Под куполом - Кинг Стивен (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
- Приправленная водкой? - интересуется Генриетта. - Потому что в моей бутылке так, дорогуша. Пополам, если точнее. Я называю эту смесь «Канадская сухая ракета».
Петра берет у нее бутылку и делает хороший глоток.
- Э-ге-гей! - выдыхает она.
Генриетта деловито кивает.
- Эй, мэм, голову эта штука не обманывает, но день в глазах делается более ярким.
Многие из богомольцев несут самодельные плакаты, которые они собираются показать своим визитерам из внешнего мира (и телеоператорам, конечно), словно приглашенная публика какого-то утреннего телешоу в прямом эфире. Но плакаты на утренних телешоу всегда монотонно бодрые. А большинство здешних - наоборот. На некоторых, которые остались с той воскресной демонстрации, можно прочитать: «БОРИСЬ С СИСТЕМОЙ» и «ПОЗОР! ВЫПУСТИТЕ НАС НА СВОБОДУ!» Но есть и новые: «ЭКСПЕРИМЕНТ ПРАВИТЕЛЬСТВА? ЗАЧЕМ???», «НЕТ ТАЙНЫМ ОПЕРАЦИЯМ» и «МЫ ЛЮДИ, А НЕ МОРСКИЕ СВИНКИ». У Джонни Карвера написано: «ЧТО БЫ ВЫ НЕ ДЕЛАЛИ СЕЙЧАС С НАМИ, ПРЕКРАТИТЕ ЭТО ВО ИМЯ БОГА! ПОКА НЕ ПОЗДНО!» А у Фриды Моррисон плакат спрашивает, неграмотно, однако страстно: «ЗА ЧЕИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ МЫ ГИБНЕМ?» Только Брюс Ярдли несет полностью положительного сорта лозунг. Прицепленный к семифутовой палке, обрамленный рюшами из голубой бумаги его плакат (возле Купола он будет возвышаться выше всех) извещает: «ПРИВЕТ, МАМА & ПАПА В КЛИВЛЕНДЕ! ЛЮБЛЮ ВАС ОЧЕНЬ, МОИ ДОРОГИЕ!»
Где-то с десяток надписей - это закодированные послания. Бонни Моррел, жена хозяина городского лесосклада несет один из таких плакатов, на котором предупреждение: «НЕ ПРОЩАЙ ИМ, ПОТОМУ ЧТО ОНИ ЗНАЮТ, ЧТО ДЕЛАЮТ!» У Трины Кэйл под рисунком, который, вероятно, должен изображать ягненка, хотя тяжело судить наверняка, написано просто «БОГ - МОЙ ПАСТЫРЬ».
Донна Барибо своей надписью призывает: «МОЛИТЕСЬ ЗА НАС».
Марты Эдмандс, которая иногда присматривает девочек Эвереттов, нет среди богомольцев. Ее бывший муж живет в Южном Портленде, но она сомневается, чтобы он приехал, да если бы и так, что она ему скажет? «Ты задолжал мне алименты, членосос?» Вместо шоссе 119, она отправилась на Малую Суку. Сюда хотя бы пешком не надо плестись. Она поехала на своей «Акуре»[443] (с кондиционером, включенным на полную катушку). Ее цель - уютный домик, в котором доживает свои осенние года Клейтон Бресси. Он ее четырехюродный дедушка, с которым давно перестали родниться (или неизвестно, что там было), и, хотя она не уверена относительно степени их родства или уровня отторжения, Марта знает, что у него есть генератор. Если тот все еще работает, она сможет посмотреть телевизор. Также ей хочется убедиться, что дед Клэйт в порядке - или в порядке настолько, насколько это возможно, когда тебе стукнуло сто пять, и мозг у тебя превратился на квакерскую овсяную кашку.
Он не в порядке. Он устал от короны самого старого из живых жителей Честер Милла. Он сидит в гостиной, в своем любимом фотеле, со своим любимым облупленным эмалированным лотком для ссыкла на коленях и тростью «Бостон Пост», прислоненной рядом к стене, но уже совсем окоченевший, как закаменелый крекер. Нигде не видно Нелл Туми, его прапраправнучки и главной сиделки; она со своим братом и невесткой пошла к Куполу.
Марта скажет:
- Ох, дедушка, мне так жаль, но, наверное, уже время пришло.
Она идет в спальню, берет из шкафа свежую простыню и набрасывает ее на старого. В результате он делается похожим на зачехленный элемент мебели какого-то покинутого дома. Скажем, на высокий комод. Марта слышит гудение генера позади дома и думает: «Какого черта». Она включает телевизор, находит Си-Эн-Эн и садится на диван. Изображение на экране заставляет ее почти забыть о том, что компанию ей составляет труп.
