь. Парная вода кишела.
Воскресные электрички были упрессованы, будто объявили срочную эвакуацию, тамбуры брались с боя. Москва ринулась вон, на природу, под кусты, на свои и чужие дачи; под каждым лопухом торчала голова, и в глазах маячило извещение: хочу холодного пива.
Продажа пива и лимонада действительно перекрыла рекорды. Главным наслаждением манило глотнуть колющееся свежими пузырьками пойло из холодильника, фирмы сняли с телевидения рекламу прохладительных напитков: и так выпивали все, что течет.
С каким-то даже мазохистским злорадством внимали:
– Метеоцентр сообщает: сегодня в Москве был зафиксирован абсолютный рекорд температуры в этом столетии – в отдельных районах столицы термометры показали +36,7 С. На ближайшие сутки ожидается сохранение этой необычной для наших широт жары, после чего она начнет спадать. Падение температуры будет сопровождаться ливневыми дождями и грозами.