Это кадр свыше, взятый сквозь мощный объектив с вертолета, который барражирует над Моттонским блошиным рынком, где вскоре будут стоять автобусы визитеров. А первые богомольцы внутри Купола уже прибыли. Позади их тянется хадж: двухполосное асфальтированное шоссе, заполненное от края до края людьми аж до «Фуд-Сити». Похожесть граждан города на муравьев в движении весьма очевидна.
Кто-то из телекомментаторов тарахтит в микрофон, используя слова на подобие чудесно и удивления достойно. Дальше он говорит: «Я никогда в жизни не видел ничего подобного». Марта приглушает звук с мыслью: «Никто такого не видел, дурья твоя башка». Она хочет встать и поискать, может, есть что-нибудь съедобное в кухне (может, это и недостойно, с трупом в комнате, но она же проголодалась, черт побери), но тут экран разделяется пополам. Слева выныривает дополнительная картинка, на которой с другого вертолета снимается вереница автобусов, которые выезжают из Касл Рока, и титры внизу экрана сообщают: ВИЗИТЕРЫ ПРИБУДУТ СКОРО, В 10:00.
Есть время что-то перехватить, наконец. Марта находит крекеры, арахисовое масло и - что лучше всего - три бутылки холодного «Бада». Несет все на блюде в гостиную и умащивается.
- Спасибки, дедушка, - говорит она.
Даже с отключенным звуком (особенно с отключенным звуком) два разных, демонстрируемых одновременно кадра захватывают, буквально гипнотизируют. Когда первая бутылка пива ее разбирает (радостью!), Марта понимает, что это словно ожидание того, что какая-то неотвратимая сила натолкнется на незыблемый объект, и загадывает, произойдет ли взрыв, когда они встретятся.
Неподалеку от прибывающего люда, на бугорке, где он копает могилу своему отцу, опирается на лопату Олли Динсмор, он смотрит на возрастающую толпу: двести, потом четыреста, потом восемьсот человек. Поменьшей мере, восемьсот. Он видит женщину, у которой на спине в рюкзачке сидит грудной ребенок, и удивляется, не взбесилась ли она, принеся такого крохотного ребеночка в такую жару, даже не прикрыв ему голову хоть какой-нибудь шапочкой. Прибывающие граждане застывают под палящим солнцем и нетерпеливо ждут, вглядываются, когда же наконец-то прибудут те автобусы. Олли думает, какую же длинную, печальную дорогую им придется преодолеть, когда эта сутолока закончится. Снова пешком к городу, в печной духоте послеобеденной жары. А потом он вновь возвращается к своей работе.
Позади возрастающей толпы, по обочинам шоссе 119 полиция - где-то с дюжину большей частью новых офицеров под предводительством Генри Моррисона - поставила свои автомобили с включенными мигалками. Два последних полицейских автомобиля подъезжают позже, потому что Генри приказал им привезти полные багажники канистр с водой, набранной из крана в пожарной части, где, как он выяснил, генератор не только еще работает, но и, похоже, будет работать еще пару недель. Этой воды отнюдь не хватит - фактически, ее плачевно мало для такой толпы, - но они и так сделали все, что могли. Они будут держать ее для тех граждан, которые будут падать в обморок на солнце. Генри надеется, что таких будет не очень много, но точно знает, что они будут, и проклинает Джима Ренни за отсутствие подготовки. Он понимает: это потому, что Ренни на это наплевать, и в представлении Генри это делает такое равнодушие еще худшим.
Он приехал сюда с Памелой Чен, единственной из новых «внештатных помощников», кому он полностью доверяет, и, увидев размеры толпы, приказал ей позвонить по телефону в больницу. Ему нужно, чтобы сюда прибыла санитарная машина. Она возвращается через пять минут с новостью, которую Генри воспринимает как невероятную и вместе с тем как абсолютно предвиденную. На телефонный звонок ей ответила какая-то пациентка, которая сняла телефонную трубку в регистратуре, говорит Памела, - молодая женщина, которая пришла туда сегодня утром со сломанным запястьем. Она сказала, что никого из медицинского персонала там нет и санитарной машины нет тоже.
- Ну, это просто чудесно, - говорит Генри. - Я надеюсь, с навыками первой помощи у тебя все обстоит благополучно, Памми, потому что сегодня они тебе могут понадобиться.
- Я умею делать искусственное дыхание, - отвечает она.
- Хорошо, - он показывает на Джо Боксера, дантиста и почитателя «Эгго». У Боксера на рукаве голубая повязка, он машет руками, напыщенно показывая людям, чтобы держались ближе к обочинам дороги (большинство не обращают на него внимания). - А если у кого-то разболится зуб, его сможет вырвать тот напыщенный мудак.
